без согласия церкви. А если бы она так поступила, ее дети стали бы незаконнорожденными, как дети Эдуарда IV, и не могли бы наследовать владения и титулы ни ее мужа, ни ее собственные. Ее владения уже взял под контроль сэр Николас. Элис заставила себя успокоиться и привести в оправдание другой аргумент:
– Мы отстали от остальных, сэр. Мы станем объектом критики, если не осуждения, за такое поведение.
Сэр Николас склонил голову набок, прислушиваясь.
– Я слышу их крики – значит, они подстрелили оленя и довольны. – Подумав, он добавил: – Во дворце практически невозможно остаться наедине. Никогда нельзя быть уверенным, что тебя не услышат, и я не знаю, представится ли другая возможность сказать то, что я хочу вам сказать.
Встревоженная серьезностью его тона, она насторожилась.
– Что значат ваши слова?
– Только то, что я надеюсь, вы не слишком расстроены решением короля поженить нас. Я знаю, вы не любите меня…
– Нет! Это… – Она искала слова, чтобы объяснить свои чувства, не выдавая, какой уязвимой она ощущает себя. – Сэр, просто сейчас меня смущает сама мысль о браке. Мой мир так недавно разрушился прямо на моих глазах, что я вряд ли знаю, стою я на голове или на ногах. И я ничего не знаю о вас, кроме того, что вы враг.
– Я вам не враг.
– Может быть. – Она заглянула ему в глаза, стараясь найти в них подтверждение. – Почему вы не… В тот вечер перед церемонией вы сказали мне… Вы… вы сказали… – Она сдалась и замолчала. Ей так хотела верить, что относительно Ловелла у сэра Николаса всего лишь подозрения.
Очевидно, не найдя ничего странного в ее запинающейся речи и догадавшись о ее состоянии, он кивнул:
– Я должен был бы сообщить королю о вашей встрече с Ловеллом, но я не скажу ему ничего. Я не говорил раньше, потому что еще не знал, что вы будете моей женой, но теперь я обязан защищать вас. Однако послушайте меня, девочка, – добавил он гораздо суровее, – больше вы не должны встречаться, иначе я заставлю вас горько пожалеть.
Не обращая внимания на его угрозу, она спросила с любопытством:
– Почему вы так уверены, что я встречалась с ним?
– Вы сказали мне.
– Я не говорила!
– Да, сказали. В Донкастере, когда я упомянул его имя, выражение вашего лица подсказало мне вероятность вашей встречи, но до вчерашнего вечера я точно не знал. Вы выглядели такой виноватой, что ваш вид был равносилен признанию. Нет, не бросайте на меня гневные взгляды. Вы поступили неправильно, и мой долг запретить вам вести себя так в будущем. Генрих Тюдор теперь король, и общаться с его врагами – совершенная глупость.
Элис замерла от ярости.
– Так, значит, я дурочка, да?
– Да, – улыбнулся он, – как и большинство женщин.
– О! – Забыв, что он все еще держит ее лошадь за уздечку, она натянула поводья и пришпорила кобылу, собираясь ускакать. Кобыла беспомощно дернулась, твердо удерживаемая на месте его рукой. – Пустите меня!
– Чуть позже. Я хочу удостовериться, что вы поняли меня, миледи. – Теперь в его голосе явно прозвучала собственническая нотка. – Вы больше ничего не должны иметь ни с одним из сочувствующих Йоркам, если не хотите навлечь на себя мое самое серьезное неудовольствие.
Она смотрела в пространство, отказываясь отвечать, и ждала с возрастающим опасением, что он сделает.
Он не сделал ничего. Даже не заговорил. Он терпеливо дождался, пока она, не в силах больше сдерживаться, спросила резко:
– Что вы тогда сделаете?
– Все, – спокойно ответил он, – будет зависеть от обстоятельств, но вы поступите мудро, если больше не ввяжетесь ни в какие интриги Йорков. Таким образом, – добавил он с ласковой ноткой в голосе, которая прозвучала более угрожающе, чем если бы он говорил зло, – если объявленный вне закона Ловелл ожидает от вас чего-то, вам придется его разочаровать.
– Если существуют какие-то интриги, сэр, я в них не участвую. Даю вам слово, – спокойно проговорила Элис.
Он кивнул и отпустил уздечку ее лошади.
– Вполне достаточно, девочка. А теперь мы найдем остальных.
Она не ожидала такой легкой развязки. После разговора в лесу в оставшиеся до их свадьбы дни она надеялась проводить с ним больше времени, чтобы лучше узнать его. Но если и видела сэра Николаса, то мельком, всегда куда-то торопившегося.
На следующей неделе двор переехал в Вестминстерский дворец. Сэр Николас постоянно был занят – то при короле, то с отрядом выполняя поручения короля. Но даже находясь во дворце, он не делал никаких попыток встретиться с ней.
Она предположила, что его поведение объясняется заботой о ее репутации, ведь хотя они и обручены, не должно казаться, что они с нетерпением ждут свадьбы. Поездки более чем за сто миль, в которых он сопровождал ее два раза, не смущали никого, потому что он выступал в роли ее защитника по приказу
