– Нет, он все еще там, но мои люди слышали такие разговоры во многих графствах. И, – добавил он, встряхивая ее за плечи, – я помню о тех ваших так называемых братьях. Ваши объяснения, когда я надавил на вас, достаточно правдоподобны, и я не говорил о них никому, но теперь мне пришло в голову, что я никогда не просил вас дать слово чести, что вы не знаете ничего больше, чем признались тогда. – Она замерла в испуге, а он добавил сухо: – Я не буду сейчас требовать от вас ответа, мадам. Я тоже уважаю верность во всех проявлениях, но ваши маленькие интриги опасны. Оставьте их вдовствующей королеве и ей подобным.
Почувствовав облегчение, Элис поблагодарила Бога, что гроза прошла.
– Значит, Элизабет опять строит козни? – спросила она.
Он пожал плечами.
– У леди Вудвилл репутация интриганки. Мне говорили, что она не может удержаться, чтобы не приложить руку к каждой интриге, попавшей в ее поле зрения.
– Боже мой, сэр, когда ее собственную дочь уже называют королевой и вот-вот коронуют как…
– Она не получит никакой коронации, пока Гарри не убедится, что сам имеет право сидеть на троне. Он не хочет, чтобы его народ когда-нибудь сказал, что он получил право на трон через жену, что он только хочет соединить свою Алую розу с ее Белой.
– Но люди будут роптать, как и раньше, пока он не даст ей корону, а даже если и нет, принц Артур – внук вдовствующей королевы. Она не будет интриговать против него или против его матери.
– Надеюсь, вы правы, – мрачно бросил он и отвернулся от нее, как бы отдалившись эмоционально, но Элис не могла отказаться от своих убеждений, чтобы угодить ему. И все-таки она почувствовала себя покинутой. Повернувшись к ней снова, Николас признался: – Я вел себя как негодяй, напугав вас сегодня, милая. Я никогда не смог бы на самом деле причинить вам боль. Я не жду, что вы поверите мне, после того как я сам не поверил вам, но, может быть, вы когда-нибудь поверите, что я не предам вас.
В комнате стало тихо. В камине вдруг упало полено и рассыпалось искрами. Они оба вздрогнули.
Элис почувствовала, как к горлу подступили слезы. Он только один раз спрашивал ее о таинственных мальчиках и принял ее предположение о сыновьях какой-то йоркистской семьи. Она понимала, что он может знать или по крайней мере подозревать больше, чем она рассказала ему. Но Элис не сомневалась ни в нем, ни в его верности Тюдору, хотя инстинктивно чувствовала, что может доверять ему. Однако слишком многое поставлено на карту, чтобы она могла доверить ему секрет, который не принадлежал ей одной. Элис знала, что он сделает все, чтобы защитить ее и их еще не рожденного ребенка от королевского гнева, но его непоколебимая преданность Тюдору может вынудить его сообщить о существовании живого принца Йорков, который станет угрожать короне Тюдора.
Он не двигался. Она проглотила слезы и протянула к нему руку.
– Николас…
Он взял ее руку. Его рука была теплая и сильная. Он привлек Элис к себе и заключил в объятия, целуя в макушку.
Она подняла к нему лицо.
– Вы ведь верите, что ребенок ваш, правда?
– Да, – поцеловал он ее в переносицу, – верю. Если бы Ловелл не назвал вас Годивой, мне бы и в голову не пришло сомневаться. Когда-нибудь я должным образом поблагодарю его за убийство Эверингема. Вы не рассказывали мне, что негодяй сорвал с вас одежду.
Она покраснела и хотела отвести взгляд, но он взял ее за подбородок.
– Все происходило… не совсем так, – призналась она.
– Расскажите мне.
– Вы рассердитесь.
– Я уже сердился раньше и наверняка буду сердиться снова, – поцеловал он кончик ее носа. – Рассказывайте.
Вздохнув, она прильнула к нему.
– Отнесите меня в постель, сэр. Я так устала, что вот-вот упаду.
Криво улыбнувшись, он подхватил ее на руки и отнес в постель, помог раздеться и накрыл одеялом. Задув свечи и сбросив одежду, он лег рядом с ней и откинулся на подушки. Он притянул ее ближе к себе и, когда она уютно устроилась головой у него на плече, попросил:
– Теперь рассказывайте.
Она начала с самого начала, но он потребовал рассказывать с того момента, как она послала Йена найти его.
– На следующее утро они пришли искать его, – начала она довольно бойко, пока не дошла до момента, когда сэр Лайонел приказал ей встать с кровати, чтобы его люди могли искать под покрывалами, и ей пришлось завернуться в одеяло. – Я… на мне не было ничего…
– Я понимаю, милая, – мягко подбодрил он ее. – Хорошо, что Ловелл убил его, иначе мне пришлось бы сейчас пойти и убить его самому. Эверингем сорвал одеяло, так?
– Н-нет, – ответила она. – Он хотел сорвать его, но я сама уронила одеяло – нет, отбросила его в сторону и прыгнула за кочергой, выиграв время, потому что он оторопел и застыл на месте.
К ее удивлению, он усмехнулся.
– Не сомневаюсь. Но вы слишком маленькая, дорогая моя, чтобы противостоять фехтовальщику, вооружившись одной лишь кочергой.
– Он сказал то же самое, – подтвердила она. – А еще он сказал, что я встану перед ним на колени там, в зале, перед всеми его людьми, и поклянусь ему в верности, как перед королем, и что если я не сделаю
