Несмотря на то, что она втерлась к нему в доверие обманным путем, все равно она ему нравилась.
Нравилась ее жизнерадостная натура… Прямой взгляд ее голубых глаз. Тонкий и изысканный запах ее духов. Но больше всего его подкупило то, что она любит детей.
Он тоже любил детей. Даже очень.
А вот его бывшая невеста Элен — нет.
— Руль туговат, — предупредила Ниса. — Ой, берегите шляпу! — в следующее мгновение воскликнула она, прижав рукой его тулью.
Ей бы следовало сказать: «Берегите сердце».
Она нравилась ему несмотря на все доводы разума, несмотря на довольный смех Ребы за спиной.
— Что так насмешило вашу домоправительницу?
— Мое холостяцкое положение, — пробормотал Хэнк.
— Что вы имеете в виду?
— Вилли и Реба решили, что, раз у меня есть гнездо, туда надо непременно заманить птичку-маму. Так понятнее?
— О!
Хэнк метнул на нее быстрый взгляд.
— Не принимайте это всерьез.
— Конечно, мы ведь едва знакомы.
Почему он почувствовал разочарование оттого, что она с такой готовностью согласилась?
— Значит, вы ищете себе жену? — Это прозвучало доброжелательно, но в то же время слишком откровенно. И совершенно неожиданно.
Застигнутый врасплох, он почувствовал раздражение.
— Почему вы не были так прямодушны в пятницу, когда собрались просить меня об одолжении?
— Тогда я еще не думала об этом…
— Ниса… — начал он. Произносить это имя было очень приятно, оно было каким-то необъяснимо интимным. — Если мы собираемся сотрудничать, лучше вам сразу понять, что я тот человек, который стоит за полную честность во всем.
— Я понимаю… и еще раз прошу извинить меня за то, что пыталась привлечь ваше внимание окольными путями. — Она вздохнула. — Дети, для которых я работаю, имеют так мало. И если открывается возможность дать им хоть немного той радости, какую имеют, например, Крис и Кейси… я, кажется, готова на все.
Его тронула ее страстная преданность детям, но одновременно больно укололо понимание того, что она видела в нем только спонсора — не больше, не меньше.
И все-таки она ему нравилась.
Нравилось ее отзывчивое сердце. Нравилось, как страстно борется она за брошенных детей, упорно не желая видеть в них неудачников. Нравился расцветавший на щеках румянец и огонь, загоравшийся в глазах всякий раз, когда она говорила о «своих» детях. Решимость, какую излучало нежное лицо этой хрупкой девушки.
— Вы вряд ли представляете себе, во что втянули своих подопечных. Работа на ранчо включает чистку конюшен, погрузку и разгрузку мешков с кормом и провизией и бесконечные сражения с мухами в полуденную жару.
Она негромко хмыкнула.
— Что тут смешного?
— Если таков ваш способ завлекать женщин, Ребе есть отчего беспокоиться.
— Я люблю романтику не меньше любого другого парня, — заметил Хэнк, не понимая, что заставляет его исповедоваться перед малознакомым человеком. — Но каждой женщине, с которой у меня завязывались серьезные отношения — личные или профессиональные, — рано или поздно приходилось столкнуться с реалиями моей жизни. Я держу ранчо, а ранчо — это тяжелый труд.
— Может, и так, — произнесла Ниса. — Но интуиция подсказывает мне, что женщина, которая проникнется к вам серьезными чувствами, должна, на ваш взгляд, быть непременно согласна иметь большую семью. А это мягко говоря, не совсем обычно в наше время.
Ее проницательность застала Хэнка врасплох, лишив на миг дара речи.
— Я ведь не ошиблась? — продолжала она. — Вы действительно хотите иметь большую семью?
— Да, я мечтаю о большой семье, — задумчиво проговорил он после долгого молчания. — Семья… кровные узы всегда значили для меня очень много. И еще — земля. Эти две вещи дают человеку опору в жизни.
— Вы сами из большой семьи?
— Не очень большой… Но дружной. У меня два родных брата и куча двоюродных.
— Родная кровь… — тихо проговорила она. — Вам, наверно, интересно, почему я трачу столько времени и сил на чужих детей.
— Это вызывает у меня восхищение. — Он покачал головой. — Хотя многим мужчинам действительно трудно понять стремление женщины заботиться о брошенных детях.
— Думаю, в этом проявляется человеческий эгоизм. Мужчины обычно мечтают о наследниках. Продолжение рода они ставят превыше всего… — На этих словах она замолчала.
— Наверно, вы часто встречаетесь с этим в вашей работе?
— В моей работе?.. О, да!
Хэнк безошибочно уловил в ее голосе плохо скрытые горечь и гнев. Он уже собирался спросить о том, что вызвало эту перемену настроения, но тут за поворотом показался Холи-Маунт.
— А как же Вилли доберется домой, когда доставит ребят в город? — Она явно хотела сменить тему. — Неужели я и тут сорвала ваши планы?
— Нисколько. Я захвачу его на обратном пути.
— Итак, больше я уже не встречу вас в бассейне? — В ее голосе снова зазвучали веселые нотки.
— Пожалуй, нет. Я не большой любитель городской жизни.
— Я тоже. — Он услышал в ее словах оттенок грусти.
— Который дом ваш?
— Вон тот. Где вывеска «Продается».
— Вы переезжаете?
— Видите ли, дом для меня слишком велик… Все равно я так и не успела обжиться в нем по- настоящему. К тому же, мне нужно жилье поближе к работе.
Он заглушил мотор и повернулся к ней.
— Вы много времени проводите вне дома?
— Да, — устало улыбнулась она. — Наверное, про меня можно сказать, что я замужем за своей работой.
— Ну, что ж, тогда… — Он медлил, ища подходящую тему для разговора. — Вы ближе познакомитесь с моей работой, а я — с вашей.
Она расцвела улыбкой.
— Всегда считала, что расширять кругозор — это здорово! Спасибо вам за пикник. Мне очень понравилось.
— Вы серьезно?
— Абсолютно. И спасибо вам за терпение. — Она наградила его ангельским взглядом своих голубых глаз. — Знаю, что нарушила все ваши планы.
Вряд ли она догадывается, насколько права, пронеслось в голове у Хэнка.
— Не беспокойтесь, — с трудом проговорил он, не отрывая взгляда от ее губ.
— Ну, что ж, тогда… — Она положила руку на ручку дверцы. — Еще раз спасибо за согласие поддержать программу «Дети и животные». Увидимся во вторник.
— Во вторник?..
Мысли его отчаянно путались, когда надо было думать о чем-либо кроме ее нежного голоса и
