своего противника в горло. Тот пришел в ярость и кулаком заехал девушке в нос, разбив и губу.
Афдера, лицо которой было окровавлено, а голову сжимала страшная боль, перестала сопротивляться. Перед тем как потерять сознание, она все же успела увидеть, как двое людей в черном бросились на насильников. Первому арабу они накинули на горло нечто вроде проволоки, второму, державшему девушку за руки, воткнули что-то в затылок. После этого Афдера отключилась.
Отец Лауретта и отец Рейес оттащили трупы арабов с улицы и зарыли их на окраине города. Они выполняли строгий приказ Льенара и должны были оберегать Афдеру Брукс, пока Евангелие от Иуды не окажется в распоряжении братства.
Крики играющих детей заставили девушку очнуться. Ее голова жутко болела, разбитая губа кровоточила.
Афдера потрогала поврежденное лицо, попыталась посмотреть по сторонам и увидела улыбающееся лицо Бинназ, жены Сайеда.
— Девочка, тебе нельзя шевелиться, — сказала она.
— Мне надо умыться и глотнуть воды. — Афдера приподнялась на подушках и сжала голову, чтобы та не так болела. — Что со мной было?
— Кто-то напала на тебя вчера вечером по дороге в отель. Самое удивительное, что моя старшая дочь нашла тебя, всю в крови, у дверей нашего дома. Видимо, тебя сюда притащили.
— А кто эти люди, которые меня спасли?
— Ты о ком?
— Я помню только, что двое местных мужчин пытались меня изнасиловать. Я уже почти потеряла сознание, когда двое незнакомцев в черном бросились на этих ублюдков.
— Когда мы с мужем прибежали к тебе, рядом не было никого, кроме нашей дочери.
— Нет, я уверена в том, что мне это не привиделось. Они спасли мне жизнь. Те мерзавцы, конечно же, сначала изнасиловали бы меня, а потом убили. — Афдера поднесла к губам глиняную чашку.
В комнату вошел сильно расстроенный Сайед.
— Боже, что с тобой сделали эти подонки! Никогда себе этого не прощу. Твоя бабушка захочет спуститься с небес, чтобы задать мне хорошую трепку.
— Вы не виноваты, успокойтесь, — стала утешать его девушка.
— Утром я был в полиции, но там мне сказали, что на улицах города ни вчера, ни сегодня не было найдено никаких трупов. Наверное, тебе это примерещилось от боли.
— Может быть, и так… Может быть.
— Вечером я сам отвезу тебя в Каир и передам в целости и сохранности моему другу Резеку Бадани. Никаких возражений! С ним ты будешь в безопасности. Один Господь знает, чем он обязан твоей бабушке.
— Нет. Я хочу попасть в пещеру, и ничто меня не остановит. Вы меня отвезете, или я поеду одна. Вы должны помочь мне проследить путь книги. Это последнее, что попросила меня сделать бабушка перед смертью.
— Хорошо, поедем. Но только потому, что ты ее внучка. Она в эту минуту, наверное, проклинает меня.
— Если бы меня не избили так сильно и твоей жены не было бы здесь, то я бы встала и поцеловала тебя.
Щеки Сайеда зарделись.
— Отдыхай. Мы отправимся вечером, когда стемнеет.
Отец Рейес стоял в телефонной будке, находящейся недалеко от дома Сайеда, и набирал нужный номер.
— Апостольский дворец. Слушаю вас.
— Соедините меня, пожалуйста, с его преосвященством кардиналом Льенаром. Это срочно.
— Одну минуту.
Через несколько секунд трубку снял дежурный сотрудник секретариата.
Монах повторил свою просьбу, но в ответ услышал:
— Могу ли я чем-то помочь вам?
— Нет. Соедините меня с кардиналом Льенаром. Я звоню из Египта по срочному делу.
Дежурный сотрудник, по всей видимости, молодой и неопытный, явно занервничал.
— Соединяю.
— Да, — послышался неповторимый голос кардинала.
— Fructum pro fructo, — сказал Рейес.
— Silentium pro silentio. Что у вас?
— Прошлым вечером нам пришлось ввязаться в драку.
— Объясните!
— На девушку, которую нам приказано было охранять, напали два араба и чуть не убили ее. Мы с отцом Лауреттой вмешались и прикончили их.
— Если человек не способен осознать драму своей смерти, то она не настолько уж драматична. Эти еретики там, в лучшем мире, поняли, что их гибель совершилась по воле Божьей.
— Да, ваше преосвященство.
— Праведник — не тот, кто не совершает несправедливости, а тот, кто не хочет им быть. Неужели миссия перед Господом, Его Святейшеством и братьями вызывает у вас сомнения?
— Нет, но…
— Значит, не о чем и говорить, — перебил кардинал. — Помните о том, как важно сохранять ясный ум в критические моменты. Отец Лауретта пока еще неопытен. Вы сможете исполнить поручение братства только в том случае, если будете сохранять спокойствие. Теперь отдохните и забудьте про этих еретиков. Всем нам следует надеяться на лучшее, ибо надежда сама по себе есть счастье. Порой она может ослабевать, но это лучше, чем ее полная утрата. Справедливость состоит не в том, что всем дают поровну, а в том, что каждый получает по своим заслугам. Не забывайте об этом, отец Рейес.
— Не забуду.
— Если вы чувствуете, что не в силах действовать дальше, то вашу миссию возьмут на себя отец Корнелиус и отец Понтий. Они сейчас в Каире, ожидают моих приказаний.
— В этом нет необходимости, ваше преосвященство, — пробормотал священник. — Я исполню свой долг перед Господом, Его Святейшеством и моими братьями.
— Да будет так. Fructum pro fructo.
— Silentium pro silentio.
Могущественное «Братство восьмиугольника», некогда монолитное, явно дало трещину. Это грозило опасностью всем его членам.
Афдера проснулась, когда начало темнеть. Запах хлеба пробудил в ней аппетит, но нижняя челюсть еще болела от ударов. Она привстала в постели и сжала голову руками.
«Год жизни за две таблетки аспирина!» — мелькнула у нее мысль.
В этот момент вошла Бинназ с чашкой супа.
— Ты должна поесть, чтобы восстановить силы.
— Я не могу даже пошевелить челюстью, так больно.
— Поешь. Тебе надо немного окрепнуть. Давай попробуй. Муж собирает все, что нужно для поездки.
Через час, когда солнце уже близилось к закату, Афдера стала прощаться с женой и детьми Сайеда.
— Садись, девочка, нам пора, — прокричал тот из своей старой машины.
Неподалеку от дома Сайеда находился причал, к которому подходил паром. Опытный паромщик твердой рукой вел свое судно на другой берег Нила, преодолевая сильное течение, и готов был причалить в неглубокой лагуне на восточном берегу.
