Даша. — Нежная и очень несчастная…
Таран хотел было спросить, почему несчастная, но потом решил, что из-за этого гада Крылова или как его там.
— Погладь киску, ей это очень приятно! — прошептала Даша.
Юрка как можно невесомей, но уже совсем самостоятельно провел ладонью по волоскам и складочкам тела, которые эти волоски прикрывали.
— Хорошо, — похвалила Даша, погладив Тарану руку. — Ты очень ласковый… Киска тебе спасибо скажет.
Это было очень приятно слышать, но Таран ощущал, что все благоговение, которое он испытывал перед этой девушкой, улетучивается с каждой секундой. Больше того, он как-то исподволь стал понимать, что Даша лишилась девственности вовсе не после сегодняшнего изнасилования, а гораздо раньше. Только признаться в этом самому себе он не мог.
А Даша уже потянула его руку дальше, то есть вниз, в промежуток между ляжками.
— Вот тут, — жарко прошептала она, — самое-самое главное! Нравится?!
Конечно, нравилось. Руке нравилось, наверное, какому-нибудь там спинному мозгу — тоже. Потому что Юркин «прибор», который как-то сам по себе реагировал на эту Дашину «экскурсию», принял рабочее положение, аж одеяло приподнял, обретя литую твердокаменность. Таран ведь был. вполне нормальный и к тому же очень даже здоровый парень, который в отличие от большинства знакомых сверстников мало пил, почти совсем не курил и уж тем более — с наркотой не знался. У него энергии было — будь здоров! Пока он регулярно спортом занимался — избыток ее, а в последние месяцы она только на драки уходила. Наверное, если б Даша не оккупировала его душу, могла бы и на других девок тратиться.
Да, именно так! Сейчас, держа руку там, куда еще сегодня утром и мысленно заглянуть стеснялся, Таран себя впервые почувствовал чокнутым, по меньшей мере, просто дураком. Стоило, блин, три года ждать, сочинять возвышенные, хотя и неумелые стишата, рисовать портретики, писать многостраничные письма! Трепетать, вскрывая конвертики с московскими штампами, а потом по десять раз перечитывать Дашины послания и даже нюхать их, пытаясь уловить слабенький аромат ее духов, исходящий от бумаги! Когда здесь, рядышком, в родных дворах, по родным улицам расхаживали многочисленные, разномастные, разнохарактерные и разноформые, но в среднем — точно такие же Даши, Маши, Саши, Гали, Вали, Нины, Зины и прочая, прочая, прочая… Только без вывертов и лишнего «столичного» понта, которых у этой, конкретной Даши было слишком много. И которая, видя, что он, идиот, с ума по ней сходит и пылинки с нее сдувает, попросту, по большому счету, играла с ним, как кошка с мышонком. А в Москве, надеясь подцепить столичного мужа, наверняка погуливала. Только скорее всего не больно удачно. Раз вернулась сюда и теперь и Юрке мозги пудрит…
Никто не слышал грохота, с которым рухнул сверхвысотный Храм Любви к Даше, который Юрка Таран три года упрямо возводил в своей душе. Наверное, если б услышали, то подумали бы, что атомная бомба взорвалась! Под руинами этого храма погибли страшной смертью и все высокие чувства, и романтизм, и идеализм, и те хрупкие розовые очки, через которые Юрка, вообще-то имевший вполне нормальное зрение, смотрел на обожаемую им Дашу.
А потому, когда осела пыль от этой незримой катастрофы Юрка увидел перед собой то, что должен был увидеть по законам диалектического или скорее вульгарного материализма То есть несколько десятков килограммов вполне приятной на ощупь женской плоти. Которой он, как начинающий мужчина, вполне мог воспользоваться для приобретения очень полезного опыта. Первого, но не последнего!
Таран уже без прежней трепетности, но не грубо, пощупал Дашу снизу. Обстоятельно пощупал, неторопливо. Пошевелил пальцами волосики, провел по скользким складочкам подушечками пальцев, а потом мягко пропихнул один палец внутрь, повертел им легонько, покрутил — исследовал незнакомое место.
