– Процесс шел нелегко, – заполнил Бетье неловкую паузу. – Мне не хватало необходимых знаний. Приходилось работать с химиками, биохимиками, агрономами, факультетами горнопромышленности и металлургии, даже с профессором Блоком. Сначала я даже не знал, как задавать им вопросы. Потом профессор Санмартин заставил меня провести две недели на руднике, чтобы понять, как можно все осуществить, не доводя до банкротства всех участников.
– Одна вещь, которую я никогда не мог вытянуть из Рауля, это сколько времени займет полное восстановление земель, отравленных «ЮСС», – сказал Клаассен. – Возможно, вы сообщите мне это.
– Если финансирование не прервется, нам, быть может, удастся завершить большую часть работ лет за двадцать пять, – уверенно заявил Бетье.
Клаассен выпучил глаза.
– Так долго? Я этого не ожидал.
– Многие не понимают, сколько требуется времени, чтобы залечить тяжелые раны окружающей среды, хеэр Клаассен, – заметила Вилджунс.
– Ну, что скажешь, Христос? – спросил Санмартин.
– Если эти двое смогут так же бойко говорить в присутствии попечительского совета, проблем не возникнет, несмотря на их молодость, – твердо ответил Клаассен. – Надеюсь, хеэр Кукемур не уступает своим коллегам.
– На всей планете не найти больше людей, которые бы лучше справились с этой работой, – заявил Санмартин. – Хорошо, план таков. В ближайший четверг я ухожу с поста главы факультета и ожидаю, Симон, что на мое место назначат тебя. Христос и ректор уже в курсе, а если профессор Влок попробует пикнуть, то пожалеет об этом.
Симон Бетье провел пальцем по губам и посмотрел на Марию Вилджунс.
– Так скоро?
– Ничего не поделаешь – политика. Ты и так выполняешь мои обязанности, Симон. Ты ведь уже набросал бюджет и расписание на ближайшие шесть месяцев. Так что теперь эта миссия твоя. – Санмартин умолчал лишь о том, что людям в возрасте Симона никогда не поручали пост главнокомандующего, не ожидая, что они в состоянии выиграть войну. – У тебя есть что добавить, Христос?
Клаассен кивнул.
– В эту миссию, конечно, входит не только обучение студентов и изучение зейд-африканской флоры и фауны, но и предостережение нашему народу, чтобы он не уничтожал природные богатства нашей планеты, которые к тому времени, как вы трое достигнете моего теперешнего возраста, сделают ее единственной в своем роде во всей Вселенной. В этом мы с Раулем едины, несмотря на наши политические разногласия.
– Надеюсь, вы понимаете, сэр, что я не буду осуществлять свою миссию, в точности копируя профессора Санмартина. Хотя я его ученик и глубоко его уважаю, у меня есть своя точка зрения, – вставил Бетье.
– Симон! – ахнула Мария Вилджунс.
– Нет-нет, наш молодой Симон абсолютно прав, вроу Вилджунс, – успокоил ее Клаассен. – Рауль и я не ожидаем ничего другого.
– У меня в машине две коробки с результатами пяти лет моей практической деятельности плюс кое- какие материалы с Земли, – сообщил напоследок Санмартин. – Почему бы вам троим не забрать их оттуда?
Осознав, что Санмартин полностью разрывает связи с университетом, Бетье почувствовал, как по его щекам текут слезы. Рауль обнял по очереди всех троих учеников.
Когда они вышли, Клаассен сказал Санмартину:
– Я бы хотел, чтобы ты позволил нам оставить тебя на факультете. Мы бы могли организовать тебе годовой отпуск.
– Я ведь не настоящий профессор, Христос. Мы оба отлично знаем, что единственная причина, по которой я так долго этим занимался, – то, что все профессора, политически достаточно благонадежные для того, чтобы их допускать в университет, были законченной посредственностью. Я тянул эту лямку пять лет, но так и не научился быть профессором и вряд ли когда-нибудь научусь.
