исходе двадцать первого часа четыре ракеты, пущенные с одного из дозорных судов, сообщили о выходе больших судов. Ушаков немедленно приказал отправиться в погоню кораблям «Захарий и Елисавета» и «Богоявление»; те направились к Южному проливу, где началась пальба. Вскоре появился сигнал полугалеры о бегстве крупных кораблей. Ушаков послал мичмана Метаксу на турецкий контр-адмиральский корабль, но турок отказался идти, и пришлось отправить турецкий фрегат и фрегат «Панагия Апотуменгана». Вернувшийся после полуночи Драгиевич сообщил, что видел два судна, одно из них большое, которые шли к северному проливу без огней. Утром на обычных местах не увидели «Женерё», бриг и галеру.
В тот же день, 27 января, Ушаков писал о бегстве «Женерё» Томаре. Он надеялся, что крейсирующая эскадра контр-адмирала Пустошкина перехватит неприятеля. Вице-адмирал сокрушался, что не может взять остров. По-прежнему не хватало войск, а те, что уже прибыли, оказались без запаса пороха, пуль и провизии. Не было осадной артиллерии. Истощался запас снарядов к существующим пушкам, и ради экономии приходилось редко стрелять по крепости. Почти все труды по осаде лежали на эскадре. После отправки в крейсерство Пустошкина, а также русского и турецкого фрегатов к Бриндизи, флагман располагал столь небольшими силами, что не мог осуществлять серьезные предприятия и с трудом обеспечивал блокаду и деятельность батарей. Вице-адмирал, опасаясь обвинений в бездействии, вполне резонно писал, что никто не может вообразить взятие такой крепости только силами флота, но все же он продолжает работы и намечает скоро атаковать Видо.
Ушаков располагал всего двумя тысячами российских солдат против трех тысяч французских в крепости; албанских войск к тому времени насчитывалось всего три-три с половиной тысячи, вчетверо меньше обещанного. Как человек предусмотрительный, вице-адмирал полагал, что этого недостаточно.
Тревогу вызывало положение Неаполитанского королевства. Разгром его армии грозил выходом французов к Корфу по суше. Возрастала опасность высадки десанта. Подкрепление гарнизону Корфу сделало бы штурм крепости невозможным.
Верховный визирь Юсуф Зия-паша в письме рассыпался в похвалах вице-адмиралу, сообщал, что султан выделил Ушакову на расходы тысячу червонцев, и надеялся на успех во взятии Корфу. Адресат его был менее любезен и в ответном послании писал, как мало войск выделили паши, о нехватке пороха, свинца, провизии и о том, что недостаток войск препятствует взятию острова. О том же он вновь напоминал Али-паше и морейскому губернатору.
Тем временем появилась новая задача. Томара 29 января направил Ушакову копию письма Кушелева; тот поручал доставить на Мальту гарнизон из войск генерал-поручика Германа, который направлялся по суше к берегам Адриатического моря. Ввиду особого беспокойства за судьбу Неаполитанского королевства следовало одно-два судна держать в Отранто для доставки известий из Неаполя. Кроме того, коммодор Смит опять приглашал русско-турецкую эскадру, правда, уже не к Александрии, а к восточной стороне Кандии (Крита). Все это грозило дальнейшим дроблением сил. Единственным утешительным стало сообщение, что из 3 французских кораблей, предназначенных для действий против Корфу, два со штормовыми повреждениями вернулись в Анкону, а судьба третьего оставалась неизвестной.
С другой стороны, еще 30 января Ушаков не знал, что сталось с 2 кораблями и 2 фрегатами, посланными в погоню за «Женерё». Блокирующая эскадра стала еще меньше.
Тем не менее осадные работы продвигались. К 30 января полковник морской артиллерии Юхарин южнее крепости, у церкви Святого Пантелеймона, устроил батарею на 13 больших и несколько меньших орудий; с 10.00 эти орудия начали обстрел крепости. Французы готовили вылазку, но, так как со всех кораблей был свезен десант, отказались от крупных действий, ограничившись перестрелкой с албанцами.
Все же противник еще способен был нанести контрудар, и 1 февраля Ушаков вновь писал Али-паше, требуя прислать его сына Мустафу-пашу с четырьмя тысячами воинов либо определенно отказать в помощи. Судя по тексту письма, Али-паша в предшествующем послании обвинил русское командование в больших потерях войск, и вице-адмиралу пришлось отвечать, что сведения о гибели на батареях одновременно десятков солдат неверны. Отмечая храбрость албанцев в бою, он сетовал, что они не докладывают ему о своих действиях и потерях.