— Балуешься? — прошептала Даша и крепко сжала ляжками хулиганствующую пятерню. И в тот же миг цапнула Тарана за напряженный конец, нежно, но очень уверенно. Даже если б Юрка еще не разрушил Храм, упоминавшийся выше, то после этого цапа он уже догадался бы, что Даша имеет некоторый опыт в обращении с такой техникой. А если б сам имел опыт, то и вовсе сообразил — практика у этой дамы солидная…
— Хорошенький… — Дашина ладошка и пальчики с ласковой бесстыжестью щупали Тараново хозяйство, словно бы на прочность проверяли. — Пойдем в гости, мальчик?
Таран не стал спрашивать куда. Он примерно знал дорогу. И был уверен, что верный конь не подведет, что называется, в полевых условиях. И когда Даша плавно раздвинула ножки, сразу же мощно воткнулся в самое оно — жаркое, мокрое, скользкое…
Вдул! Засадил! Впиндюрил! Все эти словечки, которые он столь часто слышал и произносил в компаниях шпаны, но никогда даже мысленно не употреблял в отношении Даши, теперь так и заплясали у него на языке. Потому что бывшее божество сейчас и так низко пало в его глазах, что ничего иного не заслуживало.
Юрка резко отбросил назад сковывавшее его одеяло, навалился на Дашу, не то испуганно, не то восторженно пискнувшую, и жадно припал к губам, крепко сдавив в объятиях ее гибкое, длинноногое тело. Обжегся о жаркую, ласковую кожу и стал нетерпеливо шарить по нему руками. А потом жадно, упруго заерзал, аж рыча от страсти…
— Ой, мама-а! — простонала Даша. — Сумасшедший! О-ой! О-ой!
Наверное, если б все это случилось до «разрушения Храма», Таран испугался бы, по крайности спросил бы Дашу: «Тебе больно?» Но сейчас Юрка ее ни шиша не жалел, тем более что пару раз смотрел по видаку порнуху и помнил, что бабы, которых там трахали, охали и визжали точно так же…
Неприятности Седого
Шел второй час ночи. Господин Седых с легкой тоской смотрел на то, как молодой крупье в малиновом пиджаке отгребает лопаткой вместе с другими и его стопку фишек… Получалось, что две с половиной тыщи баксов уже ушли. А начинал нормально, три раза в цвет попадал.
Седой раздумывал, поставить еще или поехать отсыпаться, когда затюлюкал мобильник. Пришлось отойти от рулетки в сторонку и отозваться:
— Алло!
— Доброй ночи! — прогудел голос Васи Самолета. — Чем занят? Трахаешься?
— Шарик гоняю… — ответил Седой, ощущая беспокойство.
— Подъезжай в офис минут через двадцать. Разговор есть.
Ничего хорошего это не означало. Вася его явно не развлекаться приглашал. Что стряслось?
Вопрос, отыгрываться или нет, закрылся сам собой. Уже через четверть часа бразильско-елабужский «Шевроле-Блейзер» въехал во двор «Супермарины». Ночная вахта пропустила его без особых задержек, видать, была предупреждена загодя.
Во внутреннем дворе сейчас стояло только две машины. Бронированный «пятисотый» Васи и «Гранд-Чероки» сопровождения. Встретил Седого все тот же Рома, усталый и не такой вежливый, как в прошлый раз. Кроме того, с ним было два жлоба из охраны Самолета.
— Прошу, господин Седых, — пригласил Рома. — Остальные здесь подождут.
Седой сразу уловил в Ромином голосе некую издевочку. Дескать, что тебя ждет у шефа, гражданин Седых, я, в натуре, не знаю, но ты на всякий случай подмойся…
Встретились там же, где в прошлый. раз, но коньяку Вася не предложил. Руку, правда, подал, но глаза из-под набрякших век смотрели мрачно. Рома и жлобы вышли.
— Ну, рассказывай, кореш! — произнес Вася спокойным тоном. — Ты, говорят, уже мое поручение исполнил насчет журналюги? Отчитайся, пожалуйста, как да что.
Какой-то подвох был, но Седой был убежден, что по части исполнения этой задачи ему нечего стесняться.
— Как скажете, хрестный. Вам как, вкратце или подробно?
