Однако на то, чтоб задачки по математике решать, ее усидчивости не хватает! — проворчал Тимофеев-1.
Понимаешь, ей это просто не интересно. И вообще в школе все не интересно. Опять же, девчонки в школе ей все время всякие фишки вкручивают, мол, на сколько кило ты поправилась или на какой помойке шапочку нашла… Вот от этого она и ворчит на всех! А на самом деле она очень добрая девчонка.
Понятно, — ехидно хмыкнул Андрюшка. — Короче, ты влюбился. Но мне это по фигу, ты лучше расскажи, как свечку добыл.
Ничего я не влюбился, — нахмурился дубль и чуточку покраснел. — Просто я понял, как ей плохо от того, что с ней никто не дружит. А насчет того, как свечку добыл, — тут проблем не было. Светка хотела мне деньги отдать, которые я ей на паззл добавлял. А я сразу догадался, что вместо них можно у нее свечу попросить.
Она не удивилась?
Ну, — хихикнул Тимофеев-2, — тут я немного туману напустил. В смысле, сказал: «Мне нужна одна вещь, которая лежит у вас в стенном шкафу, который находится в коридорчике между кухней и прихожей». Сусликова так глаза и выпучила: «Ка кая вещь?» — «Свеча, — отвечаю. — Она лежит в ящике, на верхней полке, вместе со всякими хозяйственными прибамбасами». Светка еще больше удивилась: «Откуда ты знаешь? Ты же к нам раньше никогда не приходил!» А я сказал, будто мне все во сне приснилось. Ну, и наврал, конечно, что, мол, в конце сна явился ангел и повелел эту свечу у тебя забрать. Дескать, эта свеча может в ваш дом принести большое несчастье.
И она тебе поверила? — Настоящий Андрюшка посмотрел на свою копию с легкой завистью: надо же, как быстро придумал, чего наврать!
Ну! Не сразу, конечно, — сперва в шкаф полезла и, когда нашла свечу, очень удивилась. Говорит: «А я думала, она сгорела давно! Мы ее столько раз зажигали, я, между прочим, даже гадала по ней под старый Новый год…»
Типа как в «Ералаше», что ли? — Теперь уже Тимофеев-1 захихикал, вспомнив прикольную новеллу из детского киножурнала, которую часто показывали по телику. — «Суженый, ряженый, приди ко мне…»?
Ну, это она не рассказывала, — отмахнулся дубль. — Зато как только я на эту свечку посмотрел, то сразу понял: та самая! Потому что на обычной свечке, если ее хоть раз зажигали, были бы всякие наплывы, ямка наверху, фитилек обугленный, а эта — как новенькая. Даже фитилек белый.
Может, это совсем другая свеча?
И я так подумал, а потому решил проверить. Поэтому и просидел у Светки больше часа. Потому что мы эту свечку поставили на блюдце, подпалили и стали ждать, что будет.
Ну и что? Благоухание пошло? — прищурился Андрюшка.
Нет, — мотнул головой дубль. — Благоухание не пошло, и серой не запахло. Просто обычный такой запах, который бывает, когда свеча горит. Разве не помнишь, что свеча испускает благоухание только перед образом Христа, а серный запах — перед идолом Дракона? Ведь так отец Помпилиус говорил, забыл, что ли?
Ну, помню я, помню это… — проворчал Тимофеев-1.
В общем, свеча эта четко догорела где-то до сантиметра с небольшим, а потом — тинь! — и опять выросла. Светка, конечно, от этого прибалдела, но свечку отдала без вопросов. Вот она!
И дубль с торжеством вынул из рюкзачка вполне обычную стеариновую свечку, выглядевшую совершенно новой. И фитилек действительно оставался белым.
Такую свечу в принципе нетрудно в магазине найти. Все, что Тимофеев-2 рассказал, могло быть чистой воды брехней.
Давай еще разок зажжем? — предложил настоящий Андрюшка. — Охота поглядеть, как она, прогорев, опять вырастает…
Запросто! — согласился дубль. — Поставим на кухне. А заодно пообедать можно, пока она горит.
Это ты правильно придумал, — заметил Тимофеев-1. — Мне тоже есть охота. А я, между прочим, тоже время даром не терял. Хочешь, покажу, чего нашел?