4 февраля, наконец, прибыл корабль Пустошкина «Михаил»; остальные корабли его зашли из-за шторма в ближайшие порты Албании. Это вселяло надежду, что вскоре можно будет собрать все силы и начать намеченную высадку на Видо. И опять Ушаков обратился с требованием войск, на сей раз к губернатору Авлоны; он предлагал отправить три тысячи солдат на кораблях, которые стояли в порту. 8 февраля вице-адмирал послал в Авлону судно «Панагия Апотуменгана» с продовольствием для экипажей. 12 февраля корабли из Авлоны присоединились к эскадре; еще ранее, 10 февраля, прибыли 3 турецкие канонерские лодки и новокупленная бригантина. Теперь все силы были в сборе. Медлить не приходилось, ибо письма из Италии свидетельствовали: русские корабли там необходимы. 5 февраля о положении в Неаполитанском королевстве писал Мусин-Пушкин-Брюс.
15 февраля Нельсон предложил Ушакову выслать часть эскадры в Мессину. Следовало быстрее брать Корфу и переходить к операциям в других районах Средиземного моря.
Войск, конечно, было маловато. Приходилось для десанта обучать сухопутным действиям и ружейной стрельбе матросов. Но батареи были готовы и с 16 февраля вели днем сильный, а вечерами — беспокоящий огонь по крепости. Сам Ушаков не раз собирал офицеров. Он побывал на батареях и корабле «Богоявление», где проводили пробные выстрелы из 5 десантных пушек. Ночами по-прежнему эскадру патрулировали вооруженные шлюпки. Утром 16 февраля из Северного пролива вышли к эскадре турецкий корабль и 2 фрегата; в проливе крейсировал фрегат «Счастливый». По кораблям распределяли штурмовые лестницы для десантников.
День перед решающим сражением Ушаков посвятил подготовке своих помощников. В 9.30 на флагманский корабль прибыл Пустошкин, через час вице-адмирал вызвал штурманов, затем — командиров кораблей. В исходе одиннадцатого часа приезжал Кадыр-бей; после обеда и он собрал своих командиров кораблей, а Ушаков вновь призвал штурманов. На кораблях готовили к бою картузы для зарядов пушек.
17 февраля Ушаков издал приказ на атаку острова Видо:
«При первом удобном ветре от севера или северо-запада, не упуская ни одного часа, по согласному положению намерен я всем флотом атаковать остров Видо; расположение кораблей и фрегатов, кому где при оной атаке находиться должно, означено на планах, данных господам командующим. По учинении сигналов приуготовиться иттить атаковать остров Видо и сняться с якоря надлежит, чтобы все на гребных судах было уже готово, корабли и фрегаты во всем были бы готовы к бою, по сигналу иттить атаковать остров: напервее следовать фрегату „Казанской“ к первой батарее, и, проходя, стараться ее сбить, а потом стать на назначенном месте шпрингом, а не худо иметь и верп с кормы буде вознадобятся; за ним, не отставая нимало, следовать турецкому фрегату „Херим Капитану“ и также стать на свое место; за ним в близком же расстоянии фрегат „Николай“, которому также проходить первую батарею и сбивать, ежели она осталась от первых еще не сбита, а притом, проходя оную батарею, стрелять по двум стоящим в бухте между первой и второй батареей французским судам и стараться выстрелами их потопить или людей с них согнать на берег, чтобы их оставили, между оными же судами стрелять на берег во все места, где есть закрытые французы за маленькими канавками и за маленькими же брустверами, для ружей сделанных; ежели где есть между ними поставленные пушки, то и оные идучи сбить непременно, и потом каждому стать на свои назначенные места, лечь шпрингом, оборотя борты к батареям так, чтобы оного борт был против 1 -й батареи, а другого против судов, стоящих в бухте, третьего фрегата „Николая“ против 2-й батареи и все потребное встречающееся на виду сбивать пушками; за первыми же двумя фрегатами иттить шхуне № 1 и будучи носовыми пушками стрелять по батарее и по судам, стоящим в бухте, а потом остановиться в средину бухты и пушками около себя очистить все берега, и когда со всех мест от пушек и из траншей французы выгнаны будут вон, тогда оной шхуне стараться очистить берега, приготовляя их для сходу десанта; ему помогать фрегатам „Николаю“ и „Херим Капитану“, также и от эскадры послана будет к нему помощь на вооруженных баркасах; за фрегатом „Николаем“ в близкой же дистанции следовать фрегату „Григорий Великия Армении“. Ему, проходя 1-ю и 2-ю батарею, <…> стрелять во все места, где надобность потребует, потом проходить 3-ю батарею и, обходя мыс с маленьким каменным рифом, как можно сбивать 3 -ю батарею, и между 3-й и 4-й становиться на якорь шпрингом, как назначено, сбивать батарею и очищать
