упрекать Ивана в том, что тот трус и бегун, что он выдал христиан врагу. Обстановка на границе не вызывала тревоги. Русская армия заняла оборону на Оке, что и вынудило татар уйти с прямого пути на Москву к Калуге.
Чтобы оттенить трусость Ивана III, церковный автор утверждал, будто тот, будучи в Москве, писал письма сыну Ивану, веля ему бросить армию и присоединиться к отцу. Однако наследник не послушал его приказа, «мужество показа… а не еха от берега, а христьянства не выда». Население Москвы громко роптало на трусливого государя. Князь же не осмелился жить в своем кремлевском дворце, а почему-то оставался в Красном Селе (к востоку от Москвы), «бояся гражан мысли злыя поимания».
Современники знали, что Иван III лишь однажды приезжал в Москву с Оки, а именно после длительного стояния в Коломне. Церковный автор уточняет, что, покидая Оку, князь «сам велел сжещи» Каширу. Однако при описании посещения им Москвы автор допускает полную хронологическую путаницу. Иван III якобы пробыл в Москве не четыре дня, а две недели. Затем владыка (Вассиан) «едва умолил его» ехать на границу, после чего тот «ста на Кременце, задалеко от берега».
Церковный автор крайне пристрастно изображал поведение удельных князей Андрея Большого и Бориса. Подняв мятеж, они ушли из Углича к литовской границе. Ввиду угрозы татарского вторжения Иван III послал к братьям во Ржев архиепископа Вассиана Рыло и бояр с предложением: «Возвратитес на свои отчины, а яз вас хочю жаловати, а даю тебе князю Андрею к твоей отчине и к матери нашей данью Колугу да Олексин». Однако братья, домогавшиеся доли в завоеванном Новгороде, отклонили предложение Ивана III. Война с Ордой в конце концов вынудила удельных князей пойти на мир с Иваном III. С границы они двинулись в Псков.
Автор церковной повести постарался обелить Андрея и Бориса и изобразил их как миротворцев. Если князья не сразу прибыли в Кременец, то произошло это по причине нападения ливонских рыцарей на Псков. Удельные князья двинулись на помощь псковичам, что и вынудило немцев отступить. Рыцари в самом деле осаждали Псков с 28 августа в течение пяти дней, а псковичи обращались за помощью к Андрею и Борису в Великие Луки. Но удельные князья прибыли с опозданием на три дня. Псковичи просили их принять участие в походе против Ливонского ордена, но они «не поидоша в немцы» и не «учинили» ничего доброго, лишь «пограбили» псковские волости.
Официальный летописец кратко упоминает о прибытии в Москву послов от Андрея и Бориса. Но ростовский летописец уточняет, что инициатором примирения было духовенство, по челобитью которого Иван III велел матери послать гонцов к братьям с обещанием «их жаловати». Мятежники покинули Псков 13 сентября. Наступила осенняя распутица, и, вероятно, удельные войска потратили более месяца, чтобы добраться от Пскова до Кременца. Ожидая их прибытия, Иван III и затеял переговоры с Ордой. Вассиан упомянул об этих переговорах в своем послании. Московский церковный автор сопровождает слова Вассиана подробным рассказом о посылке к Ахмат-хану гонца И. Товаркова «с челобитьем и с дары». В «челобитье» Иван III якобы называл Русь ханским «улусом». Рассказ книжника не оставляет сомнения в том, что переговоры не были проявлением нерешительности или трусости Ивана III и его советников, а явились обычной дипломатической уловкой. Приняв Товаркова, Ахмат-хан потребовал, чтобы Иван III лично явился к нему — «как отци его к нашим отцам ездили в Орду». Столкнувшись с отказом, хан просил, чтобы великий князь прислал к нему в ставку сына, брата либо известного в Орде своей щедростью дипломата Н. Басенкова. Но Иван III достиг цели, выиграв время, и не захотел послать к хану Басенкова, тем самым прервав переговоры.
Недруг Ивана III невольно опроверг церковную легенду, отметив, что татары «побежа прочь» с Угры после наступления жестоких морозов. Не чудо богородицы, а холода изгнали Орду из России — такова мысль книжника. Взявшись подробно изъяснить читателю смысл и содержание письма Вассиана, книжник опустил сведения о «бегстве» армии с Угры на Кременец и далее на Боровск, поскольку не нашел в письме владыки никаких намеков на это «бегство» (письмо было написано до отхода армии).
