А. Б. Горбатого, многих высших и средних командиров. Царь затратил огромные средства на строительство опричной крепости в Вологде, вместо того чтобы использовать их на укрепление южных границ. Триста пушек были свезены в Вологду и свалены там в кучу. Грозного пугал призрак смуты.
Второй по величине город России Новгород Великий подвергся дикому погрому. За Новгородом наступила очередь Москвы. Дезорганизованная опричными репрессиями земская армия не смогла защитить столицу от нападения кочевников.
Весной 1571 года крымский хан Девлет-Гирей собрал для нападения на Русь силы крупнейших татарских орд. Помимо Крыма во вторжении участвовали Большая и Малая ногайские орды, отряды черкесов. Крымские эмиссары поддерживали тайные сношения с казанскими и астраханскими татарами, черемисами и другими народами Поволжья, ждавшими благоприятного времени для восстания против русского владычества. Армия Девлет-Гирея насчитывала не менее 40 тысяч всадников, тогда как русское командование, застигнутое врасплох, успело собрать на границе не более 6 тысяч воинов. Не имея точных сведений о местонахождении царских воевод, хан намеревался напасть на Козельск и опустошить пограничные уезды. На границе к крымцам перебежало несколько земских и опричных дворян, уведомивших хана, что на подступах к Москве нет крупных воинских сил. Наиболее важные сведения сообщил неприятелю сын боярский Башуй Сумароков — помещик из опричного Галича. Перебежчик объявил Девлет-Гирею, что «на Москве и во всех городах по два года была меженина великая и мор великой и межениною, де, и мором воинские многие люди и чернь вымерли, а иных, де, многих людей государь казнил в своей опале, а государь, де, живет в слободе, а воинские, де, люди в немцех». Сумароков нисколько не преувеличивал, говоря, что Россия ослаблена «межениной», то есть неурожаем и голодом, от которого вымерла значительная часть населения. Вслед за тем страну опустошила чума, армию ослабили и деморализовали опричные избиения. Некоторые из земских воевод были казнены на месте службы — в южных степных гарнизонах. Крупные силы командование держало «в немцах», то есть в завоеванных ливонских крепостях.
16 мая царь Иван выступил с опричными отрядами в Серпухов на помощь к стоявшим там земским воеводам. Из-за малочисленности опричных сил их «разрядили» на три полка. Передовой полк вел опричный боярин князь М. Т. Черкасский. Во время движения полков пронесся слух, будто в крымском вторжении участвует князь Темрюк — отец опричного боярина. После казни Алексея Басманова Грозный утратил доверие даже к ближайшему опричному окружению. Поверив слуху, он велел убить на переходе своего шурина — князя М. Т. Черкасского (Мария Черкасская была второй женой царя). Передовой полк был обезглавлен. Произвол и жестокость Грозного не знали предела. Он утратил популярность не только среди земских, но и опричных дворян. Ни в одной военной кампании XVI века не было столько перебежчиков, сколько во время крымского набега. Благодаря этому хан был осведомлен о каждом шаге русских. Как только Иван Грозный выступил на границу, к татарам перебежал сын боярский Кудеяр Тишенков. Он сообщил Девлет-Гирею, что царя с опричниной «чают» в Серпухове, но людей с ним мало. Несколько позже его показания подтвердили перебежчики из опричнины, заявившие, что царь хочет идти в Серпухов «славы для», — иначе говоря, ставя целью военную демонстрацию, а «стати ему против татар не с кем». Хватая за узду ханского коня, Тишенков убеждал Девлет-Гирея идти к Москве Свиной дорогой, не охраняемой воеводами: «Ты, де, государь, поди прямо к Москве, — говорил он, — а вож, де, государь, тебе через Оку и до Москвы яз, а будет, де, государь, тебе до Москвы встреча… и ты, де, государь, вели меня казнить…»
Царь двигался к серпуховским переправам через Оку, рассчитывая остановить татар под Серпуховом, как вдруг ему донесли о разгроме опричного сторожевого полка к северу от Оки. Пользуясь услугами русских «вожей», хан переправился через Оку южнее Калуги и, преодолев Угру, стал выходить в тыл русской армии. Узнав о прорыве крымцев через Оку, Иван IV покинул армию и под охраной небольшой свиты через Бронницу ускакал в Ростов.