Теперь настал час торжества настоящего Андрюшки. Когда он привел дубля в комнату и показал распятие, Тимофеев-2 не очень удивился. Но когда Андрюшка вытащил из-под кровати золотого идола с рубинчиками в глазах, дубль уже не смог удержаться от восхищения.
Вот это да! Как же ты сумел в банк пролезть?
С помощью магии. — Тимофеев-1 не стал темнить. — Сказал заклинание: «Ин номине Тартарус!» — и ко мне сюда не только идол, но и все доллары из сейфа перелетели!
Ни фига себе! — пробормотал дубль. — И где они?
Андрюшка выдвинул один из ящиков стола, приподнял тетрадки, прикрывавшие пачки, и показал.
Да-а… — только и протянул Тимофеев-2.
Ой! — Андрюшка вдруг вспомнил о последних пачках, которые впопыхах спрятал в корзину с грязным бельем. Дубль последовал за ним и, увидев шесть пачек стодолларовых купюр, спросил:
Сколько же их всего?
Я считал, — припомнил Тимофеев-1, — если не сбился где-нибудь, то их 666… В смысле пачек, а если на доллары, то получается шесть миллионов шестьсот шестьдесят тысяч.
Ты точно не ошибся? — поменявшись в лице, настороженно спросил дубль.
Ну что я, прямо сейчас пересчитывать их буду? — буркнул Андрюшка. — Я их во столько мест запрятал, да и то видишь — не все влезло. Если сейчас все обратно вытащить, пересчитать и снова упрятать — на это уйма времени уйдет! А в шесть или чуть позже мама с работы явится. Представляешь, что тогда будет?
Память у Тимофеева-2 была почти такая же, как у Андрюшки. Все различия в ней ограничивались только сегодняшним днем. Поэтому дубль тоже поежился, прикинув, что произойдет, если мама хотя бы эти шесть пачек найдет…
Надо и эти спрятать! — пробормотал Тимофеев-2. — Может, на антресоли?
Ха! — воскликнул Андрюшка. — Я там уже все забил. Если только на верхнюю полку? Только там черт ногу сломит… Начнешь ворочать, и какой-нибудь ящик на голову свалится!
Зато туда-то уж точно не полезут в ближайшее время, — заметил дубль.
Пожалуй, так, — согласился настоящий.
Дружными усилиями Тимофеевы снова установили стремянку, дубль влез на самую верхнюю ступеньку, а настоящий Андрюшка его страховал.
Действительно, на верхней полке антресолей лежало то, что вряд ли могло понадобиться в ближайшее время, а верней всего, не должно было понадобится вовсе. В основном, конечно, всякие старые тряпки: платья, костюмы, пальто, даже Андрюшкины пеленки и распашонки с ползунками. Наверно, все это тряпье другая хозяйка со спокойной совестью выбросила бы или сдала в «секонд-хенд» какой-нибудь. Папа, кстати, так и предлагал. Но мама сказала, что нынче очень ненадежное время, когда любой человек может по воле судьбы обеднеть. А раз так, то уж лучше свои тряпки в запасе иметь, чем неизвестно чье рванье в том же «секонд-хенде» брать. У Тимофеева, конечно, были серьезные сомнения, что ему когда-нибудь его старые пеленки-распашонки понадобятся, но папа заметил, что вообще-то лет через десять или даже раньше Андрюшка может жениться и своих детей завести. Вполне можно чуток сэкономить будет, если, допустим, Андрюшкиного сына станут в отцовские пеленки заворачивать. Пеленки-распашонки навряд ли через десять лет из моды выйдут.
Кроме тряпья, на верхнюю полку запихали несколько поломанных электроприборов: настольных ламп, утюгов, плиток и так далее. Выбросить все это не позволил папа, утверждавший, что во всех этих неработающих вещах много всяких полезных деталей, с помощью которых можно починить что-нибудь не совсем безнадежно испортившееся.
Все это занимало четыре картонных ящика средних размеров, так плотно втиснутых на полку, что между ними даже линейку не просунешь, не то что шесть пачек долларов, которые даже в спреесованном виде были толщиной почти в сантиметр каждая.
— Надо какой-то из ящиков вынуть и положить в него баксы, — предложил дубль. — По-моему, в них есть свободное место…
