Приехав в больницу, Вивьен с удивлением обнаружила, что ее ожидают, и мысленно поблагодарила заботливую Мару. Приветливая медсестра с ухоженным лицом провела ее по длинным коридорам, застеленным ковровыми дорожками к палате Альфредо. У двери ее встретила Анита. Она сидела, устало опустив плечи, на длинной скамье у коридорной стены, но, увидев Вивьен, тут же поднялась, сделала шаг навстречу и крепко обняла ее.
— Как я рада, что ты приехала, Вивьен! Мы все рады. Мама с папой ушли домой. Вымотались. А я осталась, чтобы встретить тебя.
— Спасибо! — Она знала, что не заслуживала ничего подобного. — Как он?
— Уже пришел в сознание. А это самое главное. Много спит, но, когда просыпается, узнает нас всех. А вот его ноги… Врачи говорят, ему потребуется время. А там будет видно. Быть может, будет хромать…
— О, Анита! — Ей не хватало воздуха, сердце стонало и рвалось на части, но это не имело значения. Она мечтала об одном: поскорее очутиться рядом с ним. — Он… знает, что я приеду?
Анита взглянула ей в глаза и медленно покачала головой.
— Мы решили не торопить события.
Вивьен все поняла. Они боялись, что она передумает.
— Я могу зайти к нему?
— Конечно! — воскликнула Анита. — Я ухожу домой, поцелуй его от меня. — Она открыла дверь в тускло освещенную палату с задвинутыми темными шторами на окнах и пропустила Вивьен вовнутрь. — Мара приготовила комнату для тебя на вилле Альфредо, — прошептала она на прощание и тихо закрыла за ней дверь.
Вивьен ожидала увидеть здесь множество трубок, приборов и емкостей с растворами, но ничего этого не оказалось. Лишь под перебинтованными ногами Альфредо лежала деревянная сетка. Вивьен осторожно двинулась к кровати, слыша биение собственного сердца и напряженно вглядываясь в лицо любимого. Это был Альфредо и не Альфредо… Он лежал очень тихо и неподвижно, и ей стало не по себе: никогда в жизни она не видела его таким. Его лицо сильно побледнело, стало сероватым. Черные пряди волос, обычно аккуратно зачесанные назад, сбились на лоб. Густые опущенные ресницы выглядели неестественно темными.
Милый мой Альфредо! — подумала Вивьен, мужественно сдерживая слезы. С того самого момента, когда мистер Бернингтон рассказал ей об аварии, она боролась с застрявшими в горле рыданиями. Ей нельзя было плакать. По крайней мере, сейчас. Он не должен видеть меня, когда проснется, раскисшей, слабой и напуганной, твердо решила она и на минуту закрыла глаза. А когда открыла их, увидела, что он смотрит на нее.
— Привет, дорогой мой! — Слова сами собой слетели с ее губ, она лишь спустя несколько секунд поняла, как назвала его. Впервые в жизни. Ее губы задрожали, потому что он не отвечал ей, лишь пристально вглядывался в ее лицо. Его черные глаза блестели, оживляя бледное лицо. Она наклонилась и прильнула губами к его губам.
Альфредо обхватил ее обеими руками и притянул к себе, требовательно, порывисто.
— Я… я сделаю тебе больно, — пробормотала Вивьен, испуганно отпрянув от его лица, пытаясь вырваться из крепких объятий, но он лишь сильнее сжал руки.
— Не могу поверить, что это ты! — пробормотал Альфредо.
Услышав его голос — прежний, ласковый, любимый, она почувствовала, как все затрепетало внутри.
— Сначала я подумал, что ты опять лишь снишься мне. Я постоянно видел тебя во сне…
Он поцеловал ее жадно, горячо, страстно — так, как, наверное, не могут целовать больные люди.
— Альфредо, я тяжелая, — прошептала Вивьен, переведя дыхание.
— Не смеши меня, — ответил он.
— Твои ноги…
— К черту мои ноги…
Вивьен опять прильнула к его губам, забывая об осторожности, и их поцелуй длился бесконечно.
