Пока они шли, Вадим Степанович раздумывал, как и о чем говорить с Шуркой. Его надо вернуть на остров — это было бесспорно, но как сделать, чтобы ребята приняли его обратно? Подумав о ребятах, Вадим Степанович опять вспомнил о сухих грядках, и ему показалось, что он нашел решение сразу всех вопросов.
Войдя в комнату и присев на стул возле кровати, на которой лежал Шурка с натянутым на голову одеялом, Вадим Степанович сказал:
— Был такой случай…
Шурку выбросило из кровати. Вскочив на ноги, он оторопело уставился на директора школы.
— Ты лежи, лежи! — разрешил Вадим Степанович. — Тот, про которого я хочу тебе рассказать, пролежал одиннадцать лет… И не в чистой светлой комнате, а в сыром подвале. Испугался, бежал в войну с фронта и спрятался в родном доме под полом… Когда залез туда, было ему девятнадцать лет. Когда вылез — тридцать стукнуло… А ты до каких решил прятаться?
В работе с учениками Вадим Степанович не пользовался подобными примерами и сравнениями, но пронять Шурку даже такими словами было трудно. Он быстро оправился от испуга.
— Видите ли, Вадим Степанович, — привычно начал он с таким непробиваемым видом, будто этот разговор не касался его лично, — зато миллионы других показывали подлинные образцы героизма и патриотизма. Только потому мы и победили.
— Совершенно верно! — подтвердил Вадим Степанович, озадаченный и поведением, и словами Шурки Гая. — Но что ты этим хочешь сказать?
— То, что есть прекрасные примеры для подражания. Они для всех — как яркие маяки!
Глаза у Шурки были невозмутимо ясными и умненькими. Они как бы подсказывали и предвосхищали следующий вопрос. И Вадим Степанович помимо своей воли задал его:
— И для тебя тоже?
Шурка знал, что возвращаться на остров ему придется, что директор школы ради этого и пришел к нему. Пришел наверняка с каким-то решением, облегчающим это трудное возвращение. Потому Шурка и воскликнул с пафосом:
— Все хорошее я, как губка, впитываю в себя!.. Для меня нет большего удовлетворения, чем исправлять собственные ошибки!
Подавив неприятное чувство, возникшее в разговоре с Шуркой, Вадим Степанович решил сейчас не говорить с ним о его вине перед ребятами, а коротко изложил свой план, связанный с поливкой овощей.
Вадим Степанович тревожился не зря. Вчера и позавчера ребята хоть и начинали поливать грядки, но всякий раз что-нибудь отвлекало их. А сегодня и Борис, и все остальные действительно даже не подумали о грядках. Чудом оказавшийся на берегу трактор с раннего утра заставил думать только о нем.
Сразу же после завтрака мальчишки и девчонки, коротко посовещавшись, разбили всю площадь, занятую пнями, на полосы. Решили сначала освободить от них одну полоску и вспахать ее. Потом часть ребят с трактором примется за вторую полосу, а остальные в это время перелопатят и удобрят землю первой полосы.
Лида Юрьева оказалась неплохим землемером. Начертив на карте первую полосу, она и на острове выставила ограничительные вешки. Все пни, попавшие в этот вытянутый в длину прямоугольник, надо бы выкорчевать в первую очередь.
Перед выездом на работу Олег подошел к Ромке, который старался даже не смотреть в ту сторону, где стоял трактор. Он и к Олегу не повернулся, хотя слышал, что кто-то подошел к нему сзади, — думал, это Борис. Ромка все еще надеялся, что Борис не станет окончательно ссориться с ним. Мало ли что может случиться с Олегом: заболеет или уедет. Как тогда обойдется Борис без Ромки? И трактор, и моторку придется ставить на прикол.
— Не дуйся на меня! — Олег подергал Ромку за рукав. — Мы теперь с тобой — дружная бригада!
