сказал: Ави, ты знаешь, что я им сказал? Я им так сказал: Это вам не Россия, это вам не Сибирь, у нас в Израиле, слава Имени, демократии, это не ваша ебаная Польша, откуда вы все сбежали, когда немцы собрались сделать из вашего вонючего жира косметику... Они прибежали сюда, привезли на самолетах нас, настоящих евреев, и хотят превратить нас в слуг!.. Если я через три дня не начну получать полное пособие на всю семью – плюс квартира, плюс нянька для Циониной малышки, я возьму пару гранат и сделаю им сладкую жизнь. Клянусь, Ави, я сделаю с ними то, что никакой араб не делал.
– Как супруга, Моррис?
– Она поехала в Димону навестить сестру... Ты думаешь, я шучу? Пусть вытекут мои глаза, если я не подброшу им гранату!
– Моррис, ты мне не подкинешь... – и я указываю на дурные сигареты. – Парочку пальцев. Я тебе заплачу через...
– Нет, ты никогда не заплатишь мне, Ави. Я не вонючий рабинович, я люблю своих друзей, я не беру с них деньги. Ты мой брат – и я не опозорю себя: ведь и я попрошу твоей помощи, если эти твари доведут меня до бедности... Но сегодня я еще могу помочь друзьям, обеспечить всем необходимым семью!
– Спасибо.
– Ты уходишь.
– Надо мотать в Иерусалим. Я и так двое суток на ногах.
Шоши уже не сидела на корточках, и возле нее топтался кто-то в пиджаке и шляпе – похоже, что студент духовного училища. Шоши по высокому классу держала сигарету, заманчиво и непреклонно улыбалась, пускала дымок в невидимое мне лицо пиджачношляпника. Пацанята сосредоточились и ждали контакта.
Денег было ровно на место в маршрутном такси «Тель-Авив – Иерусалим». Так что персональное такси я брать не стал, а пошел пешком – через улицу Судей, сквозь улицу имени Постоянного Фонда и улицу имени Основного Фонда, по всем Центрам и Бульварам – к Средиземному морю, Но ly Land.
Тель-Авивский диавол творил ночную погоду: мешал сукровичный, слизистый пар дня с вечерним суховеем, морским фосфором, смалью и отгаром трактирных противней. На главных улицах добавлял в нее диавол противопотную взвесь – женскую защиту...
...Циона торчала на стульчике, волосы ее – кровавый померанец, а возле – rich American tourist в первопоселенческом колпачке с надписью «Народ Израиля жив», в клетчатых штанах из стекловолокна, купленных в Бруклине на распродаже, при галстуке из ацетатного шелка, там же приобретенном. Вонючая ашкеназийская собака?
Циона зарабатывала двадцать тысяч фунтов в месяц: днем – в сверхзакрытом салоне интимного массажа «Суламифи», ночью – в Но ly Land.
На десять – жила, десять откладывала в Пролетарском Банке на сберегательную программу «Живая Сила». К двадцати двум годам намечались своя квартира и замужество.
– Ави, привет, как дела, что.
– Ты можешь выскочить?
– Еще чуточку.
– Я подожду у Бумы, годится?
Бума Либерман был грязный вонючий ашкеназиец. Он содержал – в переулке рядом с Но ly Land – самый грязный и вонючий ресторан на Ближнем Востоке. Ресторан назывался «Риволи». Есть такое знаменитое место в Париже...
Сефардские бандиты несколько раз пытались обложить Буму налогом на страх, били ему морду и посуду, налопывались и напивались, не заплатив, но Бума оброка не давал. Для тех, кто не знает: сефардский бандит – это такое тупое дикое существо, не желающее трудиться, разрушающее порядок в Государстве, мешающее красный перец с черным...
Если бы не Рони Зильбер – инспектор частной компании по охране имущества – наш человек, ашкеназиец, Бума сошел бы с ума – и давно.
Для тех, кто не знает: наш человек-ашкеназиец – это такой культурный приличный парень, вежливый, умеющий пользоваться свободой и демократией, основавший наше Государство.
– Ави, что ты так поздно здесь уже сейчас? У тебя что-то не так хорошо? – Бума отодрал прилипшую к клеенке пепельницу, высыпал ее содержимое нам под ноги – и приклеил пепельницу обратно.
– Циону жду.
– Это такая тварь? Все они твари, позорящие наш народ!.. Мы их спасли от арабов, дали им все, что у нас было, а они?.. Что они вообще? Они там сидели на пальмах и пили арак, и здесь они ведут себя так же само... Что они от тебя хотят, преступники, что?
– Бума, дай поесть.
– Ради Бога, ради Бога, ради... Что ты хочешь кушать, Ави? Ты хочешь свежий такой свекольник, такой?
– И выпить. Зубровочки, – а, Бума?
– Тебе? Тебе я дам, что я только себе даю. Зубровочки? Да. Я дам тебе зубровочки. Если ты хочешь зубровочки, так я дам тебе зубровочки, я.
– Возьмешь чек? – на кассе «Риволи» было написано трехъязычно «Чеки не принимаются!»
– Чек? Если ты мне дашь не чек, а я не знаю... Ну, не чек! Так я у тебя приму. Я у тебя? Я у тебя приму то, что ты мне дашь. Если ты мне еще скажешь, почему ты такой шляющийся по Тель-Авиву, так я тебе дам все, что у меня есть.
– Я был в гостях...
– У русской девочки? У русской девочки ты был в гостях, ты?
– Точ-но.
– Так точно, да? Когда нас освобождали советские, они говорили: «так точно». Ты веришь, я уже был мертвый, когда они пришли в лагерь, я был не живой, а мертвый...
Бума принес тарелку свекольника. Он нес ее так, что все его пальцы, – кроме большого, – до третьего суставчика погрузились в хлебово. Бутылку с зубровкой, рюмки, нож-вилку Бума нес подмышкой.
– За бытие, Бума.
– За бытие. Да. Будь ты мне здоров, а я тебе уже постараюсь.
– Ты по-русски пьешь, Бума – после первой не закусываешь.
– А что, в Польше, ты думаешь, мы не пили, мы?
Влетела Циона. Клац-клац – серебряные босоножки, кровавый померанец, пятки вместе, соски – врозь.
– Бума, как ты?
– Что хочет госпожа?
– Ави, я Буме не нравлюсь: сейчас рыдать начну...
Не мог Бума спокойно видеть бабу – дышал голубыми глазами, подтягивал брюхо поближе к позвоночнику.
– Ладно, Ави, что ты хотел.
– Кроме тебя?
– Кроме меня. Правда, нет времени.
– С тобой днем работает... русская поливалка – баскетбольного роста, на Языке – не базлает, шатенка.
– Почему?
– Что «почему»?
– И ты на языке не базлаешь: «почему», как в английском; в смысле: хочу знать, почему ты спрашиваешь!
– Циона, иди работать в Интеграцию: будешь балдежная учительница...
– За две с половиной тысячи в месяц – и трахаться с боссом.
– Так как – работает?
– Что-то появилось похожее – задвинутая до предела.
– Сколько ей кидают?
– Не знаю. Мало. Она приходит пару раз в неделю. Слушай, я там не начальник...
