— Выберут — буду работать! — с достоинством ответил Гриша.
Дверь в 6-й «А» была закрыта, и никакого шума из класса не доносилось. Виктор Петрович встревожился — неужели разошлись? Он с излишней поспешностью распахнул дверь. За столом учителя стоял Гриша.
— Потом о звеньях договорим, — спокойно закончил он и скомандовал: — Встать!
Многие в первый раз увидели старшего пионервожатого. Рослый, загорелый, с открытым лицом и приветливым взглядом, он понравился всем. Понравилось и то, как он по-свойски махнул руками и сказал:
— Садитесь, садитесь!.. Вы хоть побегали после уроков?.. А то сидеть придется сегодня долго — выборы!
В классе заулыбались. Виктор Петрович не понял, что вызвало эти дружные улыбки. И тогда Андрей пояснил:
— В один период уложимся!
— В период? — переспросил Виктор Петрович.
— Ну да! В двадцать минут без всяких таймаутов! Раз, два — и готово!
Так оно и получилось. Только Виктор Петрович начал перечислять состав и обязанности совета отряда, который предстояло избрать, как Андрей крикнул:
— Председателем — Грачева!
Его бурно поддержали:
— Грачева! Грачева!
— И голосовать нечего!
— Он уже председатель!
Считая, что с этим вопросом покончено, ребята сразу же стали называть кандидатуры членов совета. Виктор Петрович не вмешивался, поэтому каждый кричал свое, но чаще других слышались фамилии Марины и Андрея.
Маша Агеева не кричала. Она подняла руку, как на уроке, и терпеливо ждала, когда пионервожатый заметит ее.
— Накричались? — спросил Виктор Петрович. — Давайте теперь послушаем самых спокойных. — Он повернулся к Маше. — Ты хочешь сказать?
Маша встала.
— Предлагаю в совет Бориса Чернова.
Это предложение показалось таким нелепым, что вызвало не протест, а хохот. Громче всех смеялся Андрей, раскачиваясь за партой, как маятник.
Виктор Петрович удержал его за плечо.
— Упадешь!.. Я тоже люблю посмеяться, но сейчас никак не могу разделить ваше веселье… Проголосовать против — это понятно. Пусть кому-нибудь обидно, но понятно и законно. А смеяться в такую минуту!.. Не знаю… Я бы себе это не позволил!
Он говорил, а сам пытался отгадать, который из мальчишек Чернов. Борис сидел невозмутимо. По его виду нельзя было определить, что он и есть тот самый Чернов, над которым смеялся весь класс. И все-таки Виктор Петрович отгадал. Очень уж непривлекательная была у Бориса внешность. Настоящая находка для режиссера, которому нужен в фильме типаж отъявленного прогульщика, второгодника и хулигана.
Борис наклонился к Маше и сказал, не очень беспокоясь, что его могут услышать другие:
— Съела!.. Ты меня не подсаживай! Захочу — сам куда надо влезу!
До многих долетели эти слова, и не будь в классе вожатого, снова раздался бы хохот.
Виктору Петровичу стало жалко Бориса. В невозмутимости и браваде Чернова была чуть приметная фальшивинка, которая заставляла думать, что мальчишка совсем не такой, каким кажется.
Поднял руку Гриша, и Виктор Петрович еще раз подумал, что из Грачева получится хороший вожак — чуткий и тактичный. Всякий разговор о Борисе Чернове был бы сейчас неуместным. Гриша о нем и не упомянул, а ловко переключил внимание на других.
— Марину и Андрея нужно выбрать обязательно! — сказал он. — Один будет спортом руководить, а Марина — культсектором. А еще я хочу предложить в совет братьев Арбузовых.
Виктор Петрович помнил близнецов. В школе их знали почти все и относились к ним почтительно.
— Не выйдет! — возразил Мика, услышав свою фамилию.
— Не пойдет! — подтвердил Ника.
— Почему вы не хотите поработать в совете? — спросил Виктор Петрович.
— Мы не активные, — ответил Мика.
— Мы пассивные, — добавил Ника.
— А мы вас раскачаем! — пошутил Гриша.
— Не надо, — сказал Мика.
— Не стоит, — согласился с ним Ника.
Других бы стали уговаривать, стыдить. Других, но не Арбузовых. Были они какие-то обособленные. В спорах и потасовках старались не участвовать. Мнение свое высказывали редко, а если и говорили, то очень коротко — одну, две усеченные фразы и таким тоном, что возражать было бессмысленно. Всякий чувствовал, что братьев ни расколоть, ни переубедить невозможно. Они будут отстаивать свое любым способом, даже в четыре руки, если потребуется.
В классе наступила тишина. Гриша почти всегда отыскивал выход из трудного положения, но перед Арбузовыми и он робел и терялся. Молчали и остальные. На помощь пришел Виктор Петрович.
— Голосовать надо, — напомнил он. — Поступило предложение — избрать Арбузовых в состав совета. Но есть также их самоотвод. Решит большинство. Кто за первое предложение?
Ни одна рука не поднялась.
— Не хотят — значит, нельзя выбирать, — вздохнув, сказал Гриша. — Они такие — зря не откажутся!
— Причина у них уважительная! — заявил Андрей.
И хотя братья никаких серьезных причин не выдвигали, все согласились с ним. Вместо Арбузовых в совет выбрали двух других мальчишек.
Когда закончилось голосование и Виктор Петрович пожелал пионерам успехов в учебе и работе, к столу подскочила Марина.
— Выбрали — теперь слушайтесь! Я вам спать не дам! — весело пригрозила она. — Объявляю культпоход в кино! Идет «Ох, уж эта Настя»! Начало в пять. Пообедаем — и к школе! Договорились?
— Ты пойдешь? — спросил Борис у Маши.
— Мне в шесть — в садик, за братьями.
— Тьфу! — сердито сплюнул Борис и добавил: — Я тоже не пойду… Не люблю про девчонок смотреть!
Он поднялся и, распихивая спешивших из класса ребят, пошел по проходу к задним партам, сел на предпоследнюю спиной к доске и уставился на Арбузовых, которые тоже собирались уходить. Когда Борис сел, сели и они.
— Чего? — спросил Мика.
— Говори! — сказал Ника.
— Ничего, — ответил Борис. — Мне бы хоть какого-нибудь брата!
— Зачем тебе? — с явным сочувствием произнес Мика.
— Ты и один двоих стоишь! — добавил Ника. — В кино пойдешь?
— Давай сходим! — подхватил Мика.
— Неохота… Лучше дома на гитаре пошарю. — Борис встал. — Заходите как-нибудь. Вам сыграю.
Он тяжело затопал по проходу к двери, приостановился, увидев у доски Машу. Она убирала меловую пыль, накопившуюся за день. Возмущенно вздернув плечи, Борис вышел и хлопнул дверью. Ушли и братья Арбузовы. А Маша еще долго приводила класс в порядок и думала о прошедших выборах. Конечно, совет подобрался хороший. За каждого она голосовала от всей души. Но почему отвергли Бориса? Ну, грубый, некрасивый. Только ведь это все снаружи…
О выборах думал и Виктор Петрович, возвратившись в пионерскую комнату. Ему никак не удавалось
