— Вы думаете, их было больше одного?
— Дети, — сказал другой. — Безмозглые.
Значит, в конечном счете это была не Тара. Я больше ничего не понимала. Я ведь была уверена, что это проделывала она. Я взглянула на Адама.
— Смотрите, — сказал он, передавая им последнюю записку. — Мы получаем такие последние две недели. И еще телефонные звонки.
Офицеры посмотрели на записку без особого интереса.
— Вы будете снимать отпечатки пальцев? — спросила я.
Они посмотрели друг на друга.
— Мы примем ваше заявление, — сказал один из них, доставая крошечный блокнот из своей огромной куртки.
Я рассказала, что нашла нашего кота зарезанным в ванне. Что наша дверь была взломана. Что мы получали анонимные телефонные звонки и письма, которые мы не удосужились сохранить и о которых не стали сообщать. Но потом звонки и письма, как мы решили, прекратились. Полицейский, пыхтя, все записал. На половине у него закончилась паста, и мне пришлось дать ему свою ручку.
— Это дети, — сказал он, когда я окончила рассказ.
Выходя из квартиры, они критически осмотрели дверь.
— Нужно что-нибудь покрепче, — задумчиво произнес один из полицейских. — Мой трехлетний сорванец без труда выбил бы ее ногой. — И ушли.
Спустя два дня Адам получил из полиции письмо. «Уважаемый мистер Таллис» — было написано от руки в верхней части письма, однако остальной текст представлял собой неважно сделанную копию. Там говорилось: «Вы заявили о преступлении. Никаких арестов произведено не было, но мы будем держать это дело на заметке. Если у вас появится любая новая информация, пожалуйста, свяжитесь с дежурным офицером в полицейском участке на Уингейт-роуд. Если вам потребуется помощь от Группы поддержки потерпевших, свяжитесь с дежурным офицером в полицейском участке на Уингейт-роуд. С искренним уважением». Подпись была неразборчивой.
Глава 28
Ложь давалась все легче. В определенной мере это дело практики. Я стала настоящей актрисой, прекрасно чувствующей себя в роли Сильвии Бушнелл, журналистки и заботливой подруги. Я также открыла для себя, что люди в основном принимают все, что им говоришь, за чистую монету, особенно если не стараешься продать им страховку или пылесос промышленных размеров.
Итак, через три дня после копания в мусорном контейнере убитой женщины, с которой я никогда не была знакома, я сидела в деревенском доме в самом сердце Англии и пила чай, приготовленный для меня ее матерью. Мне не составило никакого труда позвонить по телефону и сказать, что я знала Тару, что я нахожусь неподалеку от них и хотела бы засвидетельствовать им свое уважение. Мать Тары разволновалась, стала уговаривать приехать.
— Вы очень добры, миссис Бланшар, — сказала я.
— Джин, — сказала женщина.
Джин Бланшар оказалась женщиной лет шестидесяти, примерно ровесницей моей матери, на ней были узкие брючки и кардиган. Волосы с проседью, лицо изборождено глубокими морщинами, словно вырезанными на твердом дереве. Я подумала о том, какими могли быть ее ночи. Она подставила мне поднос с бисквитами. Я взяла маленькое, тонкое печенье и откусила от него, пытаясь загнать подальше мысль, что я у нее его ворую.
— Откуда вы знаете Тару?
Я набрала побольше воздуха. Но у меня все было продумано.
— Я не особенно хорошо знала ее, — сказала я. — Познакомилась с ней через нескольких общих друзей в Лондоне.
Джин Бланшар кивнула:
— Мы беспокоились, когда она отправилась в Лондон. Она была первой из семьи, кто уехал из этой местности. Я понимала, однако, что она взрослая и может позаботиться о себе. Как она вам показалась?
— Лондон — большой город.
— Вот и я так думала, — сказала миссис Бланшар. — Я никогда не могла его выносить. Мы с Кристофером ездили проведывать дочку, и, сказать по чести, нам там не понравилось, уж очень много шума, движения и людей. Мы не сильно беспокоились о квартире, которую она снимала. Планировали помочь ей подобрать где-нибудь... но потом это... — Она замолчала.
— А что думает Адель? — спросила я.
Лицо миссис Бланшар сделалось озадаченным.
— Простите? Не понимаю?
Я сделала ошибку. У меня что-то дрогнуло внутри, я ощутила головокружение, словно споткнулась на самом краю обрыва. Я отчаянно пыталась понять, что сделала неправильно. Может, я вышла не на ту семью? Может, Адель и Тара одно и то же лицо? Нет, я упомянула ее имя женщине в квартире. Скажи что- нибудь нейтральное. Ну же.
— Тара иногда говорила об Адели...
Миссис Бланшар кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Я ждала, не смея больше ничего сказать. Она достала из кармана платок, промокнула глаза и высморкалась.
— Конечно, она поэтому и переехала в Лондон. Она так и не увидела Адель... А потом еще смерть Тома.
Я подалась вперед и положила ладонь на руку миссис Бланшар.
— Мне очень жаль, — сказала я. — Должно быть, это для вас так ужасно. Одно за другим. — Мне необходима была дальнейшая информация. — Когда это случилось?
— Том?
— Адель.
Миссис Бланшар печально улыбнулась:
— Думаю, для других это уже давно. Январь 1990 года, Я привыкла считать дни.
— Я не была знакома с Аделью, — сказала я, и это была практически первая правдивая фраза, которую я произнесла в присутствии Миссис Бланшар. — Но думаю, что знаю, раньше знала, — поправилась я, — некоторых из ее друзей-альпинистов. Дебору, Дэниела, Адама... не помню, как его фамилия.
— Таллис?
— Кажется, да, — осторожно сказала я. — Столько времени прошло.
— Да, Том бывал с ним в горах. Но мы знали его, когда он был мальчиком. Мы дружили с его родителями много лет назад.
— Правда?
— Он стал довольно знаменитым. Он спас в горах несколько человек, и о нем писали в газетах.
— Правда? Я не видела этих газет.
— Он сможет вам сам все рассказать. Он сегодня днем собирался приехать сюда на чай.
Во мне появился почти научный интерес к тому, как я могла продолжать тянуться вперед с заботливым выражением на лице, даже когда казалось, что полированный деревянный пол вздыбился и вот-вот ударит меня по лицу. У меня было несколько секунд, чтобы хоть что-то придумать. Или мне просто расслабиться и пустить все на самотек, дать катастрофе разразиться? Какая-то активная часть моей души, глубоко внутри, еще живая, продолжала бороться.
— Это было бы прекрасно, — услышала я свой голос. — К сожалению, мне пора возвращаться. Спасибо вам за чай.
— Но вы ведь только что приехали, — взволнованно запротестовала миссис Бланшар. — Прежде чем вы уйдете, я должна вам кое-что показать. Я разбирала вещи Тары, и, думаю, вам будет интересно взглянуть на ее фотографии.
Я посмотрела в ее печальное лицо.
— Конечно, Джин, я бы с удовольствием, — сказала я. И мельком бросила взгляд на часы. Двадцать пять минут третьего. Поезда прибывали в Коррик по целым часам, дорога от станции заняла у меня десять
