Вторник (11)
Если Верещагина можно назвать головой, батальона, то Малинин вполне подходил на роль его сердца. Совместное чаепитие на рассвете с батальонным сержантом было ритуалом, которым Верещагин никогда не пренебрегал; только так зачастую можно вытянуть из него информацию. Услышав стук в дверь, Антон чуть приподнял бровь. Беспрецедентное вмешательство!
Войдя, Тимо Хярконнен коротко доложил новости, после чего его отправили разыскать Харьяло и Евтушенко. Верещагин прищурился и осторожно поставил стакан. По лицу Малинина ничего нельзя было прочесть.
– Знаешь, где эта школа? Отправляйся туда. Присмотри за Ёсидой и начни организовывать гражданское население. Я хочу знать мнение Рауля и Рет-тальи, – быстро и четко скомандовал Верещагин. Малинин кивнул и поднялся; лицо его по-прежнему было непроницаемым.
Минутой позже, в Йоханнесбурге, Симадзу спросил:
– Госпожа Брувер, кажется, вот этот костюм принадлежит вам? – По правде говоря, другой одежды в пределах видимости и не было.
Ханна не пыталась скрыть правду от аса разведки. Она взяла у него накидку.
– Пожалуйста, следуйте за мной. Вертолет из Претории заходит на посадку, и необходимо, чтобы вы и я присоединились на его борту к капитану Санмартину. Меня известили, что группа наемников захватила начальную школу и взяла заложников из числа преподавателей и учеников. Необходимо предотвратить волнения среди местных жителей и попытки вмешаться в ход операции. Одно время вы там преподавали. Потребуется ваша помощь.
В каком-то оцепенении Брувер позволила отвести себя на грунтовую посадочную полосу перед бункером 3-й роты.
Войдя, Харьяло заметил в углу рассевшегося на полу Евтушенко.
– В чем проблема, Антон? Пожар, потоп, враги? – обратился он к Верещагину.
– Последнее. Оставшиеся в живых наемники, раньше подчинявшиеся Чокеру, захватили начальную школу Луиса Тригардта. Они взяли заложниками сорок семь детей и восемь преподавателей. До этого они дохли от голода в лесу. У них плохой источник информации. Ребята требуют, чтобы им предоставили возможность покинуть планету и какую-то несуразную сумму. Кроме военных кораблей и «Сокаку», на орбите нет ничего, а мне говорили, что до Земли отсюда лететь и лететь.
– Это связано с убийством в ковбойских землях?
– Сомнительно. Мне нужно, чтобы ты взялся вести переговоры.
– А ты останешься и будешь отвлекать адмирала, пока не подключится полковник Линч?
Верещагин кивнул.
– Кто послан на укрепления?
– Тихару ведет туда взвод Пера Киритинитиса. Юрий будет там. Используй Тихару, если сочтешь нужным, но присматривай за ним. Он мечтает пройти победным маршем с мечом в руке. Я потратил чертову уйму времени, разубеждая его.
– В самом деле?
– Я привык, что мои приказы выполняются.
– Помнится, ты приказал Юрию пристрелить его, если он не будет держать язык за зубами, и мне ты говорил то же самое. А кто будет гладить по головке буров? Они же небось бьются в истерике!
– Бурами занимается Юрий.
– О боги! Он же только подольет масла в огонь! Поручи это Раулю, он может быть прекрасным дипломатом, если захочет. Это, наверно, от долгого общения с Кольдеве.
– У него своя задача. У Симадзу и Брувер тоже. Ханна там преподавала.
– А у меня своя задача. Какая?
– Снаружи тебя ждет Томас. Буханов сбросил все, что может вам понадобиться. Вступите в переговоры.
– Я доведу их до слез. – В дверях Харьяло, направлявшийся к ожидавшим его Томасу и «Воробью», столкнулся с Санмартином.
– Рауль, ты ознакомился с положением? – спросил Верещагин. Санмартин кивнул.
Антон переключил внимание на Евтушенко, который свернулся в углу на строительных чертежах и не обращал внимания на разговор. Он неторопливо поднял глаза й стал обрисовывать план, составленный согласно оценке местности, данной Мали-ниным. Верещагин терпеливо слушал.
– Одно замечание, – сказал он. – Меня не устраивает, что мы не в состоянии увидеть, что происходит в классах. Есть предложения?
Глаза Санмартина блеснули. Он понял, зачем понадобилось его присутствие.
– Как насчет того, чтобы подсунуть под дверь оптическое волокно?
– Может сработать, – медленно сказал Евтушенко. – Но у нас нет того, кто может проделать подготовительную работу.
– Ретт сделает.
– Вполне возможно, – согласился Верещагин. – Он, несомненно, не раз практиковался на дверях.
Часа будет достаточно? Рауль, мне нужно, чтобы ты и госпожа Брувер помогли Тимо наладить связи.
Евтушенко и Санмартин удалились в разных направлениях.
Три часа спустя Верещагин снова был на связи.
– Как дела, Матти?
Для Харьяло три часа тянулись целую вечность, но по голосу командира он понял, что для того время тянулось еще дольше.
– Не очень хорошо, но и не так чтобы совсем плохо, – ответил Харьяло. – Человек, С которым я веду переговоры, – профессионал. Знает, что вляпался, но будет играть до конца. Он засел в коридоре, но, я полагаю, устроился так, чтобы не получить пулю в затылок.
– А крыша?
– Мы не можем высадиться на скат. Юрий прав, приемлемого пути для переброски туда людей попросту не существует.
Общественные здания африканеров напоминают замки, и земля вокруг вылизана и причесана. Там нет ни прикрытия, ни мертвой зоны, о которой стоит говорить. Наемники хорошо выбрали объект.
– Как с точки зрения тактики?
– Лев закинул сенсоры. Кетлинский расшифровывает. В одном месте собралось десять наемников и, может быть, еще два, но вряд ли. Судя по звукам, наш друг с рацией сидит в кабинете директора, и с ним еще один. Заложники размещены в двух смежных классах, помеченных на вашей карте как «три» и «четыре». Наш друг уверил меня, что их охраняют люди, увешанные достаточным количеством взрывчатки, чтобы отправить сразу всех в мир иной, если мы попробуем что-нибудь предпринять. У меня нет причин не верить ему. Остальные наемники рассредоточены вокруг. По визуальным наблюдениям мы насчитали четыре скопления. Уничтожить?
– Нет необходимости. Можешь действовать быстрее? Адмирал не склонен идти на уступки.
Харьяло не сумел определить, сквозит в голосе Верещагина усталость или попросту отвращение.
– Может быть, шесть часов?
– Точно?
Харьяло представил себя в шкуре командира.
– Нет.
– И на том спасибо. Адмирал предпочитает решить вопрос оружием, и крайний срок у нас – два часа. Что говорит Лев?
Харьяло взглянул на Евтушенко и поднял два пальца. Евтушенко мрачно кивнул.
– Лев думает, что сможет.
– У меня своя задача, – сказал Верещагин, отключая связь.
Он продолжал сидеть у радио.
С тех пор как прозвучал первый вызов, Санмартин с десяток раз вознес хвалу Создателю за то, что на свете есть цензор Лю Шу. Запрет на передачу репортажей о событии держал ситуацию в приемлемых
