еще пребывая в недоумении от странной встречи, он ответил на звонок. Это был Конрад Густаффсон.
— Профессор, — сказал Конрад, уже, видимо, успокоившись, — прошу прощения, что я не смог с вами разговаривать, но вы не поверите — у нас тут была попытка похитить Codex Gigas. Группа каких-то молодых людей, похожих на сектантов, напала на автомобиль, в котором перевозили книгу. Полиция их задержала, сейчас идет расследование. Поэтому я не имел возможности с вами говорить.
— Как книга? — с тревогой в голосе спросил Трубецкой.
— Не волнуйтесь, — ответил Конрад. — Она в целости и сохранности, уже возвращена в хранилище. Они до нее не добрались. Да Бог с ними! Спасибо вам за сотрудничество. У нас тоже было такое мнение, что на пропавших страницах был записан устав святого Бенедикта. Это мы по различным косвенным признакам смогли установить. Так что спасибо вам еще раз. Будете в Стокгольме — позвоните мне. Я всегда буду рад вас видеть.
Густаффсон закончил разговор прежде, чем Трубецкой успел спросить у него о князе. Сергей Михайлович сделал еще несколько попыток дозвониться, но Конрад больше не отвечал на звонки, и Трубецкой оставил это занятие.
Сергею Михайловичу ничего не оставалось, как отправиться в отель и лечь спать. Ему было невдомек, что после разговора с ним и прежде, чем вполне осознанно отключить телефон, доктор Густаффсон сделал еще один звонок.
— Ваше преосвященство, — сказал он, обращаясь к неизвестному собеседнику, — я вынужден вам сообщить, что наши партнеры едва не сорвали весь план. Представляете, они неожиданно сделали несанкционированную попытку завладеть самой книгой, шведские власти просто в ярости. Надеюсь, что эти фанатики не знают истинной цели всей операции… А вот с нашим славянским другом все в порядке, — в голосе Густаффсона сквозила ирония, — он не только подтвердил свою высокую репутацию и нашел утерянные страницы, но и установил, что на них записан устав святого Бенедикта, который никого не интересует. Однако теперь у нас есть мнение авторитетного ученого по этому поводу, да еще из России, то есть православного. Придраться, если даже возникнут вопросы, будет просто не к чему. Так что сомнений больше нет — имеющийся у вас документ единственный и неповторимый.
Рим, 1998 год
Утро 4 мая 1998 года в Риме ничем особенным не отличалось, оно было солнечным и мирным. Младший капрал швейцарской гвардии Ватикана 23-летний Седрик Торнэ, как обычно, заступил на службу по охране папских апартаментов. Он уже более трех лет служил в гвардии и чувствовал себя на службе как рыба в воде. Платили, конечно, не очень, да и условия были жесткие — запрет на вступление в брак, суровая дисциплина, усиленные тренировки на плацу, в стрельбе и по рукопашному бою, обязательные молитвы, — но честь служить в охране самого Папы — что могло быть престижнее для воина и преданного католика?
Однако тот день все же был не совсем обычным для швейцарцев. Около полудня должна была состояться торжественная церемония принятия присяги их новым каммандантом — 44-летним полковником Алоизом Эстерманом. Это был тот самый гвардеец, который 13 мая 1981 года мужественно бросился под пули турецкого террориста Мехмета Али Агджи, стрелявшего в Папу Иоанна Павла II на площади Святого Петра. Алоиз чуть запоздал, и две пули все же поразили понтифика. К счастью, Папа был только ранен, выздоровел и сегодня лично благословит Эстермана на командование гвардией. Вот уже пять сотен лет наемный отряд швейцарцев из чуть более ста рядовых алебардистов и двух дюжин офицеров охраняет Святой престол, и эту традицию никто отменять не собирается.
Вступление нового командира в должность было праздником для гвардейцев. Для всех, кроме Седрика. Капрал Торнэ стоял, вытянувшись по струнке, в прохладном коридоре папской резиденции, но мысли его были далеки от места службы. Сегодня вечером, после присяги и благословения, семья Эстерманов переедет из своей римской квартиры в саму резиденцию. Это означало, что он больше не сможет видеться с Глэдис.
