Нахимову Корнилов писал 28 октября, что рассчитывает на его победу над турецкой эскадрой. Сам он намеревался пройти вдоль берегов Черного моря до встречи с эскадрой Нахимова и вернуться в главную базу. Существовал также замысел зажать турок между двумя эскадрами и уничтожить. Однако реальные действия не позволили осуществить замысел.
Эскадра В. А. Корнилова, преодолевая шквалы и сильное волнение, продвигалась к мысу Калиакрия. Нетерпеливый вице-адмирал, узнавший 4 ноября от выходившего к Босфору на разведку пароходофрегата «Владимир», что у пролива стоят фрегаты и легкие суда, что англо-французский флот не появлялся в море, но 31 октября 3 турецких парохода вышли в Трапезунд, решил предупредить Нахимова и отправился на «Владимире» к востоку, поручив Новосильскому также найти эскадру Нахимова, оставить ему при необходимости два корабля и вернуться в Севастополь. Если бы Корнилов твердо придерживался своего плана, не было бы, возможно, и Синопского сражения.
А. Слейд описывает деятельность турецкого флота следующим образом. После начала войны в море крейсировала эскадра. Когда стало известно о появлении в море русских 3 линейных кораблей, 2 фрегатов и парохода (эскадра Нахимова), был отправлен А. Слейд на спешно снаряженном фрегате «Нусретие», который вскоре присоединился к эскадре и крейсировал с ней до конца октября — начала ноября, выдержав шторм и снегопад; 31 октября слой снега на палубе составлял несколько дюймов. Корабли теряли ориентировку, а фрегат «Каиди-Зефер» штормом занесло в Синоп.
Перед отплытием Слейд рекомендовал не отправлять в Синоп одни только легкие силы, и капудан- паша, соглашаясь с главным советником, намеревался доказывать правительству необходимость послать на зимовку также 2 корабля. Однако британский посол по совету адмиралов настоял на том, чтобы не отправлять в Синоп линейные корабли; союзный флот ограничил свою поддержку переходом в Бейкос, ближе к выходу из Босфора.
В это время турки осуществляли операцию по переброске войск и оружия на берега Кавказа. Сначала на восток направились упомянутые выше 3 пароходофрегата, затем в Синоп 5 фрегатов и корвет Осман- паши в Синоп. Для их прикрытия на Черное море выходил весь турецкий флот, о чем писала зарубежная пресса. Этот факт подтверждают наблюдения выходивших к Босфору русских крейсеров. Однако опрошенные шкиперы сообщили, что турецкий флот недолго был в море и вернулся в Босфор.
Пароходофрегаты прошли к цели незамеченными. Парусную эскадру видели впервые с пароходофрегата «Одесса» в ночь на 1 ноября, но не смогли передать сведения. Вторым оказался «Владимир».
Вице-адмирал Корнилов болезненно переживал недостаток пароходов в Черноморском флоте. С другой стороны, моряк хотел победы, подобной Наваринской. Поэтому, когда 5 ноября вблизи Пендераклии были замечены паруса 6 судов, принятых за эскадру Нахимова, и дым парохода, Корнилов приказал идти в сторону дыма. Из-за ошибки счисления он думал, что находится между Амастро и мысом Керемпе. В результате жестокого боя «Владимир» овладел турецким пароходом «Перваз-Бахри» и повел его в Севастополь после встречи с эскадрой Новосильского. Около 16.00 с «Владимира» вновь видели 2 эскадры, но приняли турецкую за корабли Нахимова. Тем временем виденная у Пендераклии эскадра Осман-паши благополучно прошла мимо, ибо единственный наличный пароход был вовлечен в несвойственное ему дело вместо разведки.
Кроме «Владимира», турецкую эскадру видели и с других русских судов, но по разным причинам информация об этом не доходила до командования русского флота.
Как же случилось, что и Нахимов, эскадра которого крейсировала на пути Осман-паши, не обнаружил его эскадру в море?