Влияние церковной традиции на умы современников было огромным. Вести о подвиге Вассиана с устной молвой и благодаря летописям разнеслись по всей стране. Северные летописцы записали вовсе легендарные сведения, будто Иван III побежал с Угры к Москве и на Белоозеро за великой княгиней. Вассиан удержал его, сказавши: «Княз^ великий, не бегай, аз пойду против татар, а ты живи на Москве». Приведенный рассказ носит черты народного сказания. Подлинное послание Вассиана отнимает почву у подобных мифов.
В дни «стояния на Угре» церковь заняла решительную позицию, настаивая на необходимости довести борьбу с иноземными поработителями до конца. Вопреки легендам Вассиан в то время выступил не обличителем и противником Ивана III, а его надежнейшим союзником. Таким образом, критический разбор летописей и прочих источников позволяет устранить искажения и по достоинству оценить исторических деятелей, следуя строго установленным фактам.
Иван III не походил на Дмитрия Донского, атаковавшего татар во главе передового полка. Он полностью доверял своим воеводам, среди которых два-три человека обладали большим военным талантом. Творя легенду о героях Угры, книжники не удосужились назвать имена воевод, одержавших победу. В силу необъяснимого парадокса источники не сохранили ни официального летописного отчета о «стоянии на Угре», ни росписи полков.
Кому же вверил Иван III свои полки? Формально во главе армии стоял его двадцатидвухлетний наследник Иван Молодой, при котором находился дядя — удельный князь Андрей Меньшой. Фактически же военными действиями руководили старые воеводы, имевшие большой боевой опыт. Главным воеводой в полках был князь Данила Холмский. Прошло несколько лет, и русские войска под руководством Холмского взяли Казань. Соратниками Холмского были князья Александр Оболенский, Семен Ряполовский, Данила Щеня. Позже Щеня гфославился тем, что наголову разгромил всю литовскую армию и взял в плен ее предводителей.
Ожесточенные бои на угорских переправах нельзя рассматривать ни как генеральное сражение, ни как мелкие стычки. Атаки татар были отражены повсеместно, на всех бродах. Русская армия остановила Орду на пограничных рубежах и не пропустила неприятеля к Москве. Столкновения на Угре могли послужить прологом к генеральному сражению, которое привело бы к большим потерям. Но Иван III не искал такого сражения. Он желал добиться победы над Ордой малой кровью. Его принципами всегда были терпение и осторожность. Вместо того чтобы расширить боевые действия до масштабов подлинного сражения, Иван III попытался с помощью дипломатических средств остановить кровопролитие на границе.
При общем патриотическом настроении, царившем в народе, Иван III и его окружение вовсе не помышляли о бегстве от татар или подчинении требованиям Ахмат-хана. Дипломатия призвана была лишь подкрепить военный успех, достигнутый в ходе четырехдневных боев на Угре. Осведомленные летописцы сообщают, что Иван III решил начать переговоры с ханом после «думы» с Иваном Ивановичем и главными воеводами. Они несли такую же ответственность за переговоры с Ордой, как и «злые советники», проклятые Вассианом.
Подобно русским, татары также стремились избежать генерального сражения и с помощью переговоров пытались выиграть время. Хан ждал подхода войск Казимира. Когда стало ясно, что король уклонился от выполнения своих союзнических обязательств, татары разграбили литовскую окраину.
Орда была утомлена длительной войной. Наступление морозов заставило ордынцев спешить с возвращением в свои южные кочевья. Когда наступили морозы и реки замерзли, отметил летописец, хан убоялся и побежал прочь, «бяху татарове наги и босы, ободралися». Летописи дают разноречивые сведения о времени отступления Ахмат-хана. По одним данным, он побежал с Угры то ли в ночь на 6 ноября, то ли на следующий день, «в канун Михайлову дни». По другим сведениям, татары отступили 10 ноября, «в пяток» (день недели тут определен наиболее точно), или же через день.
Церковь была непосредственно причастна к сочинению легенды, согласно которой спасительницей Руси явилась богородица, а не великий князь с воеводами и ратниками. Чудо богородицы состояло в том, что русские бежали с Угры к Москве, боясь татар, а Орда бежала в степи, боясь русских. На самом деле «стояние на Угре» завершилось не бегством противников, а боевыми действиями.
При отступлении с Угры наследник Ахмат-хана Муртоза предпринял вторжение на Русь. Неразграбленные московские земли сулили богатую добычу, и царевич решил «за рекою имать (московскую. —
