усилия, чтобы отделаться от назойливых нелепиц, но едва это удавалось, как всплывал новый кусок памяти, и в голове появлялись какие-то новые околесицы…
Проистекало все это от того, что в течение нескольких дней Юрка сам собой не распоряжался. Им, как и Надькой, руководила Полина, а его мозг до определенной степени приучился жить по чужой команде. Сила Полининой суггестии настолько превосходила контрсуггестию Юркиной психики, что подавила ее практически полностью. А теперь, когда внеш-нее управление исчезло, отдельные центры мозга Тарана не воспринимали его как законного хозяина. Примерно так, как директора и рабочие некоторых приватизированных предприятий не могли воспринять администрацию, назначенную новыми хозяевами.
В общем, пока мордовороты Ларева тащили их с Надькой в восьмой флигель, Тарану не раз и не два казалось, будто крыша у него едет окончательно и бесповоротно. Во всяком случае, до прибытия в этот самый флигель Юрка так и не сумел полностью восстановить контроль над содержанием черепушки.
Флигель ‘ 8 оказался приземистой одноэтажной постройкой, буквально прилепленной к склону горы. Точнее, даже не прилепленной, а врытой в этот склон. Внешне все показывало, будто сие здание пребывает в состоянии капремонта. Вокруг лежали поддоны с кирпичом, стопки плиток, мешки с цементом, всякие там ведра-лопаты-носилки, горки строительного мусора. Примерно такая же непрезентабельная картина была и внутри. Стояли малярно-штукатурные подмости, пол был разобран и лишь на треть выстлан новой плиткой, с потолка прямо на проводах свисала лампочка-времянка, которая к тому же была отключена от сети. Конвоирам пришлось немало почер-тыхаться, прежде чем они довели Юрку до места, потому что на пути то и дело попадались препятствия.
Но тем не менее они более или менее благополучно добрались до неприметной прямоугольной дыры в полу, в которую можно было спуститься по бетонным ступенькам. Ларев, закончив свои радиопереговоры, переместился вперед и первым сбежал вниз по лестнице. Когда следом за ним туда привели Тарана, Владимир Васильевич уже отпер ключом массивную бронированную дверь, похожую на те, что ставили некогда в противоатомных убежищах. С большим усилием, несмотря на свое могучее сложение, Ларев сумел ее открыть и опять пропустил вперед конвоиров с пленниками.
За дверью оказался темный коридор, в котором вообще-то какие-то плафоны просматривались, но опять же неподключенные. По этому коридору Юрку и Надьку довели до Двери, находившейся справа в стене. Ларев отпер и эту дверь, а потом первым вошел в это помещение и дважды щелкнул выключателями. Как оказалось, одним он включил свет, а другим — вентиляцию.
— Заводи! — велел он своим подручным.
Тараны увидели небольшую комнатушку без окон, в которой стояли два топчана и стол. У двери находилось единственное удобство — вполне российский сортир с очком, вырубленным в досках. Правда, над ним находилась вытяжная труба вентиляции, и это сильно ослабляло общее амбре камеры. Наручники с пленников сняли, но все же Юрке и Надьке тут очень не понравилось.
— Конечно, это не совсем то, что у вас было в «Боливаре», — оскалился Ларев, — но зато здесь вы в полной или почти полной безопасности. Не волнуйтесь и ведите себя прилично, тогда долго тут не пробудете. К сожалению, на долгие беседы и объяснения времени у меня нет. Аста ла виста!
И с этими словами Ларев и его детинушки покинули помещение и заперли дверь. Караулить семейство Таранов никто не остался — из-за двух дверей, как предполагал Ларев, они никуда не денутся.
РАЗНОС ПО-ПРОФЕССОРСКИ
Примерно через полчаса после этого Владимир Васильевич не без робости вошел в свой собственный кабинет, оккупированный профессором Бариновым. Вид у Ларева, несмотря на загар и общую красноватость кожи лица, был весьма бледный.
Кроме директора ЦТМО, в кабинете находились Владимир Николаевич и Соня Ларева.
Ну, что у тебя, Володя? — с легкой надеждой в голосе спросил Сергей Сергеевич.