Ромка готовился сказать что-нибудь задиристое, неприятное, после чего трудно установить нормальные отношения, но Олег опередил его:
— Никогда пней не корчевал. Ты уж покажи, пожалуйста.
Эта просьба застала Ромку врасплох.
— Не умеешь, а на трактор забрался!
— Это случайно! Я тоже думал, что он не поедет после такого купания. А он взял и тронулся! — Олег хитрил. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из ребят сердился на него или они сами ссорились между собой. — А кто старший, кто младший — это же название. Кто ведет трактор, тот и старший. Договорились? Только за первый пень ты берись — я не умею.
Ромкино самолюбие было удовлетворено. Он зыркнул глазами на Бориса, который вместе с Лидой вычерчивал на карте вторую полосу, и вразвалку пошел к трактору.
— Пень — штука хитрая! К нему просто так не подъедешь.
Ромка и сам еще никогда не выкорчевывал пней, но говорил так, будто занимался этим не первый год. И никто из ребят точно не знал, как лучше приняться за дело. У всех было лишь самое общее представление о такой работе. Оно подсказывало, что надо набросить трос на пень и дернуть трактором. Так сначала и попробовали.
Ромка подвел трактор к пню. Почти все ребята собрались вокруг. Момент был торжественный — первый пень на первой полосе. Ромка скомандовал, и мальчишки набросили петлю троса на обточенный ветром и водой, задубелый от времени и солнца толстый пень.
— Отойдите! — крикнул Ромка, а Олегу сказал: — Это очень просто!
Еще раз зыркнув сердитыми глазами на Бориса, он включил скорость. Трос натянулся и соскользнул с пня. Ромка сдал назад. Мальчишки снова набросили петлю. И снова она соскочила.
Растолкав ребят, к пню подошел Сеня Сивцев. Позвякивая топором, он неторопливо и уверенно прорубил в пне канавку для петли. Теперь трос не мог соскользнуть. Сеня махнул рукой:
— Пошел!
Ромка в третий раз стронул трактор с места. Старенькая «Беларусь» поднатужилась. Струной натянулся трос. Пень хрустнул, сдавленный стальной петлей. Песок вокруг него зашевелился. Метрах в двух от пня в земле образовалась трещина. Один ее край стал подыматься, будто какое-то подземное чудовище начало приоткрывать рот — все шире и шире. Целый пласт почвы, скрепленной большими и маленькими корнями, встал дыбом.
Руководство выкорчевкой как-то незаметно перешло к Сене Сивцеву. Повинуясь взмаху его руки, Ромка остановил трактор. Сеня переместил петлю на один из торчавших кверху корней. Еще один рывок — и с пнем было покончено.
Ромка повел трактор к другому пню. Олег и Сеня пошли туда же. Борис разбил оставшихся на две группы: одни потащили пень к кухне, другие занялись выкорчевкой оставшихся в земле обломанных корней.
— Этот пень за пять минут вытащили, — сказала Борису Зоя. — Если так пойдет, к вечеру освободим всю полоску. С трактором веселей! И земля посмотри какая!
На неровных откосах ямы от пня были видны чередующиеся тонкие полоски песка и перегноя. Они напоминали слоеный пирог.
— Вспашем, перелопатим да еще фосфату подкинем… Ничего, Боря! В долгу у колхоза не останемся!
— А Ромка — тот уже доходы подсчитывает! — усмехнулся Борис. — Рано, Зоя, радоваться.
Вскоре к работающим на полосе ребятам присоединился и Колька Мысля. Катя настояла на своем — сама начала готовить обед.
— Когда ты тут возишься, мне хуже всякой болезни!.. Хотя я очень рада, что ты заменил меня.
— Не логично, — подметил Колька.
— Много чего нелогичного! — Катя улыбнулась каким-то своим невысказанным мыслям. — Спасибо тебе… И знаешь, почему я так быстро выздоровела?.. Потому что ты сам захотел готовить за меня.