Не имея сил остановить татар, опрично-земская армия отступила к Москве. 23 мая воеводы укрылись за стенами Земляного города. Опричные полки разместились за Неглинной. Земские полки защищали Серпуховские и Калужские ворота. Часть сил расположилась на Таганском лугу, защищая подступы к городу со стороны села Коломенского.
Татары, следовавшие по пятам за русскими, вышли в окрестности Москвы в тот же день, что и воеводы. Хан разбил свой лагерь в окрестностях Коломенского. В первый же день крымцы разграбили незащищенные слободы и монастыри в предместьях столицы. На другой день они подожгли Земляной город. Утром 24 мая стояла ясная и тихая погода, без ветра. Внезапно поднялась буря, и пламя стало быстро распространяться по всему городу.
Едва начался пожар, по всем церквам и монастырям столицы ударили в набат. По мере распространения огня непрерывно звонившие колокола замолкали один за другим. Сорвались на землю колокола на звоннице опричного замка за Неглинной, затем — большие колокола кремлевских соборов. Вслед за тем город потрясли сильные взрывы. Взлетели на воздух пороховые погреба, устроенные в Кремле и в Китай-городе «в зелейных башнях». От взрывов, записал летописец, «вырвало две стены городовых у Кремля». При появлении татар население ближайших деревень и слобод поспешило укрыться за крепостными стенами. Едва начался пожар, толпы народа бросились к северным воротам. В воротах и на прилежащих к ним узких улочках образовались заторы, люди «в три ряда шли по головам один другого, и верхние давили тех, которые были под ними». Кому удалось спастись от огня, гибли в ужасающей давке.
Находившаяся в Москве армия понесла тяжелые потери, хотя и не вела боевых действий. Полки, стоявшие в Земляном городе, утратили порядок и смешались с населением, бежавшим из горящих кварталов. Главный воевода князь Бельский укрылся на своем подворье в Кремле, где и «затхнулся от пожарного зноя». Погибли многие другие воеводы, дворяне и дети боярские. Наименьшие потери понес передовой полк, стоявший на Таганском лугу и энергично отбивавшийся от татар.
В течение трех часов Китай-город, Кремль и Земляной город выгорели до тла. Крымцы пытались грабить горящую Москву, но те из них, кому удавалось проникнуть за стены крепостные, гибли в огне. На другой день после пожара хан отступил по рязанской дороге в степи. Крымское нашествие причинило невиданные опустошения московской округе и южным уездам страны. Кочевники увели в плен десятки тысяч жителей.
В то время как Москву истребляло пламя, Грозный молился, затворившись в стенах одного из ростовских монастырей. Узнав об отступлении Девлет-Гирея, он вернулся в столицу и долго плакал при виде пепелища, образовавшегося на месте цветущего города.
ВТОРОЕ «НОВГОРОДСКОЕ ДЕЛО»
Новгородские архиепископы занимали особое положение в общерусской церковной иерархии. Местный владыка один среди всех прочих русских святителей носил белый клобук, что считалось особой привилегией. На рубеже XV–XVI веков новгородские церковные писатели сочинили «Повесть о белом клобуке», с обоснованием идеи о том, что после падения «ветхого» Рима и «нового» Рима (Константинополя) средоточием христианства должна стать Русская земля: «На третием же Риме, еже есть на Русской земли, благодать святого духа возсия». В отличие от Московской Руси с сильной монархической властью в Новгородской феодальной республике церковь играла значительно более самостоятельную роль и принимала самое активное участие в управлении светскими делами. В глазах новгородского духовенства не московская светская власть, а древнейшая церковная епархия должна была стать естественным преемником власти константинопольского патриарха. Эта идея подкреплялась ссылкой на регалии новгородского архиепископа — белый клобук, будто бы имевший византийское происхождение. Не случайно в XVII веке, когда светская власть добилась окончательного включения церкви в систему самодержавного государства, «Повесть о белом клобуке» была официально осуждена за вредную идею о том, что клобук архиепископа «честнее» царского венца.
Москва использовала всевозможные средства, чтобы покончить с особым положением новгородской церкви. Из восьми архиепископов, возглавлявших кафедру после присоединения Новгорода к Москве, пять лишились поста в опале. Новгородская епархия включала пять пятин, по территории и населению
