— Я должна что-то сказать тебе, — начала она за ужином и надолго замолчала. Она целый день готовила свою речь, но произнести ее оказалось гораздо труднее. И все же она решилась. — В детстве я болела лейкемией, — начала она неловко. — В десять лет прошла курс химиотерапии и радиотерапии…
— О чем ты говоришь, Тор? — Лукас смертельно побледнел. — У тебя снова рак?
— Нет, нет! Я здорова, — поспешила уверить она его. — Прости, я не знаю, как рассказать… — Прежде чем продолжать, она сделала глубокий вдох. — Помнишь, когда мы отправились к Чарли и Каро, я сказала тебе, что у меня никогда не будет детей? — (Он кивнул, не спуская с нее пристального взгляда.) — Дело в том, что, — она облизнула сухие губы, — последствием такого метода лечения может быть бесплодие.
Она помолчала, давая себе передышку. На его лице отразилась целая гамма чувств, но он взял себя в руки и спросил:
— А что теперь?
Тори опустила голову.
— Я боялась, что ты меня бросишь.
— Из-за того, что ты не можешь иметь детей? — в его голосе появились сердитые нотки. — Так вот как ты обо мне думаешь!
— Чарли Уэйнрайт бросил меня, — объяснила она в оправдание.
— Так поэтому вы расстались?
— В основном.
— Ты от него скрывала? — Он нахмурился.
— Только вначале. Я не верила, что наш союз продлится долго.
— Но вы были обручены, — напомнил он.
Она кивнула. Потом продолжала:
— До того, как они узнали, его мать довольно хорошо относилась ко мне, да и отец тоже. В общем, все Уэйнрайты были милы со мной — и кузины, и тети, и дяди. У них по-настоящему крепкая семья, с почти династическим укладом… Ты меня понимаешь?
— Думаю, что да, — Лукас сухо улыбнулся. — Я же четыре года был у них зятем.
— Да, конечно, — спохватилась Тори, она совсем забыла, что он — бывший муж сестры Чарли.
— Я тоже был очарован их семьей сначала, — признался он. — Ведь сам я воспитывался практически без отца, в неполной семье. Но со временем клан Уэйнрайтов начинает внушать чувство клаустрофобии, зависимости. — Когда я женился на Джессике, зарплата у меня была небольшая, я работал военным корреспондентом. Она не могла довольствоваться таким заработком и не хотела. Да и зачем, считала она, если родители могли и хотели помогать материально. Я и сам имел очень состоятельного отчима… Но веришь или нет, я ненавижу брать подачки.
Тори поняла, что его брак с Джессикой был далек от совершенства. Она решила ободрить его:
— Мне нравится такая черта характера.
Он коротко улыбнулся.
— Ирония в том, что потом я действительно разбогател, но к тому времени конфликт зашел уже слишком далеко.
— Но ты хотя бы был счастлив? — спросила Тори.
— Да, конечно, — быстро ответил он. — Но не так, как с тобой… Ты же знаешь, я люблю тебя, Тор!
Впервые он произнес слово «люблю». Снова ирония судьбы! Еще неделю назад Тори разрыдалась бы от счастья.
— Не надо, Люк! — остановила она его. Ведь он мог взять свои слова обратно через минуту. — Не надо, пока я не расскажу свою историю до конца.
— А разве ты не закончила? Ты не можешь иметь детей, — прямо заявил он. — Ну и что?
— Я объясню, — заторопилась она. — Итак, мы с Чарли обручились, а на следующий день я рассказала ему все. Я не знаю, чего ждала. Во всяком случае, он сделал свой выбор. Он должен был продолжить родословную Уэйнрайтов, а я…
Лукас заметил ее печальный взгляд и, потянувшись через стол, накрыл ее ладонь своею.
— Я не имею ничего против. Да и зачем нужны дети? — он отмахнулся.
Тори почувствовала острую боль в груди. Она не закончила свою историю, а теперь уже поздно. Продолжать не было смысла.
— Так проблема исчерпана? — сказал он, касаясь ее щеки.
Нежность его жеста едва не убила ее. Но он, конечно, прав. У нас нет проблемы, думала Тори, проблема есть только у меня.
— Да, — согласилась она.
— Все будет как прежде, — добавил он.
Внезапно Тори почувствовала приступ тошноты и поняла, что сейчас ее вырвет.
— Прости, мне надо…
Она со всех ног бросилась по коридору в сторону ванной и даже не успела закрыть за собой дверь.
Когда ее застал там Лукас, она полоскала рот холодной водой, все еще склоняясь над раковиной. Она почувствовала его присутствие и взглянула в зеркало, в котором отразилось его лицо.
— Никогда раньше женщин не тошнило от меня. — Лукас шутил, пытаясь скрыть свои истинные чувства.
— Я люблю тебя, — призналась она тихо. — Я просто почувствовала себя в западне.
— Ты лжешь, — заговорил он. — Если любишь человека, причем тут западня?
В его голосе Тори впервые услышала горькие нотки. Она их заслужила.
Из ее глаз потекли слезы. Она не смотрела на него, но услышала, как он резко вобрал в себя воздух.
— Господи, не плачь, Тор… Вот возьми, — он протянул ей салфетку из коробки на полке.
Она вытерла слезы, но они полились еще сильнее.
— Послушай, прости меня… Я знал много женщин и иногда могу угадать. Скажи прямо, что ты меня не любишь. Тогда один из нас уйдет. Мы пожмем друг другу руки и мирно расстанемся.
Он приподнял ее подбородок и заглянул в лицо. Должно быть, он прочел правду в ее глазах. Она обожала его. Она любила его до самозабвения, до отчаяния.
— Пожалуйста… — начала она умоляюще. Лукас схватил ее в объятия и крепко прижал к себе. Постепенно ее рыдания прекратились. Тори прижалась к нему, вся ее решимость растаяла без следа. Она не могла и не хотела потерять его. Особенно теперь. Может быть, завтра или еще позднее, когда станет заметно.
А пока она хотела любить его, чувствовать его любовь, принадлежать ему. Она повернула к нему лицо и губами нашла его губы.
Он целовал ее с такой же страстью. Потом поднял на руки и понес в спальню, чтобы забыться в ее теплых любящих объятиях.
Потом он лежал и смотрел на нее, в который раз любуясь ее красотой.
— Останься со мной, Тор… — тон его голоса был умоляющим. — Позволь мне еще раз попытаться завоевать тебя…
Тори закрыла ладонью его рот и в отчаянии, словно бросаясь в пропасть, выпалила:
— Я беременна.
Наступила гнетущая тишина, какая бывает после разрыва бомбы. Потрясение! Недоверие! Гнев! Все чувства разом отразились на его лице.
— Повтори, — потребовал он.
Она так же спокойно повторила:
— Я беременна.
— Не может быть, — наконец произнес он, ведь всего полчаса назад она уверяла его, что не может иметь детей. Он сел и отодвинулся в сторону, так как не мог размышлять разумно, касаясь ее. Тори тоже