Когда наконец он разжал руки, она села на край кровати. В ее глазах блестели прозрачные бусины слез.
— Прости меня, прости, прости, пожалуйста! — бормотала она, содрогаясь. — Это я во всем виновата. Если бы не прогнала тебя тогда, ничего бы не случилось.
— Ты не прогнала меня тогда, милая, — прошептал он. — Я сам решил уйти, посчитал нужным дать тебе еще немного времени, чтобы ты образумилась. Я и не собирался сдаваться, имей в виду! — Он шутливо пригрозил ей пальцем. — А приехать к тебе на Рождество я сам захотел, ты же не просила меня об этом! Авария могла случиться где угодно.
— Я ненавижу слово «авария»… — Слезы висели на ее ресницах, готовые вот-вот сорваться вниз.
— Эта авария привела тебя ко мне, поэтому я на нее не в обиде! — На его губах мелькнула тень знакомой ей улыбки.
— Как ты можешь так говорить о происшествии, едва не убившем тебя? — возмутилась Вивьен. — А твои ноги…
— Мои ноги выздоровеют, милая моя.
Она все больше и больше узнавала в нем своего прежнего Альфредо и чувствовала облегчение.
— К свадьбе я должен быть в форме. И знай: я собираюсь жить долго-долго. Я тебя не оставлю одну, мы должны состариться вместе.
Она лишь сейчас заметила, что по ее щекам катились горячие слезы. Это были не слезы жалости, а слезы радости, слезы бесконечной любви.
— Мы непременно поженимся, любимая, — продолжал Альфредо. — Не знаю, кто сообщил тебе о случившемся и каким образом ты здесь оказалась, но теперь это уже не имеет значения. Сам я, когда пришел в сознание, решил не тревожить твое ранимое сердечко. Думал подождать до выздоровления, а потом с новыми силами войти в твою жизнь на крепких, сильных ногах и заставить тебя выйти за меня замуж. Теперь ты рядом, и я понимаю, что мои планы были просто глупыми. Вся моя гордость улетучилась, когда я вновь увидел твое лицо.
— Я не верю тебе! — дрожащим голосом воскликнула она.
— Тогда тебе придется лучше изучить меня, — заявил он и улыбнулся. Эта дивная улыбка всегда действовала на нее магически. — А мне предстоит узнать много нового о моей любимой женщине. Уверен, что нам обоим это занятие доставит массу удовольствия. Согласна? Поцелуй меня, Вивьен! — хрипловато и требовательно прошептал он.
Она медленно приблизилась к нему, и их губы слились в ненасытном, невероятном, обжигающем поцелуе. Ее охватил пьянящий восторг, и все былые тревоги рассеялись как утренний туман. Он ласкал ее языком, гладил ладонями ее пылающее, озаренное возбуждением красивое лицо.
Его руки скользнули вниз, проникли под блузку, даря каждым прикосновением безумное наслаждение, ощущение соединения с ним, превращения в единое целое.
В коридоре послышались голоса. Вивьен отпрянула.
— Альфредо, кто-то идет! — Она выпрямила спину и, смеясь, принялась расправлять одежду и растрепавшиеся волосы. — Интересно, что сказали бы врачи, увидев нас, занимающихся любовью на твоей больничной койке?
— Что меня следует выписать из этого жуткого учреждения быстрее, чем они собирались это сделать! — Его глаза сияли. — Вивьен, теперь ты доверяешь мне? Готова ли ты выйти за меня замуж, как только я выберусь отсюда, милая моя? А? Все остальное придет к нам с годами. Время докажет тебе, что моя любовь сильная и надежная, что ты нужна мне больше самой жизни. Ты не убежишь от меня, ведь так?
Она молча кивнула, потому что от волнения не могла вымолвить ни слова. За нее говорили ее глаза.
— Мы создадим свой собственный — уютный, теплый, прочный мир, — возбужденно и радостно продолжал Альфредо. — Наши дети будут знать, как сильно их любят, с каким нетерпением ждали их
