— Лазить по горам?
— Нет, Элис, — чересчур живо отозвался он. — Нет. Я еду ликвидировать компанию. Вот так. Финита. Линия, начертанная на песке. Буду искать другое направление деятельности. По крайней мере капитан Ахав утащил с собой на дно кита. Люди, о которых я должен был заботиться, погибли, это моя вина, и со мной все кончено.
— Грег, — сказала я, — ты не конченый человек. Я имею в виду, что это была не твоя вина.
— О чем ты говоришь? — спросил он.
Я посмотрела по сторонам. Адам был по-прежнему наверху. Обезумевшему, теперь еще и пьяному, я должна была все рассказать Грегу, прежде чем он уедет. Я просто обязана была сделать это для него. Возможно, у меня больше никогда не будет такого шанса. «Быть может, — думала я, — я найду в Греге союзника и не буду чувствовать себя такой одинокой, если расскажу ему». Во мне жила сумасшедшая надежда, что он стряхнет с себя это пьяное слезливое настроение и придет ко мне на выручку.
— Ты читал книгу Клауса? — спросила я.
— Нет, — сказал он, поднося к губам стакан с водкой.
— Не нужно, — остановила я его. — Не пей больше. Я хочу, чтобы ты сосредоточился на том, что я сейчас скажу. Тебе должно быть известно, что, когда пропавшую партию на Чунгават доставили в лагерь, один из ее членов был еще жив. Ты помнишь, кто именно?
Лицо Грега закаменело и стало мрачнее тучи.
— Я в тот момент был не совсем в сознании. Это был Питер Папуорт, разве нет? Он просил о помощи, бедняга. О помощи, которую я не сумел оказать.
— Нет, — сказала я. — Это ошибка Клауса. То был не Папуорт. То был Томас Бенн.
— Ну что ж, — сказал Грег. — Тогда мы все были не в лучшей форме. Отсиживались внизу.
— Что было главной чертой Бенна?
— Он был дерьмовый альпинист.
— Нет, ты ведь сам говорил. Он ни слова не говорил по-английски.
— Ну и что?
— Help. Help. Помогите. Вот что все услышали от него, умирающего, впадавшего в кому. Хорошенькое время, чтобы вдруг начать говорить по-английски.
Грег пожал плечами:
— Возможно, он сказал это по-немецки.
— По-немецки будет hilfe. Звучит совсем непохоже.
— Может быть, это был кто-нибудь другой.
— Это не был никто другой. В журнальной статье три человека цитируют его последние слова. Два американца и один австралиец.
— Так почему они сообщили, что слышали это?
— Они сообщили это, потому что ожидали от него услышать именно это слово. Но я сомневаюсь, что он произнес именно его.
— Что же, по-твоему, он сказал?
Я огляделась. Адам по-прежнему оставался в доме. Я махнула ему рукой.
— Думаю, что он сказал gelb.
— Gelb? Что, черт возьми, это значит?
— Это «желтый» по-немецки.
— Желтый? За каким дьяволом ему вспоминать о желтом цвете, находясь при смерти? Может, у него были галлюцинации?
— Нет. Я полагаю, что он думал о том, что его убило.
— Что ты имеешь в виду?
— Цвет маршрутного шнура, по которому двигалась его группа вниз по хребту Близнецы. Не по той стороне хребта Близнецы. По желтому тросу.
Грег начал было говорить, потом замолк. Я наблюдала, как до него медленно доходит смысл сказанного мной.
— Но ведь маршрутный шнур, который вел вниз по хребту Близнецы, был голубым! Это мой маршрут. Они пошли не по той стороне хребта из-за того, что веревку снесло с маршрута. Потому что я плохо закрепил ее.
— Не думаю, — сказала я. — Мне кажется, два верхних крюка на твоей линии вырвало потому, что кто- то этому помог. И я думаю, что Франсуаза, Питер, Кэрри, Томас и еще один... как его звали?
— Алексис, — пробормотал Грег.
— Все они пошли по другому отрогу, потому что их туда вел маршрутный шнур. Желтый шнур.
Грег выглядел сбитым с толку, больным.
— Как туда мог попасть желтый шнур?
— Его натянули, чтобы увести группу в другом направлении.
— Но кто?
Я обернулась и еще раз посмотрела на окно. Адам взглянул вниз на нас, потом снова повернулся к женщине, с которой беседовал.
— Могла произойти ошибка, — сказал Грег.
— Никакой ошибки быть не могло, — медленно проговорила я.
Повисла долгая, долгая тишина. Несколько раз Грег поднимал на меня глаза, потом опять отводил взгляд в сторону. Он вдруг опустился на влажную землю под куст, который качнулся, и на нас посыпались капли воды. Он сотрясался в судорогах и беспомощно всхлипывал.
— Грег, — прошипела я, — соберись же.
Он рыдал и рыдал.
— Я не могу. Не могу.
Я наклонилась, схватила его и встряхнула.
— Грег, Грег. — Я заставила его подняться на ноги. Его лицо было красным и все в слезах. — Ты должен мне помочь, Грег. У меня больше никого нет. Я одна.
— Я не могу. Не могу. Проклятый ублюдок. Я не могу. Где моя выпивка?
— Ты выплеснул ее.
— Мне нужно выпить.
— Нет.
— Мне нужно выпить.
Грег неверным шагом прошел через сад в дом. Я минуту подождала. От учащенного дыхания вздымалась грудь. Потребовалось несколько минут, чтобы немного успокоиться. Теперь я должна была вернуться в дом и выглядеть так, словно ничего не произошло. В ту минуту, как я вступила на порог кухни на цокольном этаже, раздался страшный грохот, потом наверху послышались крики, звон разбивающегося стекла. Я побежала по каменным ступеням наверх. В передней был полный разгром, по полу катались дерущиеся люди. Мебель была перевернута, шторы сорваны. Раздавались крики и стоны. Сначала я не могла даже разобрать, кто участвует в свалке, потом увидела Грега, которого оттаскивали от другого человека. Это был Адам, он зажимал руками лицо. Я подбежала к нему.
— Ты проклятый ублюдок, — кричал Грег. — Ублюдок! — Он, как сумасшедший, выбежал из комнаты. Дверь на улицу громко хлопнула. Он ушел.
На лицах у всех находившихся в комнате читалось недоверие. Я взглянула на Адама. У него на скуле была глубокая царапина. Глаз уже заплывал. Он смотрел на меня.
— Ах, Адам! — вскрикнула я и бросилась к нему.
— В чем дело? — послышался чей-то голос. Это была Дебора. — Элис, вы с ним разговаривали. Что на него нашло?
Я оглядела лица друзей, коллег, товарищей Адама, все ждали, сбитые с толку, рассерженные внезапным нападением. Я пожала плечами.
— Он был пьян, — сказала я. — Видно, у него произошел душевный надлом. До него наконец дошло все сразу. — И повернулась к Адаму. — Дай я промою тебе рану, любовь моя.
Глава 36