Христос Клаассен понимал его, благодаря объяснениям Ханны Брувер. Мать Санмартина была профессором экономики в университете Буэнос-Айреса. Когда Раулю исполнилось шестнадцать, она заявила на его дне рождения о нарушениях гражданских прав, в результате чего ее приговорили к двадцати годам тюрьмы. Она сумела обмануть правительство на шестнадцать лет с помощью преждевременной смерти.
Санмартин шагнул с дорожки, осторожно затолкав ботинком в землю семена папоротника.
– Симон и Карел уже знают о зейд-африканской экологии куда больше меня. Кстати, ты знаешь, что год или два назад Симон высказал пожелание стать солдатом в нашем батальоне?
– Ну и как ты на это отреагировал? – осведомился Клаассен.
– Сказал, что он нужен мне здесь.
– Разве быть солдатом так уж плохо?
– Нет, быть солдатом прекрасно. Это учит дисциплине во всех областях жизни. Но война предназначена для профессионалов – она делает тебя непригодным для чего-либо другого. – Санмартин огляделся вокруг. – Мне будет недоставать этого места. Да, забыл тебе сказать. Завтра маньчжуры займут наши казармы в Претории и Йоханнесбурге – по одному батальону в каждую казарму. Можешь считать это новогодним подарком.
– Что-что? – ошеломленно переспросил Клаассен.
– Приказ пришел сегодня утром. Очевидно, мы должны собрать весь наш батальон в Блумфонтейне, дабы умножить усилия по выкорчевыванию из лесов ребят АДС. Мы этого ожидали – адмирал Хории спросил у Антона, когда мы будем готовы выехать, и Антон ответил, что завтра. Это означает, что полковник Суми возглавит борьбу с терроризмом в городах.
– А что это означает для нас? – пробормотал Клаассен, чье хорошее настроение тотчас же улетучилось.
– По-моему, Суми добивается согласия на какие-то крутые меры. Думаю, нам придется заставить АДС исчезнуть нашими способами, прежде чем Суми позволят осуществить это своими, – рассеянно произнес Санмартин.
Вторник (311)
Временные квартиры 1-го маньчжурского батальона возле взлетной площадки челноков в космопорте были полны кипучей деятельности, словно батальон готовился разместиться там навсегда. Пробиваясь сквозь толпу локтями, взводный сержант Ма окликнул солдата:
– Эй, Утконос! Лейтенант Акамине хочет тебя видеть!
Меткие и далеко не лестные прозвища, которые давали друг другу маньчжурские солдаты, ужаснули бы японских офицеров, если бы они их услышали.
Рядовой Гу по кличке «Утконос» поднял голову.
– Что нужно Свиному Рылу? – осведомился он.
Его товарищ Вонг по прозвищу «Одноглазый» захихикал в углу палатки.
– Похрюкать на тебя – что ж еще? Когда адмирал был здесь, ему попался на глаза твой участок. Неужели тебя не научили свертывать койку? – спросил «Саблезубый» Ма у своего подчиненного.
– Ох! – простонал Гу, хватаясь за голову. – Все эти чертовы японские карлики друг друга стоят! – Он покосился на сержанта. – И чем можно задобрить Свиное Рыло?
– Твоей поджаренной задницей, – с удовольствием сообщил Ма. – Конечно, я мог бы замолвить за тебя словечко.
– Сержанты ничуть не лучше чертовых карликов! – снова застонал Гу. – Сколько?
– Много. – Ма довольно потер руки. – И еще прибавь за то, что ты так отзываешься о твоем старом сержанте, который еле-еле удерживает лейтенанта Свиное Рыло от того, чтобы сделать твою жалкую жизнь и вовсе невыносимой. А кроме того, почему тебя заботит сколько? Ты отберешь кучу денег у туземцев, когда они начнут бунтовать.
– А я думал, этот длинноносый варвар полковник приручил туземцев, – заметил Го, неохотно доставая
