– Только сильно позже, – добавил Джастис. Кэтлин хотела сказать им, что Макенна поймет, если они все расскажут ему. Но на самом деле она понятия не имела, как отреагирует Шейн на такое известие. Тем более что, когда они обсуждали этот вопрос, он сказал ей, что не желает, чтобы Джастис общался с родственниками матери.
– Дядя Гейбриел может сказать ему, – предложил Джастис. – Макенне он нужен, иначе кто будет подковывать лошадей.
– В следующем году, – поддержала его Мэри. Джастис ухмыльнулся.
– Это у нас, у индейцев, означает «очень не скоро». Кэтлин подозрительно посмотрела на Урику.
– Это, как я понимаю, тоже ваша родственница?
– Дальняя, – ответила Мэри. – Она нельзя жениться на Гейбриеле.
Кэтлин усмехнулась.
– Ну, Урика такая маленькая, что ни за кого еще не может выйти замуж.
Урика засмеялась и прикрыла рот ладошкой.
– Урика быть жена плохой человек, – сказала Мэри. – Пить виски все время, бить жена.
– А где сейчас этот плохой человек? – спросила Кэтлин.
– Умер, – ответил ей Джастис. – Урика...
– Не говори мне, – Кэтлин замахала на него руками, – не желаю ничего знать.
День постепенно клонился к закату, а Шейна все не было и не было. Все утро Кэтлин была занята на кухне: готовила печенье и бегала за Дерри. Девочка так волновалась, что места себе не находила.
– Папоська плиедет на Лоздество. Пливезет мне по-далков. Куклу пливезет и котенка.
– Я бы не очень рассчитывала на котенка, дорогая, – предупредила ее Кэтлин. – Котят сейчас может просто не быть.
– Разве что большую кошку, – подзадорил ее Джастис, – ягуара например.
– Только этого нам не хватало, – сказала ему Кэтлин.
После полудня, когда всю посуду после обеда перемыли, Кэтлин принялась готовить ириски из патоки. Масло, которое привезла с собой Рейчел, оказалось как нельзя кстати. Все по очереди помогали ей размешивать тягучую сладкую массу.
Снег все падал. Кэтлин поймала себя на том, что все время поглядывает в окно в надежде увидеть одинокого всадника. И впервые за последние дни она всерьез задумалась о том, что Шейн может и не вернуться. Что, если она останется одна с двумя детьми?
Она отогрела своим дыханием маленький глазок на заиндевевшем окне. В задумчивости она терла пальцем это маленькое окошечко своей надежды. Что же ей делать?
Ответ пришел сам собой из глубин ее подсознания.
Она останется. Она станет разводить лошадей и мулов и продавать их, как это делал Шейн. Она научится всему, чему надо, и станет такой крепкой, как потребуется, но она должна выжить.
– Это мой дом, – прошептала она.
– Мама, мама, – дергала Дерри ее за подол, – поп-колн! Габлиель делает поп-колн.
Чтобы ребенок не видел ее переживаний, она вытерла слезы, решив сослаться на дым от печки, если ее спросят про покрасневшие глаза. Она спрятала свои страхи и приняла участие во всеобщем веселье и предвкушении праздника.
Темень упала на землю как-то сразу, видимо, из-за обильного снегопада. Рейчел, Гейбриел, Урика, Мэри, Кэтлин и дети собрались около кухонной печи и набросились на пирог из кукурузы с хурмой и травяной чай, приготовленные Мэри.
Затем они собрались за большим столом, и Кэтлин прочла им о нервом Рождестве из Библии своего отца. Затем Мэри рассказала индейские легенды. Она поведала о Ци-Шо, небесных людях, и о Хонга, земляных людях. О том, как они помогли создать жизнь на земле. Затем она рассказала сказку о Буффало и научила детей древней песенке в честь него. Горло ее охрипло, и Кэтлин с опаской взглянула на Гейбриела, но тот успокаивающе кивнул ей.
Когда истории Мэри закончились, Рейчел, засмущавшись, опустила голову, но все же предложила:
– Если хотите, можно спеть песенку. Это не то чтобы рождественская песня, это старая баллада о храбрых горцах. Моя бабушка ее пела.
