использования в качестве урн.
Уступая общественному мнению, Альберт Бейерс организовал парады победы в Йоханнесбурге, Претории, Блумфонтейне и Верхнем Мальборо. В рядах марширующих бойцов Верещагина зияли пустые места убитых и тяжелораненых солдат и офицеров.
Суббота (318)
Шесть полисменов взяли Дайсуке Мацудаиру в его офисе, где он забаррикадировался, надменно заказывая себе горячую пищу в кафетерии промышленного Комплекса. Они надели на него наручники и образовали живую стену, проводя его мимо служащих, которые забрасывали планетарного директора чем попало.
У самого выхода Мацудаира выхватил спрятанную в поясе капсулу с ядом и попытался бросить ее в рот. Один из полисменов изо всех сил хлопнул его по спине, заставив выплюнуть капсулу.
– Если вы на самом деле хотели отравиться, то нужно было сделать это раньше. А сейчас ведите себя как следует. Нам и так будет нелегко доставить вас в тюрьму целым и невредимым.
– Пожалуйста, дайте мне умереть! – взмолился осыпаемый насмешками Мацудаира.
– Ну уж нет, – ухмыльнулся полисмен, хватая его за плечо. – Все вас слишком любят, чтобы так быстро с вами расстаться.
Судьба Мартина Хаттинга по-своему оказалась самой жестокой. Он прятался в сарае за домом, опасаясь ареста, но полиция так и не пришла за ним. Зато его друзья и соседи единогласно приняли вид, как будто его и вовсе не существует. Были назначены дополнительные выборы на его место в Ассамблее. Вместо жалованья его жена начала получать пенсию, полагающуюся вдове. Постепенно она тоже стала вести себя так, словно он умер.
Хаттинг подал жалобу в суд, но ее вернули с пометкой: «Истец скончался».
Для честолюбивого политикана вроде Хаттинга пуля была бы более милосердным выходом.
Альберт Бейерс организовал похороны Ханны Брувер. Раздавленного горем Рауля Санмартина с трудом убедили посетить церемонию. Как уже давно понял Антон Верещагин, победа – самая большая трагедия после поражения.
Ветер
Воскресенье (319)
Несмотря на веселье, царившее на улицах, настроение солдат, которых собрал Верещагин, чтобы поговорить о будущем, было довольно мрачным.
Капитан Ульрих Ольрогге заговорил от имени уцелевших бойцов батальона Эбиля.
– Мои люди провели голосование. Мы сохраним наш флаг и прочие атрибуты, но хотим преобразоваться в штурмовую роту вашего батальона. 3-я штурмовая рота – такое название будет наиболее близким к предыдущему.
– Кто-нибудь не согласен? – спросил Верещагин. – Значит, принято. Может, перейдем к стратегическим вопросам?
– Как скажешь, Антон-сан, – отозвался после небольшой паузы Матти Харьяло. – Давай перейдем к стратегическим вопросам.
– Если мы объявили войну всей вселенной, – насмешливо осведомился Полярник, – то каким образом мы собираемся ее выиграть?
– Транспортный корабль, который только что взлетел, отправился на большой скорости в неверном направлении. Это даст нам пару лишних месяцев передышки. Всего может набраться лет шесть-семь, – заметил Хенке.
Харьяло покачал головой.
– Нам повезет, если передышка продлится больше пяти лет. К тому же на сей раз они будут знать, что у нас есть военные корабли.
– Как по-твоему, Тихару, какова вероятность, что имперское правительство сочтет Зейд-Африку не стоящей затрат на умиротворение? – спросил Верещагин.
– К сожалению, очень мала. – Не желая делать операцию корректировки зрения, Ёсида носил очки в стальной оправе. Он снял их и стал протирать стекла. – «Юнайтед-Стил стандард», несомненно, сочтет крайне важным делом восстановление здесь своих позиций и предпримет все усилия, чтобы заставить правительство действовать. В своем нынешнем составе имперское правительство, очевидно, придет к выводу, что его престиж не позволяет избежать конфронтации. Министерства обороны и безопасности сочтут умиротворение Зейд-Африки вопросом чести, а экспансионистские элементы с пеной у рта будут доказывать, что импорт металлов с Зейд-Африки жизненно важен для национальной безопасности и что успех мятежников подорвет основы империи.
– Им следовало бы понять, что мы твердо намерены не допускать сюда «ЮСС», – заметил Кристиан де Ветте.
– А как насчет японского народа? – осведомился Пер Киритинитис, недавно произведенный в капитаны.
– Сомнительно, что японский народ обратит Внимание на эту проблему, – ответил Ёсида. – Информация о колониальных войнах не подлежит свободному распространению – ее получают главным образом люди, связанные с военными кругами и службой безопасности. К сожалению, лица, управляющие Японией, не осознают того, как их воспринимают представители иных культур. Хотя я надеюсь, что реформы исправят положение, может потребоваться шок, аналогичный тому, какой испытала Япония от поражения в Великой тихоокеанской войне, чтобы избавиться от культурной и психологической ограниченности, приведшей к нынешней имперской политике.
– На бумаге завоевание этой планеты выглядит не требующим особых затрат, – добавил Матти Харьяло. – Имперское правительство уже посылало сюда две оперативные группы, и чем большие усилия они будут вкладывать в покорение Зейд-Африки, тем меньше шансов на то, что они оставят эту затею. Думаю, они станут наносить удары с интервалом в пять-шесть лет, пока наконец не похоронят нас.
– Но у нас остается надежда, что имперское правительство пойдет на реформы, – сказал Ёсида.
– Тихару, – с необычной для него мягкостью промолвил Коломейцев, – тираническая система не может сама себя реформировать – она может быть только свергнута. Четыре поколения моего народа прожили при коммунизме и еще четыре – при сменившей его системе, поэтому скажу тебе откровенно, нельзя реформировать то, что прогнило до корней.
– А мы сможем за пять-шесть лет укрепить планету так, чтобы они не смогли ее захватить? – поинтересовался Ольрогге.
Хенке утвердительно кивнул.
– Я начал разрабатывать план по образцу швейцарской стратегии. За первые два года мы должны вырыть целый комплекс пещер и подготовить население психологически, за следующую пару лет – эвакуировать в пещеры промышленные предприятия и обеспечить запасы пищи, а еще за два года – провести переселение населения, уничтожая все производство, оставленное за пределами Комплекса. Все взрослые мужчины должны быть записаны в ополчение, а значительная часть юношей и женщин – в группы поддержки.
– Вся беда в том, – возразил Харьяло, – что имперское правительство будет либо осыпать пещерный комплекс ядерными бомбами вплоть до его полного уничтожения, либо, что еще хуже и еще более вероятно, решит использовать различные биологические факторы, пока не найдут тот, которому мы не сможем противостоять. Мы не в состоянии заменять уничтоженные военные корабли и не можем рассчитывать на захват очередной пары фрегатов, которые пришлют имперцы. Возможно, нам удастся уничтожить одну или даже две оперативные группы, но рано или поздно мы проиграем.
– Как твое мнение, Ханс? – спросил Верещагин. – Вижу, тебе не терпится высказаться.
– «Вы можете разбить врагов на полях Пеленнора, но этим не одержишь победу над стоящей за ними силой»[28], – напыщенно процитировал Кольдеве.
Харьяло подавил улыбку.
– Ханс прав. Мы не в состоянии уничтожать все экспедиции, которые Земля будет направлять сюда каждые шесть лет.
– Мне тут пришло в голову, что мы могли бы экспортировать революцию на другие колониальные планеты и таким образом вынудить имперцев распылить свои силы, – предложил Хенке.
