– Но я хочу помочь!
– Может быть, ваша помощь понадобится в будущем, леди Элис, – проговорил Ловелл, – но сейчас я должен придумать безопасный способ, как сообщить сэру Джеймсу Тиреллу, что под его покровительством находится жизнь более ценная, чем он может думать.
– А вы не можете послать к нему доверенного человека?
– Такое сообщение нельзя доверить никому, чтобы информация не попала в руки Тюдора. Сейчас Генрих ведет себя так, будто мальчиков никогда и не существовало.
– Знаю, и Элизабет тоже уверена в их смерти, хотя она и говорила, что ее мать сомневается.
– Вы не сказали ей о том, что знаете?
Элис отрицательно покачала головой.
– Вот и хорошо. С самого начала было ясно, что Гарри не знает, где искать принцев, потому что если бы знал, то бы взял их под стражу. А если бы он считал, что они умерли, то публично обвинил бы Дикона в их убийстве еще до Босворта. Гарри не сделал ни того ни другого. Значит, он ничего не знает.
Элис упрямо настаивала:
– Если сэр Джеймс Тирелл сдал Ричарда, когда присягнул королю, разве они не скрывали бы это из страха, что Эдуард тогда может объявиться? Они же не знают о его смерти.
– Тирелл не больше предал своего короля, чем я. Знаю, вы не в силах такое понять, поэтому вам лучше просто поверить мне. И принять еще один факт: Гарри Тюдор отдал бы правый глаз, чтобы узнать, где он может найти принцев, поэтому не должно быть никакой связи ни с одним известным йоркистом со стороны сэра Джеймса. Нельзя отправлять никаких посланий от меня. Разумеется, если вам просто случится встретиться с ним в Лондоне… Когда вы собираетесь возвращаться, миледи?
Элис вспыхнула:
– В данный момент у меня нет намерения возвращаться.
– Что? – Он окинул взглядом крошечную комнату. – Вы же не собираетесь оставаться здесь?
Она кивнула:
– В данный момент – да.
– Дэйви говорил что-то про ваше путешествие на север с бродячими актерами, но, зная, что вы воспитывались в роскоши Миддлхэма, как и я сам, я не мог поверить его словам. Вы хотите сказать, что он говорил правду?
– Да. Тюдор пожелал выдать меня за родственника сэра Томаса Стэнли. Я не хотела подчиниться, поэтому покинула Лондон.
Глубоко посаженные глаза Ловелла заблестели.
– Вы знали?
Подняв подбородок, Элис ответила:
– Знала и не имею намерения возвращаться, сэр.
Он покачал головой, теперь его веселье стало явным.
– Вы не продумали свой поступок до конца, мадам. Вы не можете хотеть жить той жизнью, какая вас может ждать здесь.
Она молчала, мысленно соглашаясь с ним. Условия были не такими, к каким она привыкла, и домик Джонет уже начал казаться ей невыносимо маленьким. Сестра Джонет, Мэри Хокинс, больше походила на Дэйви, и после недель, проведенных в дороге с актерами, хотя и добрыми и веселыми, Элис стосковалась по привычной обстановке, слугам и больше всего по возможности уединиться. Она избегала взгляда Ловелла, но теперь посмотрела ему прямо в глаза.
– Я определенно не имею желания жить здесь, но не могу вернуться и в Вулвестон. Не только потому, что солдаты все еще…
– Знаю, – улыбнулся он.
– Знаете? Вы были там?
– Недолго, после Босворта. Мы исчезли до того, как пришли солдаты, но я слежу за Вулвестоном. Ваш брат, может быть, и поклонился Гарри, но я уверен, что даже при таких условиях он снова приютит меня.
– Однако меня он не приютит, и я не могу вернуться в Лондон, потому что вы должны знать, что, разгневав короля, я скорее всего окажусь в Тауэре вместе с Недди. Тауэр – приятная резиденция для королевской семьи, но не такая приятная для тех, кого заключили туда против их воли, как меня.
– Расскажите мне.
Она поведала ему свое недавнее прошлое, и хотя он посмеялся над некоторыми вещами, все же посочувствовал юному Уорвику и понял желание Элис избежать Тауэра.
– И все же я не знаю, что еще вы можете сделать, мадам, потому что, если ваш брат согласился оставить вас под опекой короля, у вас нет выхода, кроме как подчиниться приказам Гарри.
– Но вы же не хотите, чтобы я вышла за предателя!
– Никто не спрашивает моего совета или согласия.
Она вздохнула. Уходя, Ловелл задержался на пороге, чтобы потребовать от нее обещание по крайней мере обдумать вопрос возвращения в столицу, где она могла бы стать полезной тем немногим оставшимся йоркистам, которые все еще лелеют мысль досадить Тюдору. В свою очередь, Ловелл пообещал не