Глэдис Ромэро, молодая, красивая и горячая испанка, была женой полковника Эстермана. В особых случаях Папа давал разрешение на брак старших офицеров гвардии, а каммандант, кроме всего прочего, имел привилегию жить в папской резиденции. Эстерман женился недавно, лишь пару лет тому назад, и с первого дня, когда Седрик увидел его жену, безумная страсть охватила его. Глэдис знала об этом. Женщины умеют чувствовать настоящую страсть, а испанки еще и искусно ею управляют. Разумеется, они оба были католики, и это сдерживало развитие их отношений, но, к счастью, в католической традиции нет грехов, которые нельзя было бы искупить.
Седрик всегда точно знал, где находится его начальник, и они виделись с Глэдис только в безопасные часы. Они еще не стали любовниками, но Торнэ был родом из французского кантона Швейцарии, он умел ухаживать за женщинами и не сомневался, что правильная осада рано или поздно приведет к падению крепости, как бы хороши ни были ее укрепления.
И вот теперь все его усилия пошли прахом. Вне службы вход в резиденцию Папы ему был заказан.
Впрочем, было бы несправедливо утверждать, что Седрик не боролся с искушением. На протяжении довольно длительного времени он весьма успешно гнал от себя прочь греховные мысли. Молитва, дополнительные занятия, даже вылазки в злачные места Вечного города — все это он перепробовал. Но Глэдис приходила к нему в снах, грезилась наяву, и молодой гвардеец сдался. Что ж, надо отдать должное дьяволу — он знает, когда и как подступиться к человеку.
Капрал Торнэ принял стойку «смирно», когда увидел, что по лестнице, ведущей в папские покои, поднимается одетый в парадный камзол полковник Эстерман. Он был невысок ростом, крепок в плечах и удивительно внешне похож на понтифика. Полковник одобрительно взглянул на Торнэ и прошел в приемную к Папе. Там его ждал папский камергер, кавалер Мальтийского ордена, представитель старейшего в Италии дворянского рода Энрико Сини Луцци.
Это была удача! Как только дверь за полковником закрылась, Торнэ сделал нечто совершенно недопустимое, граничащее с нарушением клятвы гвардейца. Он оставил свой пост и переместился к дверям приемной. Ему совершенно необходимо было знать, где и что будет делать полковник Эстерман после присяги. Ему нужно было увидеть Глэдис еще раз!
Один из ближайших приближенных Папы пригласил полковника Эстермана не по праздной причине. До присяги, которую по традиции принимал сам римский епископ, оставалось еще чуть больше часа. Они должны были быть уверены, что новый командир гвардии полностью осознает ответственность, которая на него возлагается. Более двадцати лет безукоризненной службы — это замечательно, но и понимание тонких моментов жизни Ватикана на этом посту совершенно необходимо. А ведь Алоиз Эстерман происходил из крестьянской семьи и не очень-то отличался умом и сообразительностью. Зато у него была обворожительная красавица жена. Именно в этом обстоятельстве и скрывалась толика сомнения, которое не покидало сеньора Луцци.
— Прошу вас, полковник, присаживайтесь. — Папский камергер поприветствовал Эстермана и жестом пригласил сесть в кресло напротив себя.
— Благодарю, — кивнув, по-солдафонски отчеканил полковник. Тем самым он как бы отказывался присесть.
— Прошу вас, здесь армейские манеры ни к чему. — Энрико Луцци был настойчив. — Садитесь же.
Полковник повиновался. Даже сидя спину он держал прямо, как на плацу.
— Мы рады, что выбор пал на вас, — сказал ему камергер, — и я поздравляю вас, полковник. Но перед тем как вы примете присягу, мы хотели бы убедиться, что вы до конца понимаете, какую ношу возлагаете на свои плечи.
На лице полковника отразилось недоумение.
— Но я уже более двадцати лет в гвардии…
— Мы знаем ваш послужной список. Он выглядит безукоризненно. Но нет ли у вас в душе нечто