— Нефедову похитили, — решив не тянуть кота за хвост, выдохнул Ларев. — Водитель и охранник убиты, контейнер снят с грузовика. Есть пара людей из обслуги, которые видели, как несколько человек в гидрокостюмах катили контейнер в направлении пирса. Но на самом пирсе — никаких следов. Все катера на месте, в том числе и «Мануэла». Санчесы в момент обстрела, по их словам, находились внутри катера, а потом попали под воздействие газа. Поэтому утверждают, будто ничего не видели и даже не слышали. Сейчас газ бризом вытягивает из парка в сторону бухты, так что возможно, что они не врут.
— А они не могли где-нибудь в парке затаиться? — спросил Баринов.
— Предусмотрел я такой вариант, Сергей Сергеевич. Сейчас ребята прочесывают все павильоны, гроты, флигели на нижней террасе. Но я думаю, что эти ребята ушли под воду. Контейнер герметичный, с автономной системой воздухоочистки, рассчитанной на 36 часов.
— У него, между прочим, положительная плавучесть, — скромно заметил профессор. — Даже шесть водолазов его под воду не утянут. Не могли они его вскрыть, вынуть Полину, надеть на нее дыхательный аппарат и увести ее с собой?
— Сергей Сергеевич, — Ларев вытащил из кармана тот самый пульт, с помощью которого он кодировал замок контейнера, — вот это единственная штука, с помощью которой можно открыть замок без ущерба для сохранности груза. Причем, даже имея такую штуку, открыть ее могу только я — единственный, кто знает код. Любой другой при попытке подобрать цифровую комбинацию даже с этого пульта может рисковать только дважды — на третий раз взлетит на воздух. Мало не покажется: внутри двойного днища около полутора кило пластита. Я уж не говорю о таких случаях, как попытки взломать контейнер по-русски — с помощью лома, кувалды, автогена или подрыва крышки… Живой она им не достанется в любом случае.
— Так что возможность того, что они уже вскрыли контейнер, ты начисто отрицаешь? — прищурился Баринов.
— Если бы они попытались это сделать, — дипломатично ответил Ларев, — мы бы это уже услышали.
— Так куда же они делись с этим контейнером? Никаких машин не выезжало?
— Нет. К тому же, если бы они хотели вывозить ее посуху, то попытались бы увезти на том же фургоне — это давало больше шансов. Но они понимали, что проскочить через ворота трудно. Поэтому, думаю, их надо где-то в бухте искать.
— Вы мне еще не объяснили, как этот контейнер под воду утянуть. Разумеется, не пробивая в нем дыр…
— Груз могли подвесить… — не очень уверенно произнес Ларев.
— Это около ста килограммов? — недоверчиво прищурился профессор.
— В принципе, если подвязать к колесикам четыре камня по двадцать пять кило… — стал прикидывать Ларев.
— Сколько это, по-твоему, должно было занять времени?
— Не знаю… Проверить можно!
— А я тебе почти точно скажу: не меньше получаса. Потому что на самом пирсе и поблизости от него никаких камней нет. Они есть только на дне бухты. Стало быть, надо было сперва нырнуть за камнями, обмотать их как следует канатами, а потом привязать канаты к колесикам контейнера, потому что больше не к чему. И надо было еще придумать это на ходу, потому что объявления о том, что мы ее в контейнере повезем, загодя никто не делал… Да и вообще о том, что мы ее сегодня захватим, никто не знал до последнего момента. Однако же они сюда пришли! Может, ты их пригласил, Владимир Васильевич?
— Шутите, Сергей Сергеевич?! — нахмурился, но не испугался Ларев.
— Может, и шучу… — Директор ЦТМО поглядел на Ларева исподлобья. — А может, и не совсем. Наши ГВЭПы на скалах они как в тире выбили. Весь парк ракетами с газом забросали, налетели именно на «ту» машину, хотя никто не говорил, что мы контейнер на фургоне с мороженым повезем. Я уж не говорю, что водолазы мимо твоих акул прошли, что называется, нетронутыми, хотя ты утверждал, будто их специально приучал жрать мясо, уложенное в гидрокостюмы…
— Если вы это всерьез, то мне стреляться пора, — произнес Владимир Васильевич.
— Шалишь, у нас так просто не умирают! — осклабился Баринов. — Если ты мне сможешь дать вразумительные ответы на все эти вопросы, я тебе поверю. Нет — лучше прямо сейчас сознавайся во всем.
— У вас ГВЭПы есть, можете и так узнать, что я никому и ничего не продавал. Или вколите мне триста тридцать первый — тоже никаких сомнений не будет.