– Конечно, – ответила ей Кэтлин. Гейбриел подбросил в печь дров, и Рейчел запела чистым, красивым голосом:
Побудь со мной, красотка Полли, Побудь со мной, сказал мне он, Я пред отцом твоим предстану, С тобою буду обручен. Не буду я сидеть с тобою, Красотка Полли говорит, С тобою шестеро уж были, Седьмою быть мне претит...
Песенка Рейчел повторялась куплет за куплетом, и вскоре все присутствующие – и Гейбриел, и Дерри, и Джастис – присоединились к ней, подпевая нехитрые слова. Когда эту песню допели, они на пару с Гейбриелом затянули «Кукушку», а затем «Дикие топи». Дерри заснула посреди «Цыганки Дэви», но Кэтлин держала ее на коленях еще больше часа. Затем она с помощью Рейчел уложила крошку в постель и подоткнула одеяло.
Когда они вернулись на кухню, Мэри загоняла Джастиса в постель, а Гейбриел сгребал в кучу угли из печи. Взрослые посидели на кухне за разговорами еще часа два, после чего Мэри и Урика ушли в хибарку старой индианки. Гейбриел тоже вскоре откланялся.
Кэтлин постелила Рейчел в комнате Дерри, а сама ушла в спальню и переоделась в ночной халат. Она знала, что ей нужно поспать, но не могла сомкнуть глаз. Кэтлин зажгла лампу и спустилась вниз, на кухню. Она раздула угли и подбросила свежих дров. Пододвинув кресло-качалку Мэри поближе к печи, Кэтлин устроилась у огня и стала смотреть на тлеющие головешки.
– Шейн Макенна, где ты? Приезжай домой, прошу тебя, приезжай домой... живым и невредимым.
Она стала читать молитвы, которых не произносила уже давным-давно. Она перестала молиться после смерти матери. Тогда, в те страшные месяцы, она молилась непрестанно. О том, чтобы мама поправилась, чтобы урожай не сгнил полностью, чтобы Шейн не забыл ее в далекой Америке.
– Боже всемилостивый, – шептала она, – прошу тебя, прояви чуточку своего милосердия. Сделай всего лишь одно маленькое чудо этой волшебной ночью – верни его домой. Он нужен детям. Он нужен мне.
Кэтлин не знала, как долго она просидела в темноте, но ее привел в чувство холод, пронизывающий до костей. Ей показалось, что подул ветер, а в воздухе кухни закружились снежинки. Почти погасший огонек масляной лампы вдруг встрепенулся и задрожал. Из печи взметнулся столб золы, улетая вместе с искрами в трубу.
Поежившись и лишь наполовину проснувшись, Кэтлин поднялась на ноги.
– Кто здесь? – спросила она.
Из тьмы выплыла громоздкая фигура. Двинувшись на нее, человек прорычал что-то невразумительно.
– Кто ты? – дрожащим голосом спросила Кэтлин. Она схватила чугунную кочергу и выставила ее перед собой. – Не подходи ближе, – воскликнула она, – а не то я ударю тебя. Слышишь?!
– Кейти, детка, так-то ты приветствуешь своего мужчину, который приехал домой в Рождество?
Радостно вскрикнув, Кэтлин выронила кочергу и бросилась в объятия Шейна. Его пальто было усыпано снегом, а ступни Кэтлин промокли от снега, который он натащил с улицы, но холода она уже не чувствовала.
– Шейн! Шейн! – Она смеялась и плакала одновременно, пытаясь расцеловать его.
– Тише, женщина, ты прикончишь мой...
Из недр его пальто раздалось протестующее мяуканье.
– Котенок? Ты привез Дерри котенка?
– Ага. Если так можно назвать это чудовище. Я бы предпочел считать, что это демон с когтями.
Шейн вытащил из-за пазухи сверток, из которого ему на плечо тут же выполз пушистый рыже-белый комок шерсти.
– Ты самый замечательный мужчина на свете. – Она погладила его по поросшей недельной щетиной щеке и поцеловала. Но ей было все равно. Она обняла его за шею и притянула к себе, чтобы поцеловать.
– Вот так-то лучше. На такое приветствие я и рассчитывал, – поддразнил он ее, между поцелуями