26 октября вице-адмирал получил разрешение A. C. Меншикова открыть боевые действия против турецких военных судов, 1 ноября на пароходе «Бессарабия», вернувшемся после погрузки угля в Севастополе, прибыло сообщение о начале войны и приказание главнокомандующего захватывать транспортные суда с военными припасами. По предписанию Меншикова от 30 октября Нахимову не следовало пропускать турецкие суда в азиатские порты, особенно Батум и Трапезунд; появление кораблей иных стран не ожидали, однако в случае их выхода на Черное море следовало сообщить в Севастополь, а при появлении превосходящих сил — возвращаться в главную базу. Отвечая на запрос Нахимова в донесении от 29 октября, Меншиков предоставил ему право покидать назначенную дистанцию; сообщая о пароходной эскадре в Трапезунде и движении эскадры [Осман-паши. —
Из-за шторма Нахимов 1 ноября сигналом сообщил лишь о начале войны и приказал поздравить команды. 3 ноября погода позволила довести до экипажей содержание манифеста и приказов вице- адмирала о начале войны и готовности кораблей к бою. В первом приказе П. С. Нахимов сообщал:
«…Имею известие, что турецкий флот вышел в море с намерением занять принадлежащий нам порт Сухум-Кале и что для отыскания неприятельского флота отправлен из Севастополя с 6-ю кораблями генерал-адъютант Корнилов. Неприятель не иначе может исполнить свое намерение, как пройдя мимо нас или дав нам сражение. В первом случае я надеюсь на бдительный надзор гг. командиров и офицеров, во втором — с божиею помощью и уверенностью в своих офицерах и командах я надеюсь с честью принять сражение. Не распространяясь в наставлениях, я выскажу свою мысль, что в морском деле близкое расстояние от неприятеля и взаимная помощь друг другу есть лучшая тактика».
Во втором приказе флагман еще более твердо заявлял: «Получив повеление начать военные действия против военных турецких судов, я считаю нужным предуведомить командиров судов вверенного мне отряда, что в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверенным, что каждый из нас сделает свое дело…»
Из приказов Нахимова очевидно вытекает, что он, получив разрешение, готов атаковать неприятеля и встреча с турецкой эскадрой неминуемо ведет к схватке. Не только предписания командования, но и убеждения самого начальника эскадры были тому залогом, а последующие действия — подтверждением.
4 ноября посланный для осмотра торговых судов пароход «Бессарабия» захватил турецкий пароход «Меджари-Теджарет», шедший из Синопа. При опросе команд купеческих судов выяснилось, что в Синопской бухте стоят три фрегата, два корвета и транспорт. Но сразу идти к Синопу Нахимову не пришлось.
5 ноября трофей пригодился. Утром с эскадры услышали гром выстрелов (бой «Владимира» с «Перваз-Бахри»), и Нахимов, предполагая столкновение кораблей Корнилова с турками, сделал попытку в безветрие буксировать корабли поочередно двумя пароходами на шум сражения. Даже в таких безвыходных для парусников условиях адмирал не задумываясь пошел на помощь соратникам. К вечеру две парусные эскадры встретились. Нахимов узнал от Новосильского о бое «Владимира», который отправился с плененным пароходом на буксире в Севастополь, и сам сообщил Новосильскому о начале войны. На следующий день, присоединив корабли «Ростислав», «Святослав» и отправив в главную базу с Новосильским поврежденные штормом корабль «Ягудиил» и бриг «Язон», вице-адмирал с 5 кораблями, фрегатом и пароходом пошел к Синопу. 7 ноября он встретил направлявшееся в Синоп с грузом угля купеческое судно. Так как документов на груз не было, а шкипер сказал, что везет уголь немецкой компании, Нахимов отпустил судно, взяв часть угля для «Бессарабии» в обмен на квитанцию. Это был, вероятно, первый случай перегрузки топлива с одного судна на другое в море.
8 (20) ноября моряки русской эскадры увидели через перешеек мачты 4 больших судов на рейде, но вскоре шторм отогнал корабли в море и нанес значительные повреждения их рангоуту. 10 ноября Нахимов отправил в Севастополь корабли «Храбрый», «Святослав», фрегат «Кулевчи» на ремонт и пароход «Бессарабия» для пополнения запасов угля; с последним шло донесение адмирала. Трофейный пароход убыл в главную базу ранее. Оставив фрегат «Кагул» в дозоре у мыса Керемпе, Нахимов с 3 кораблями и бригом пошел к Синопу, чтобы уничтожить обнаруженную там эскадру. Но 11 ноября в Синопской бухте были обнаружены, как доносил вице-адмирал, уже 7 фрегатов, 2 корвета, шлюп, 2 больших парохода под прикрытием береговых батарей.
