моих братьев в Иисусе Христе, — он перечислил их имена, — прошу вашей милости и покровительства в нашем намерении учредить монашеский орден бедных рыцарей Иисуса Христа с целью защиты прибывающих в Святую землю паломников-христиан от сарацин и прочих мусульманских разбойников. При всем честном дворе и в вашем присутствии мы берем на себя обет служения Иисусу Христу, безбрачия, сурового воздержания и просим лишь дать нам пристанище вблизи дворца вашей милости, чтобы мы ежечасно могли служить, если это понадобится, опорой и защитой Иерусалимскому королевству. — Гуго де Пейн закончил речь, склонив голову в знак благодарности за возможность говорить в присутствии короля.
Балдуин I был искренне растроган. Он неважно себя чувствовал в последнее время, но даже мучившая его уже несколько недель тяжесть и боль в груди не помешали ему оценить благородный порыв девяти рыцарей.
— Я принимаю ваш обет, друзья мои, — сказал он не без труда. — Пусть ваше бескорыстие и благородная миссия станут примером для всех, кто придет в Святую землю во имя Господа нашего. Объявляю о своем покровительстве и благоволении ордену рыцарей Иисуса Христа и приказываю разместить орден в южном крыле королевского дворца.
В тот же день рыцарям отвели помещение на Храмовой горе — там, где, по преданию, ранее были конюшни древнего Храма Соломона. Это была удача. Ибо, кроме искреннего стремления служить Спасителю и королю, одним из тайных предназначений создаваемого ордена был поиск упомянутых аббатом Безю сокровищ иудейского Храма. Однако об этом королю Балдуину знать было вовсе не обязательно.
При учреждении ордена его основателями были приняты следующие правила: члены ордена отказываются от мирских благ и все средства направляют на служение во имя Иисуса Христа; орден не будет вести письменных записей, дабы не давать оснований свидетельствовать против себя; истинная цель ордена должна быть известна лишь девятерым старшим посвященным рыцарям (со временем их стали называть членами Внутреннего Храма), а вновь принятым членам не следует знать имена всех девятерых посвященных. Таким образом, Гуго де Пейн и его товарищи надеялись уберечь тайну ордена и его членов от происков возможных недругов. Разумеется, с течением времени количество членов ордена возросло многократно, однако на протяжении нескольких лет храмовников оставалось ровно девять. Надо ли говорить, что первым Великим магистром ордена был избран Гуго де Пейн.
Балдуин I благополучно скончался 2 апреля того же года. Новый же король, Балдуин II, был слишком занят обустройством своего царствования, и поэтому ничто не препятствовало членам ордена безотлагательно начать раскопки на Храмовой горе. Прежде всего по древним чертежам они установили точное месторасположение внутренних помещений Храма. Главной целью рыцарей было найти и получить доступ к той части здания, которую иудеи называли «Святая Святых». Именно там, где, по иудейскому представлению, находилось место сосредоточения Божественной cвятости, они надеялись отыскать возможные свидетельства Божественного cоюза Иисуса и Марии. На протяжении нескольких лет они совмещали воинскую службу с поисками сокровищ, шаг за шагом прокладывая тоннель от южной стены Храма вглубь горы. Однако надежда найти какие бы то ни было реликвии таяла с каждым днем. Учитывая, что со времен разрушения Храма Соломона прошло более тысячи семисот лет, это было вовсе не удивительно. За эти годы над Иерусалимом многократно пронеслись разрушительные смерчи кровавых войн с армиями вавилонян и персов, римлян и византийцев, арабов, египетских и багдадских халифов, наконец, собственно крестоносцев. И хотя настойчивость храмовников была частично вознаграждена — им удалось отыскать немало золота и серебра, драгоценной посуды и храмовых принадлежностей, — среди найденных сокровищ не было ничего такого, что хотя бы отдаленно напоминало Божественный знак…
Но Великий магистр верил в удачу и ни разу не усомнился в том, что поставленная цель будет достигнута. Поэтому на его лице не дрогнул ни один мускул, когда однажды днем славный Андре де Монбар постучался в келью Гуго де Пейна с радостной вестью:
— Прошу тебя, Великий магистр, пойдем скорее. Ты должен увидеть это сам!
