Тогда Ромка взглянул на Кольку.
— Воткнем штыки в землю?.. Покоя сердце просит!
— Я не командир, — ответил Колька.
Ромка тут же прицепился к этому слову и заорал во все горло:
— Есть тут командир или нету?.. Заботы о себе не чувствую!
Работа приостановилась на всех грядках. Сначала ребята удивленно посмотрели на Ромку, который стоял с вызывающим видом и вертел вихрастой головой, будто искал и не находил командира. Потом все повернулись к Борису. Он тоже ничего не понимал и сердито спросил:
— Чего орешь как чокнутый?
— Командира не вижу! — засмеялся Ромка. — Если его нет, так выбрать надо, чтоб было кому перерыв объявлять!
Борис обязательно одернул бы Ромку, но Зоя тихо сказала:
— Пора передохнуть.
— Перерыв — десять минут! — неохотно объявил Борис и еще долго сердился на Ромку.
Оставив у грядок лопаты и грабли, почти все потянулись к костру, у которого хлопотала Катя. И только Лида Юрьева пошла к болоту. Зоя увидела, как она ступила на мох и, найдя ямку с водой, опустила в нее кисти рук.
— Натерла? — подбежав к ней, спросила Зоя.
— Немножко.
— Это пройдет! — утешила ее Зоя. — Привыкнуть надо. Кожа затвердеет и болеть не будет, как у меня.
Она раскрыла свои ладони — широкие, с сильными пальцами и огрубевшей от работы кожей.
— Я и стираю, и полы мою — и хоть бы что, даже ногти не трескаются.
Лида вынула руки из воды и тоже повернула ладонями вверх. У нее были очень красивые точеные пальцы с розовыми миндалинками ногтей. Зоя поспешно опустила свои руки, но не зависть, а сочувствие охватило ее: на ладонях и пальцах у Лиды виднелись натертые бугры.
— Ты что же, никогда на своем огороде не работала?
— Работала немножко, — виновато произнесла Лида. — Много мама не велит… Говорит, у меня…
Она не закончила фразу, потому что у них с Зоей никогда не было тесной дружбы — обычные средние отношения, не претендующие на полную откровенность. Но Зоя так сочувственно смотрела на ее пальцы, такая заботливость слышалась в голосе, что Лида все-таки сказала:
— Говорит, у меня слух есть… Музыкальный… Я, может, глупая, что поверила? Но очень хочется верить!.. Тебе не смешно?
— Ничуть! — воскликнула Зоя. — Что же тут смешного?
— Осенью в районе откроется музыкальная школа, — продолжала Лида, ободренная участием Зои. — Мама и говорит: туда с мозолями не сунешься, пальчики должны быть гибкими, а не как грабли.
— Ты вот что! — решительно сказала Зоя. — Ты больше на грядке не работай! С Борисом я переговорю!
От волнения лицо Лиды покрылось крупными пятнами.
— Ничего ему не говори! Прошу тебя!.. Прошу — не надо!.. Я буду как все!.. А до осени заживет! Вазелином помажу…
Зоя обняла ее за плечи.
— Чего ты так испугалась?.. Борис поймет.
— Не надо! Умоляю!..
После короткого перерыва работа возобновилась и пошла даже веселее, чем раньше. Немало бодрости придавал и ветерок, доносивший от рощи аппетитный запах мясных консервов. Банки открывал Шурка Гай и делал это с удовольствием.
Лида по-прежнему рыхлила граблями землю, стараясь ничем не выдать, что ей больно. Зоя во время перерыва успела спросить у многих ребят, нет ли у кого случайно перчаток или рукавичек, но никто не захватил их с собой. Зато сейчас Зоя все-таки придумала, как помочь Лиде: стала резать лопатой тонкие ломтики земли, чтобы их легче было разбивать граблями. И Борису Зоя сказала:
— Зачем ты такие глыбы отрезаешь? Их никакими граблями не распушить. Грядка получится плохая.
Поймав благодарный взгляд Лиды, Зоя ободряюще улыбнулась, а Борис послушался и тоже начал резать землю не очень толстыми кусками.
Как и до перерыва, грядка, которую вскапывала Колькина тройка, удлинялась быстрее других. Прикинув на глазок расстояние от болота до рощи, Ромка определил, что они скоро дойдут до середины.
— Есть предложение! — крикнул он, повернувшись к Борису. — Кто докопает до середины, пусть идет обедать!
— А где середина? — спросил Борис.
— Это я мигом!
Ромка обрадовался: своим вопросом Борис как бы разрешил ему оторваться от работы. Он совсем не устал — такой уж был у него характер: перехитрить других и получить хотя бы крохотную выгоду. Прихватив с собой лопату, он побежал к первой вешке у начала грядки. Там повернулся лицом к роще и медленно пошел к ней, считая шаги. У последней вешки он снова повернулся и, опять считая шаги, дошел до середины, глубоко воткнул в землю лопату.
— Вот она — серединка!
— Умница! — похвалил его Борис. — Кто дойдет до середины, пусть переходит на другие грядки — помогать отставшим. Обедать будем вместе, когда все достигнут твоей отметки.
Не скрывая досады, Ромка сердито выдернул лопату и поплелся на свое место — рядом с Сеней Сивцевым.
— Шиш я теперь буду стараться!.. Понял? Нет?
— Будешь, — сказал Колька тихо и почти ласково, но как-то так, что Ромка не посмел возражать.
Трудное собрание
Обед у Кати удался на славу. Ели и похваливали. Тарелок не было. Катя привезла с собой пять вместительных мисок и по ложке на каждого. Вокруг одной миски сидели впятером и по старинке черпали по очереди наваристый гуляш, в меру приправленный лавровым листом и перцем. Посмеивались этому необычному обеду, с удовольствием и даже с гордостью поглядывали на полосы вскопанной земли.
— К пяти закончим! — сказал Васька Буркин. — Могу спорить на что хотите!
Желающих поспорить с ним не было. С Васькой давно уже никто не рисковал вступать в спор, потому что он мог сделать любую глупость. Ну а если кто-нибудь во время спора говорил ему: «Слабо!», тут уж Васька мог разбиться в лепешку, чтобы доказать обратное. Из-за этого глупого словечка «слабо» он в четвертом классе пришел зимой в школу в маминых тапочках, а в шестом залез в багажник чьей-то «Волги» и доехал так до райцентра. После этого ребята остерегались спорить с ним.
— Мы-то и раньше могли бы! — заявил Ромка. — Только не выгодно! Не ценят у нас передовиков!
Может быть, он и не хотел никого обидеть, но Борис не любил, когда над ним подшучивали, а Ромкиных шуточек вообще не мог переносить.
— Тебе хочется самому покомандовать? — спросил он как можно спокойнее. — Ты так и скажи! Нечего финтить!.. И вообще, говорят, по-другому здесь надо. Не как в школе. Не совет отряда, а может, штаб, а тебя — начальником?
Борис надеялся услышать дружный смех одноклассников, но ребята молчали. А Зоя почувствовала
