Гораздо позже я узнал, что благодарить за освобождение нужно было Шохрата. Но к тому моменту его уже не было в живых. Кулаков рассказал, что на допросе Узбек дал показания о том, что сам похитил у Сопли спичечный коробок с анашой, дабы тот не накурился и нес службу в соответствии с уставом. На вопрос, куда он дел наркотик, Шохрат ответил, что выбросил еще там, на блокпосту, куда-то вниз, к скалистому ущелью. Следователи порешили, что рядовой Сопилкин ушел на поиски травки и либо сорвался с горы, либо попал в плен к духам. Месяца через два после его исчезновения командование полка отправило домой цинк, наполненный старым обмундированием с некоторым количеством песка, чтобы вес соответствовал телу. Гроб запаяли, открыть его не было никакой возможности. Так что похоронили родители своего сына, на могильной плите написали «Погиб при исполнении интернационального долга».
Мы еще долго натыкались на Юркины вещи в палатке. То старые ботинки его нашлись, то хэбэшка постиранная запасная оказывалась у старшины (он отдал ее молодым на подменку); то из прикроватной тумбочки убирали щетку, зубную пасту и станок для бритья с разлезшимся помазком. Личные вещи Сопли, его фотографии, письма, брелок с ногтерезкой, около сотни чеков рублевыми бумажками, другие мелочи старшина аккуратно сложил в маленький посылочный ящичек, и его отправили вместе с цинком матери Юрки.
Месяца через два началась очередная подготовка по проведению крупной войсковой операции на Пандшере. Наша группа тоже выдвинулась туда. Довольно много разведгрупп находилось в Мармоле, блокировали входы и выходы из него, обнаруживали лагеря духов, вели за ними наблюдение, в бои не ввязывались, но ясно давали понять моджахедам, что те находятся под пристальным вниманием шурави. Нет-нет да и снимали наши снайперы духовских разведчиков, а то и огнем из пулеметов отгоняли вооруженного врага от возможных лазеек. Мы тоже вели себя крайне осторожно. Без особой надобности не высовывались из укрытий, не передвигались в полный рост по расположению, даже ночью старались ходить по разным надобностям незаметно и скрытно. Консервы с тушенкой или кашей открывали потихонечку, съедали содержимое алюминиевыми ложками, затем отползали подальше, аккуратно ставили банки так, чтобы не зацепить их лишний раз, иначе любой звон мог пробудить охотничий инстинкт у вражеских снайперов.
Надо сказать, что место для наблюдения не самое приятное. Высота почти четыре тысячи метров над уровнем моря. Солнце днем все испепеляет. Тенечек, скромненький даже, в скальных трещинах найти трудно. Мы изнывали от жары в ситцевых маскхалатах на голое тело. Ночью же, наоборот, мерзли в полном горном снаряжении и бушлатах. Кровь разогнать в движении никак нельзя – духи ведь тоже не дураки, свои дозоры выставили, а те уж на каждый шорох вели прицельный огонь. Очень серьезное место. Моджахеды в пещерах и склады артвооружения обустроили, и госпиталь, и места лежки.
К исходу третьих суток такое «большое сидение» уже начинало раздражать. Только начали готовиться ко сну, как к нашей группе, прячась за россыпью крупных валунов, пробрался ротный. Сообщил, что где-то там, внизу, вблизи кишлака, в неприятную ситуацию попала мотоманевренная группа пограничников на одном БМП. Попали в засаду, был бой. Со стороны погранцов есть потери, двое ранены и погиб сапер. Пострадавших эвакуировали «вертушкой». Из боя-то ребята вышли победителями, могли и уйти, но обнаружили неподалеку от места засады пещеру, где нашли явные признаки того, что ближние подходы к мармольскому кишлаку заминированы. Судя по тому, что множество разноцветных проводов уходило из пещеры куда-то под землю, поняли всю серьезность ситуации. Духи явно подготовили минные поля, да не просто нашпиговали противопехотными минами и растяжками, но и наставили радиоуправляемые и с электродетонаторами. Чего там – соединил два проводка, вот тебе и взрыв. Короче, запросили помощи пограничники, нужен сапер. А коли мы ближе всех к ним оказались – нам и идти.
Собрались быстро. Кулаков пошел с нами, оставил за себя старлея Зимина, старого боевого волчару, командира первого взвода. Ротный ушел с нами, посколько чувствовалось, что жаждет его душа поиска и свободы, чего нам было не занимать. Все время в движении, а тут, на командной работе, Кулаков стал чуть-чуть закисать. Ушел, конечно, только по согласованию с вышестоящим начальством, выслушав от них многоэтажный мат, постановку задач и тому подобную хрень.
