— Здравствуйте, синьорина Афдера. Синьор Сэмпсон в порядке, мы с вашей сестрой ухаживаем за ним. Скоро он поправится. Похоже, свадьба уже не за горами.
— Конечно, Роза. Дай мне сестру.
— Привет, сестричка, ты где? — защебетала Ассаль.
— В Женеве. Мы сидим тут с Василисом Каламатиано и профессором Колаяни.
— Тот самый грек, бабушкин приятель, и профессор-медиевист? Что ты хочешь?
— Мне нужно кое-что выяснить. Ты ведь хорошо знаешь историю Венеции.
— Говори!
— Это насчет рунической надписи на спине льва. Гудрун, к которой я ездила, расшифровала ее. Там говорится, что надо отыскать звезду, освещающую трон в церкви.
— Так что ты хочешь узнать?
— Есть ли в Венеции что-нибудь похожее на такой трон? Алтарь, престол, кресло, что-то в этом духе… но так, чтобы оно имело значение для католической церкви?
— Подожди… Трон святого Петра!
— Как?..
— На острове Сан-Пьетро-ди-Кастелло есть церковь Святого Петра. Там стоит кресло, которым он пользовался во время пребывания в Антиохии. Трон, если хочешь. Это обычное мраморное кресло, ничем не примечательное.
— Как оно оказалось в Венеции?
— Трудно сказать. Легенды гласят, что реликвию привезли крестоносцы, спасшие ее от мусульман. Антиохия была мусульманской до девятьсот шестьдесят девятого года, когда ее отвоевал византийский император Никифор Второй. В тысяча восемьдесят пятом она перешла к туркам-сельджукам, а через тридцать лет ее взяли участники Первого крестового похода и сделали столицей княжества. Полтора столетия Антиохия оставалась под властью христиан, но в тысяча двести шестьдесят восьмом ее захватил мамлюкский султан Бейбарс и сровнял с землей, надругавшись над христианскими святынями. После этого город так никогда и не смог вернуть себе прежнего значения.
— По-твоему, варяги с Филиппом де Фратенсом могли привезти трон в Венецию?
— Почему нет? Легенда говорит о крестоносцах, спасших трон Петра от неверных. Предположим, что это были тот самый Филипп и его варяги.
— Хочешь, скажу кое-что, сестричка? Я тебя люблю. Когда вернусь, мы вместе поедем на этот остров и поглядим на трон. Может, найдем что-нибудь интересное. Я позвоню тебе до отъезда. Береги Сэма.
— Мне кажется, ваша сестра права. — Каламатиано показал Афдере кодекс пятнадцатого века. — Вот здесь говорится о кафедре Петра в Антиохии. Петр, как известно, должен был стать тем камнем, на котором воздвигнется церковь. Он начал свое служение в Иерусалиме. Первым церковным помещением стала горница Тайной вечери. Вероятно, в этой комнате, где молилась Мария и ученики Христа, особое место было отведено для Петра. Потом он проповедовал в Антиохии.
— Теперь это на территории Турции, — вставил Колаяни.
— Да. Антиохия была третьим городом Римской империи после Рима и Александрии Египетской. Это место, памятное для всех католиков. Петр был первым епископом Антиохии. Именно там его ученики впервые стали называть себя христианами. Оттуда в сорок втором году он отправился в Рим, где через четверть века принял мученическую смерть.
— Мы обязательно должны увидеть этот трон! Может быть, он хранит тайну, которая выведет нас на след! — воскликнул Колаяни.
— Но это в Венеции. Давайте вы вдвоем отправитесь туда и увидите все собственными глазами, — предложил Каламатиано.
— То есть мне ехать вместе с госпожой Брукс? — помрачнел профессор. — Знаете, я не человек действия, и если встречусь с кем-нибудь из этих убийц, то смогу разве что запустить в него книжкой по истории Средних веков.
— Мне плевать, что вы там себе думаете, любезный. Если хотите получить частицу славы великого открытия, то придется вступить в дерьмо, а может, даже окунуться в него. Пора рискнуть самому, а не перекладывать это на других.