Гуго де Пейн не мог поверить собственным глазам. То, что он держал в руках, было самым совершенным по красоте предметом, который ему приходилось когда-либо видеть. Это казалось волшебным сном. Предсказание Иоанна Иерусалимского свершилось — они нашли то, что искали! Все восемь стоявших вокруг него рыцарей, которые много повидали на своем веку, тоже были безмолвны и с благоговением взирали на удивительный предмет в руках их магистра. Это был сверкающий в свете факелов огромный, размером с человеческую голову золотой кристалл из двух идеальных, симметрично пересекающихся пирамид. Кристалл покоился на подставке из камня, напоминающего черный мрамор, на котором золотом были высечены три буквы на иудейском языке: «???».
Гуго бережно поднял находку и вдруг обратил внимание, что на стены освещенной факелами пещеры, в которой они находились, кристалл отбрасывал многочисленные тени в виде шестиугольных звезд. Отражений было так много, что свод пещеры напоминал звездное небо. «Магический кристалл», — подумал он, будучи не в силах отвести от него очарованного взгляда.
Наконец Великий магистр пришел в себя.
— Где вы это нашли? — спросил он Андре.
— В конце тоннеля, который мы прорыли от южной стены по направлению к центру Храма, была обнаружена потайная комната. Вход в нее закрывал вмурованный в стену мраморный куб — мы едва смогли сдвинуть его с места. Этой комнаты нет на чертежах, но она примыкает к тому месту, где, согласно имеющемуся у нас плану, находилась Святая Святых. Там мы и нашли этот кристалл. Он хранился в нише, выдолбленной в каменной стене и скрытой от взоров полуистлевшим ныне занавесом.
— Отнесите его ко мне в келью. И прикажи доставить ларец — тот самый, который изготовили по моему заказу, — коротко велел Гуго де Пейн. — Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да, Великий магистр, — ответил Андре.
Когда они вышли из пещеры, где велись раскопки, Гуго жестом подозвал к себе Жоффрея де Сент- Омера.
— Найди мне самого мудрого из иудеев, такого, который сможет растолковать смысл этой реликвии и надпись на ней. Только сделай все тайно, ибо тот мудрец вряд ли потом снова увидит солнечный свет, а нам лишнее внимание привлекать пока ни к чему…
Не прошло и часа, как Жоффрей вернулся с дряхлого вида старцем с взлохмаченной седой бородой. Тот был в черной до пят одежде и с накинутым на плечи еврейским покрывалом — талитом. Из-под странного головного убора, напоминающего кидар, торчали длинные, сероватого оттенка пейсы. Когда они зашли в келью и Жоффрей плотно прикрыл дверь, Гуго встал, подошел к стоящему на столе кристаллу и снял платок, которым он был накрыт. При виде реликвии старик сначала попятился, затем остановился, глаза его расширились — не то от ужаса, не то от восторга, — и он в волнении взмахнул руками. После этого он вдруг что-то забормотал и, закрыв глаза, начал неистово раскачиваться.
— Похоже, он молится, — сказал Жоффрей.
Рыцари подождали несколько минут. Старик продолжал бормотать и раскачиваться. Жоффрей не выдержал, положил руку в тяжелой металлической перчатке на плечо старца и приказал:
— Довольно! Скажи нам — что это?
Но тот, казалось, вошел в транс, ничего не слышал и ни на что не реагировал. Жоффрей поднял было руку, чтобы стукнуть старика, но тот наконец перестал раскачиваться и открыл глаза. Теперь уже Гуго спросил, указывая на кристалл и плохо скрывая нетерпение:
— Что это? Говори, если хочешь жить!
— Меркаба… магический кристалл мироздания… Я только слышал о нем и читал в древних писаниях, но никогда не видел… — чуть слышно прошептал старик и добавил уже громче: — Это Меркаба, символ абсолютной гармонии Вселенной, принадлежащий царю Соломону. Это знак Божественного единства мужского и женского начал, прошлого и будущего, духа и тела, Добра и Зла. По легенде, сам Всевышний приказал Соломону изготовить его из чистого золота, чтобы всем была видна высшая, Божественная сущность этого единства. Вот, смотри… — Старик достал откуда-то из своих одежд круглый серебряный медальон, на котором с одной стороны была отлита шестиугольная звезда с глазом посередине, а с другой — надпись на иудейском языке. — Это печать самого Мелхиседека, царя Салима, священника Бога Всемогущего, изготовленная во времена Соломона… На ней изображен знак Адама Кадмона — Человека
