— Я тоже.
Он протянул ей кружку, и Мэри сделала глоток кофе. Горячего, сладкого и очень вкусного.
Она улыбнулась:
— Мне кажется, я сплю и вижу сон. Это свежий номер?
— Да.
Энтони протянул ей газету. «Материнское правосудие» — гласил заголовок. Мэри пробежала глазами статью, в которой говорилось, что миссис Гамбони призналась в убийстве мафиозо, который годами бил и унижал ее дочь.
— Они ей явно сочувствуют. — Мэри поняла, что с журналистами общалась Бенни. — Общественное мнение на стороне миссис Гамбони, так что прокурор охотнее пойдет на сделку.
— Наверняка. И кто будет возражать? Ричи и его отец? Едва ли мафия встанет на защиту закона и порядка.
— А весь район будет на ее стороне, — сказала Мэри.
— Весь район уже на ее стороне. Утром звонила мама, сказала, что все поддерживают миссис Гамбони. Известно, что разгневанная фурия — ничто по сравнению с итальянской мамой. Еще бы ей не пристрелить бандита.
Он сделал паузу, и Мэри увидела сомнение в его глазах.
— Что такое?
Энтони молчал, вглядываясь в ее лицо.
— О тебе опять пошли разговоры.
— О нет, — простонала Мэри и отложила газету.
Энтони присел на край кровати, накрыв руку Мэри своей теплой ладонью.
— Говорят, что ты вынудила миссис Гамбони пойти к копам.
— Да. Но что с того? Что им не нравится?
— Считают, что это нечестно и неправильно. Ты сдала одного из нашей общины.
Мэри сделала большой глоток кофе.
— Не понимаю этих людей! Им просто невозможно угодить. Они меня ненавидели, когда я потеряла Триш. Я ее нашла, и они снова меня полюбили. Теперь вновь ненавидят, потому что я отправила миссис Гамбони в полицию. Они же не знают всех фактов. Они не юристы! Они вообще ничего не знают!
— Ну конечно, нет, — кивнул Энтони, сочувственно улыбаясь ей. — Так зачем принимать их слова близко к сердцу?
— А кто сказал, что я принимаю их близко к сердцу? — почти простонала Мэри. Потом услышала себя… — Ну хорошо, принимаю. Ничего не могу с собой поделать.
— Нет, можешь. Просто не обращай на них внимания.
— Но эти люди — моя клиентура!
— Тебя не это тревожит, — усмехнулся Энтони. — Соседи всегда будут обращаться к тебе как к юристу. Проблема вот в чем, если позволишь: ты хочешь, чтобы они тебя любили.
Эти слова что-то тронули в ее душе.
— Ну ладно. Да, хочу. Чувство вины….
Энтони нежно смотрел на нее:
— Пора перестать чувствовать себя виноватой и понять, что только твое собственное мнение важно. А не чье-то еще. Ты ведь гордишься тем, что сделала?
— Да.
— Пусть так и будет. Кто-то согласится, кто-то нет… Но в расчет надо принимать лишь тех, кто рядом. И если для тебя это имеет значение, я на твоей стороне. И я всегда буду с тобой.
Мэри смотрела на него. Она была глубоко тронута. Он будет с ней. Как же она счастлива! Мэри осторожно поцеловала его. А после следующего поцелуя Энтони взял кофе у нее из рук и поставил на журнальный столик.
Мэри и Энтони собирались спокойно поужинать у ее родителей, но когда они открыли дверь, из дома донеслась музыка. Гостиную наводнили старички и старушки. Они громко разговаривали, смеялись, пили пиво. Мэри была озадачена. Обстановка в доме ее родителей с каждым разом становилась все безумнее.
— Что тут происходит? — спросила она, но никто не обратил на нее внимания.
— Мама? — удивленно сказал Энтони, и Эльвира Ротуньо, стоявшая в самом центре веселой компании, обернулась. Ее глаза ярко блестели из-под очков.
— Энтони! А ты что тут делаешь?
— Мария! — Мать Мэри возникла из ниоткуда с распростертыми объятиями.
— Дорогая! — Рядом с женой материализовался и отец Мэри, одетый в свой лучший костюм. — Я так рад тебя видеть!
Они заключили дочь в объятия, а когда наконец выпустили, Мэри заметила в толпе рыжую шевелюру Тони-с-квартала, дурацкие очки Тони-две-ноги и загорелую физиономию Голубя-Тони. А также Бернис Фолью — к своему великому удивлению. Из динамиков лился голос Фрэнка Синатры.
— Как тебе наша компания? — светясь от радости, спросил ее отец, указывая на толпу гостей. — Общество друзей Фрэнка Синатры и фан-клуб Дина Мартина. Мы решили объединиться.
— Шутишь! — засмеялась Мэри. — Как тебе удалось?
— Я знал, что ты занята с Триш Гамбони, поэтому подумал, что должен сам позвонить миссис Фолье. — Отец весело засмеялся.
В этот момент к ним подошла сама миссис Фолья под руку с Тони-с-квартала. Между ними явно установились теплые отношения.
— Это было вот так, раз и все! — сказала миссис Фолья, щелкнув пальцами. — Тони извинился передо мной и Фрэнком, и мне этого было достаточно.
— А она попросила прощения за то, что наговорила о Дине, — кивнул Тони-с-квартала. — Теперь у нас все о'кей.
— Это же просто здорово, — поддержала их Мэри. — Больше никаких тяжб, никаких ссор и склок. Мир лучше войны.
— Я это хорошо придумал, верно, Мар? — задорно подмигивая, спросил ее отец.
— Я люблю тебя, папа. — Она обняла его, потом мать, а когда уже решила, что с объятиями на сегодня покончено, Энтони прижал ее к себе и крепко поцеловал.
— Ты просто чудо, — сказал он, согревая ее своей улыбкой.
Внезапно в толпе кто-то вскрикнул. Эльвира Ротуньо, как громом пораженная, во все глаза глядела на сына.
— Энтони, милый, что с тобой? Ты целуешь Мэри?
Сначала Мэри не поняла, о чем идет речь, а потом вспомнила.
Энтони улыбнулся:
— Мам, я должен тебе кое-что сказать.
Все, кроме Фрэнка Синатры, умолкли.
— Мам, я не гей. Не был им и никогда не буду.
— Энтони, да ничего. Я все равно тебя обожаю.
— Да нет, же, мам, — улыбнулся Энтони. — Правда, я просто люблю книги, вино и оперу.
— Ты не должен мне лгать…
— Слушай, у меня традиционная ориентация. Я таким родился, и ничего не могу с этим поделать.
— Это вполне возможно, Эльвира, так бывает, — с едва заметной улыбкой произнес отец Мэри, но миссис Ротуньо скептически поджала губы.
А Мэри решила, что выпал неплохой шанс заявить об их отношениях.
— Эльвира! Да, мне удалось его… изменить! И если я буду рядом с ним, он привыкнет и останется со мной на всю жизнь.
— Точно, мама. Мне просто нужна была любовь хорошей женщины. — Энтони крепко прижал Мэри к себе. — Этой женщины.