— Мне вовсе не нужен мертвый груз в виде профессора Колаяни, — заметила Афдера. — Обычно я езжу одна и без багажа.
— Я, между прочим, сижу тут рядом. Почему вы делаете вид, что вместо меня пустое место? — возмутился историк.
— Тогда заткнитесь. Завтра с утра вы едете в Венецию и будете сообщать мне о том, как продвигается расследование, — заявил Василис.
— Вы мне не доверяете? — поинтересовалась Афдера.
— Милая девочка, спокоен только тот, кто никому не привык доверять. К словам доверия меньше, чем к делам, и потому предпочитаю отправить с вами профессора. Если он не пригодится как специалист по средневековой истории, то пусть приносит кофе, таскает ваши вещи, как угодно, лишь бы был всегда рядом с вами.
— Господин Каламатиано, доверие сродни искусству. Оно означает не то, что вы знаете все ответы, а то, что вы открыты всем вопросам. Ладно, пусть едет, я согласна. Но чтобы ни во что не вмешивался. Я выразилась ясно?
— Предельно ясно, госпожа Брукс. Итак, сегодняшнюю ночь вы проведете в доме для гостей. Жорж, мой дворецкий, приготовит все необходимое. Завтра шофер отвезет вас в аэропорт. Надеюсь вскоре получить от вас новости о Водном Лабиринте.
— Не волнуйтесь, мы будем держать вас в курсе наших открытий. Если новостей не будет, значит, убийцы с восьмиугольником добрались до нас.
«Риц-Карлтон» был типичным отелем класса люкс — отличное местоположение, спа-центр высшего уровня, идеальное обслуживание. После холодного душа, массажных процедур и завтрака, состоящего из ржаного хлеба, крепкого кофе и стакана апельсинового сока, Архангел достал из шкафа серый в мелкую полоску костюм из толстой шерсти, черные ботинки «Джон Лобб», синюю хлопчатобумажную рубашку «Оксфорд» и галстук «Маринелла», синий в белый горошек.
Он оделся, тщательно причесался и стал готовить оружие — полуавтоматическую снайперскую винтовку Драгунова советского производства. При длине в сто двадцать два с половиной сантиметра ее вес не превышал четырех с половиной килограммов. Винтовку было легко спрятать в сумку, куда обычно кладут клюшки для гольфа.
Учитывая особенности того места, откуда нужно было стрелять, Архангел подготовил патрон, пуля которого имела стальной сердечник и латунно-свинцовую оболочку. Такие использовались только в странах Варшавского договора. Он собрал винтовку и приладил к ней оптический прицел военного образца с изменяемым увеличением, системой поправки на ветер и встроенным дальномером. Затем присоединил к винтовке магазин с тремя патронами.
Архангел положил оружие прикладом вниз в сумку, где уже лежала трехногая опора, добавил несколько клюшек и закрыл все жестким кожухом. Он прислонил сумку к дверце шкафа и прикинул, насколько хорошо замаскирована его винтовка. Она выглядела безобидным спортивным снаряжением, а сам он — топ-менеджером, мечтающим добраться до поля для гольфа после тяжелого дня.
Этим утром небо покрывали тяжелые тучи.
«Если пойдет дождь, то мне придется менять все на ходу», — подумал он.
От входа в отель до Спринг-гарден-лейн было почти два с половиной километра. Сумка весила немало, надо было рассчитать темп ходьбы, чтобы не покрыться потом. Это могло вызвать подозрения у охранников Хоупвелл-центра. Хорошо, что половина жителей Гонконга увлекались гольфом. Человек с такой сумкой, как у него, выглядел совершенно естественно.
Через сорок минут Архангел уже отчетливо видел башню By в пятьдесят четыре этажа и семидесятиэтажный Хоупвелл-билдинг, в которых размещались офисы крупных финансовых корпораций. Было около двенадцати. Группа служащих устремилась внутрь Хоупвелл-билдинга. Архангел смешался с ними. Один офисный работник увидел сумку для гольфа, завязал разговор с ее обладателем, и оба
