— Гомофобией, — повторил Лукас Райкарт. — Мужененавистничеством, по принципу «долой всех мужчин»…
— Я знаю значение данного слова, — сердито прервала его Тори и, забывшись, но, скорее, намеренно, продолжала: — Может быть, американцу трудно понять, но сдержанность не всегда является признаком глупости.
— Потому что мы потомки грубых и крикливых колонистов, — он без труда расшифровал оскорбление, сохраняя невозмутимость.
Тори не знала, как еще можно сбить с него самоуверенность. Может, ударить чем-нибудь тяжелым?
— Я не страдаю гомофобией.
— Ну, хорошо, — закрыл он тему. — Мне нужно идти, у меня назначена встреча в Лондоне. Я оставлю вам свой номер телефона. — Он вырвал листок из ее блокнота и, наклонившись над столом, написал свое имя и два номера телефона. — Верхний — мой мобильный, — пояснил он, — а другой — «Эбби Лодж». Я там временно живу.
«Эбби Лодж» располагался неподалеку. Это был шикарный отель, в котором обычно квартировали богатые бизнесмены и знаменитости.
Он протянул ей листок, и некоторое время Тори смотрела на него, не решаясь взять, словно он представлял для нее угрозу. Зачем он дает ей свои телефоны?
— На случай, если у вас возникнут проблемы при отлавливании Алекса Симпсона, — объяснил он, видя ее непонимающее лицо.
— Конечно. — Она поспешно выхватила листок из его руки.
— Но если вы захотите позвонить мне просто так, без повода… чтобы отдохнуть и расслабиться… Я уверен, у нас найдется много тем для беседы. А сейчас… — его улыбка стала мягкой, — такой прекрасный день. Почему бы вам не улизнуть с работы и не прогуляться?
Звучало искренне, но Тори совсем смутилась, вспомнив, что не далее как вчера она так и поступила.
— Мне нужно закончить работу, — ответила она серьезно.
— Но ведь говорят: только для плохого работника работа на первом месте, — сухо заметил он.
Тори ощетинилась:
— Но не я же еду в субботу в Лондон на деловую встречу.
— Разве я сказал, что встреча деловая? — Его черные брови взлетели вверх. Он покачал головой: — Нет, встреча будет сугубо личная.
— Извините, — Тори всем своим видом показала, что ей его жизнь неинтересна.
Но он продолжал:
— Она некоторым образом касается и вас. У меня назначен обед с женщиной, с которой я встречался до недавнего времени. Так сказать, прощальный обед, — подчеркнул он последнюю фразу.
Тори случайно встретилась с ним взглядом и тут же отвернулась, подумав, что не очень-то он с ней церемонится.
— Меня вовсе не касаются ваши встречи, мистер Райкарт, — ответила она официальным тоном.
— Сейчас, может быть, и не касаются, — он поднялся на ноги, — но кто знает, как все повернется в будущем? — Он снова улыбнулся ей, блеснув прекрасными белыми зубами на загорелом лице. Слишком уж он хорош собой.
Тори сделала еще одну попытку расставить все на свои места:
— Думаю, мы будем не часто встречаться, мистер Райкарт, ввиду вашего высокого положения, но я постараюсь всегда вести себя по отношению к вам очень корректно.
Наконец-то она достигла цели.
— Короче говоря, вы даете мне от ворот поворот.
Тори сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Этот человек понятия не имеет о приличиях.
— Я просто напомнила… — ответила она сквозь сжатые зубы.
— …что отныне при встрече со мной вы будете стоять навытяжку и делать под козырек, — резко подвел он итог.
Тори снова почувствовала желание ударить его. Она с трудом сдержала свой порыв, напомнив себе, что он — ее босс.
Он примирительно поднял руку, очевидно прочитав ее мысли. Грубиян, но совсем не глупец.
— Послушайте, давайте договоримся, что вы не будете при встрече отдавать мне честь, — сказал он и направился к двери.
Сердце Тори подпрыгнуло и упало.
— Мистер Райкарт, — окликнула она его.
Он повернулся, выражение его лица стало отстраненным. Неужели он уже решил уволить ее? Желая знать свой приговор, она спросила:
— Мне искать другую работу?
— Что? — По-видимому, такая мысль не приходила ему в голову. Прежде чем ответить, он подумал. — Если вы имеете в виду, не обанкротился ли окончательно «Иствич», то я пока не знаю. Не секрет, что компания работает в убыток. Но я не купил бы ее, если бы не надеялся, что потенциал еще имеется. Но вы, кажется, имели в виду не это? — Он заметил, что выражение ее лица изменилось.
— Не это, — нехотя призналась Тори. — Я думала…
— Что я вышвырну вас за то, что вы отвергли мои притязания? — Его рот скривился в недовольной гримасе. — Господи! Неужели у вас такое низкое мнение обо мне… или обо всех мужчинах?
— Я… я… я, наверное, ошиблась в вас… — Тори прикусила губу.
— Еще бы! Я ведь шумный и надоедливый американец…
— Да нет же… — попыталась возразить Тори.
— Возможно, содержимое моих брюк иногда перебивает работу разума, — продолжал он грубо, — но я не мстителен и не мелочен. Если вы уйдете из «Иствич», то не по моей вине.
Тори хотела бы провалиться сквозь землю.
— Простите, я не хотела… — начала она, но Лукас Райкарт ее не слушал: он вышел, оглушительно хлопнув дверью.
И что же ей теперь делать? — думала Тори, чувствуя себя полной дурой. Он решил пофлиртовать с ней, только и всего. Может, он привык флиртовать со всеми своими служащими-женщинами, считая, что им это нравится. И ведь он прав. Райкарт наверняка нравится большинству женщин.
Она выглянула из окна и наблюдала, как он быстро шагает к месту парковки, как садится в автомобиль, темно-зеленый, ничем особенным не выделявшийся, хотя ожидала увидеть что-нибудь этакое… необыкновенно скоростное и спортивное, с низкой посадкой. Но что она вообще знала о Лукасе Райкарте? Да почти ничего.
Она попыталась вспомнить, что ей говорил Чарли. О своей покойной сестре он сказал буквально пару слов, но о ее муже упоминал несколько раз. Очевидно, Чарли восхищался им: тот был старше, работал несколько лет репортером в горячих точках. Мать Чарли также с теплотой вспоминала своего американского зятя, и у Тори сложилось свое представление о нем: он был примерным мужем, прирожденным журналистом и прекрасным человеком.
Человек, с которым она только что рассталась, никак не соответствовал сложившемуся ранее образу, но ведь прошло уже много лет с тех пор, как умерла Джессика Уэйнрайт, а со временем люди меняются. Очевидно, его обстоятельства изменились, раз он оказался владельцем нескольких телекомпаний, одной из которых стала «Иствич». Из его слов ясно, что он отбросил все мысли о браке. Его прямоту можно считать похвальной, но других положительных качеств Тори в нем пока не заметила.
Ее тоже нельзя назвать прежней. Как он сказал: «Работа на первом месте…» Она стала скучной, поглупела, разучилась давать отпор мужчинам, не становясь в позу недотроги.
Тори последовала совету американца и провела вторую половину дня в Английском деревенском клубе, где собиралась образованная молодежь. Два часа она занималась своим любимым видом спорта — виндсерфингом на искусственном озере.
Иногда она брала уроки у местного тренера Стива. Он был примерно ее возраста и имел юридическое