Недели три назад нашу группу пополнили новым сапером, Сержиком Оганесяном – молодым бойцом, прибывшим из учебки в наш полк. Ротный разнюхал, что Оганесян вполне приличный специалист, выдрал его из соседней роты, уговорил командира, что-то даже подарил ему, то ли «Шарп» трофейный, то ли еще что-то. В общем, обмен состоялся. Сержик – а именно это имя было записано у него в военном билете – оказался отличным парнем. Армянин из Баку. Мы долго думали, какое прозвище-позывной ему присвоить. Сержик сам помог. Была у него мечта – после службы в армии закончить ПТУ и стать трактористом. Даже в горы с собой он взял книгу «Трактор ДТ-75», пытался читать ее, разглядывал чертежи и схемы, но почему- то остановился на пятнадцатой странице, и дальше дело у него не шло. По-моему, до самого моего дембеля в учебнике закладкой так и была заложена все та же пятнадцатая страница. Прозвали Сержика Дизелем, поскольку техника его мечты заправлялась соляркой. Сержик не возникал по этому поводу, легко отзывался на прозвище. Был он небольшого роста, крепкий, лицо украшали огромные черные глаза, а вот уши несколько портили портрет – крупные, мясистые, чуть заостренные кверху.
Шли к пограничникам почти всю ночь. Осторожно ступали по тропе, огибали крупные камни, перешагивали через мелкие, выверяли каждый шаг. Впереди двигался Шохрат, чутко прислушиваясь к звенящей тишине. За ним двигались Малец с рацией за спиной, Лиса с прижатой к груди винтовкой, потом я и Дизель; замыкающим шел Кулаков. По ходу движения Узбек обнаружил растяжку, снял ее сам, потом уступил место во главе нашей коротенькой колонны Сержику, который рассерженно сопел, наблюдая, как Шохрат на ощупь искал конец проволоки, где придавленная камнем лежала «эфка», готовая выскочить из- под груза, если бы мы зацепили и потянули растяжку, блеснуть ярким разрывом в темноте и впиться множеством зазубренных осколков в наши тела. Вот же суки духи, все-таки смогли установить прямо у нас под носом ловушки! Все же эти препятствия нас серьезно задержали в пути. К тому времени, когда солнце уже стало просыпаться, продираться к изломам горных вершин, мы были еще только на подходе к кишлаку, километрах в пяти от него. Решили сразу спуститься вниз, пересечь дорогу, уйти в зеленку и уже по ней пробираться к погранцам. Да не тут-то было.
Места эти нам не знакомые, не приходилось здесь бывать. Как только вышли на равнину, откуда-то из зарослей кустарника по нам затарахтел пулемет.
Залегли за камни. Черт, камни мелковатые оказались – те, которые с дороги отбрасывают, дабы не мешали движению. Когда-то осыпи были, вот и скатились камни на дорогу. На БМП, БТР или танке проскочить без проблем, а вот на «шишиге» или «КамАЗе» уже проблематично; а если уж на арбе или просто на лошади, то можно и в аварию попасть. Слава богу, что хоть эти камни тут оказались, все же защита.
Лежим, всматриваемся в зеленку. Я чуть ворочаю головой, оглядываюсь, пытаюсь рассмотреть, где остальные, определяюсь, что и как и кто где. Мало ли, надо же знать оперативную обстановку. Ага, вон, справа, метрах в пятнадцати от меня ротный растянулся, поднял правую ладонь над землей, мол, всем лежать, показал двумя пальцами на глаза и ими же ткнул в сторону стрельбы. Да и так все ясно, командир! Смотреть надо, искать вражин. Чуть подальше от Кулакова замечаю каску Мальца и антенну рации. Наверное, Леха пытается на связь выйти то ли с пограничниками, то ли с полком. Поворачиваю голову влево – никого. Сзади слышу шепот Шохрата:
– Серега, спокойно, мы тут с Лисой… гы… тылы прикрываем.
Дизеля приметил раньше – он споткнулся впереди меня и залег, когда я ринулся к своему камешку.
Я все же попытался увидеть их; пришлось чуть приподняться, иначе шея не поворачивалась. И тут же из зеленки яростно хлестанул пулемет. Мать твою… Я попытался вжаться глубже, влезть под камень. Да куда там. Камень плосковатый какой-то, наверняка из-за него то каска моя выглянет, то задница мелькнет. Выудил из чехла лопатку, пытаюсь окопаться. Короткое лезвие упорно вгрызается в каменистую почву, отбрасываю левой рукой из ямки щебень и пыль. Улавливаю такие же движения справа, и сзади доносятся такие же звуки.
Духи понимают, что мы делаем, долбят не переставая, пробуют грохнуть нас прежде, чем мы сможем получше закрепиться. Нормально, жить пока можно, сантиметров на двадцать выкопал себе убежище вглубь. Больше пока и не надо. Теперь даже подкопал камень-укрытие с правой стороны, выставил туда ствол автомата, высматриваю, откуда по нам шмаляют.
