естественно, была далека от радикальных требований о ликвидации феодального землевладения и феодального строя.
Поддержание военно-оборонительной системы на южных границах требовало от казны крупных расходов. Стремясь сократить эти расходы, правительство ввело в южных городах государеву десятинную пашню. С. Ф. Платонов оценил подобную меру как неосмотрительную. Размеры десятинной пашни в начале XVII в. были очень велики. Обязанность обрабатывать столь значительную площадь земли ложилась на местное служилое население тяжелым бременем. Недовольство десятинной пашней, как полагал С. Ф. Платонов, явилось одной из причин Смуты в южных городах.[98]
Указания на десятинную пашню можно встретить уже в источниках XV в.[99] К концу XVI в. эта форма получила самое широкое распространение в монастырских вотчинах и на дворцовых землях.[100] Л. В. Черепнин и большинство других исследователей оценили десятинную пашню как разновидность барщины. Г. Е. Кочин сближал десятинную пашню с натуральным оброком — издольщиной на тех землях, где она обрабатывалась на общей площади крестьянских полей, где крестьяне засевали ее своими семенами, сами собирали урожай.[101]
Власти организовали государеву десятинную пашню, опираясь на экономический опыт Дворцового приказа. Однако условия в южных уездах были особыми, что неизбежно вело к видоизменению традиционных форм. На вновь присоединенных землях было немного распаханной пашни, преобладала же целина. Крестьянское население было крайне малочисленным. В таких условиях власти были вынуждены возложить обработку государевой десятинной пашни на служилых людей. Их отработки, очевидно, не имели ничего общего с оброком или издольщиной крестьян. Барщина на государевой десятинной пашне приобрела форму государственной натуральной повинности.
Дети боярские и прочие служилые люди, получившие крохотные дачи в «диком поле», не имели возможности в короткий срок распахать отведенные им в степи участки. Они не могли обеспечить себя необходимыми жизненными средствами, что неизбежно вело к резкому увеличению казенных затрат на содержание южных гарнизонов. Чтобы обеспечить мелких помещиков хлебом, их переводили в разряд «оброчников», пользовавшихся правом на получение хлеба из государевых житниц. Властям приходилось отправлять из нечерноземного центра все более крупные партии хлеба в южные города, стоявшие на черноземе. Стремясь возможно скорее обеспечить каждый степной город собственным хлебом, правительство решило завести в них казенную пашню, переданную в ведение местных военных властей, а для обработки ее ввело государственную натуральную повинность. Во вновь построенных городах посадское население по большей части отсутствовало, а потому барщину на государевой пашне должны были нести служилые люди.[102]
В городе Воронеже, основанном в 1585 г., распаханных земель к началу XVII в. было больше, чем в новопоставленных городах. Получив приказ о заведении государевой пашни, местные воеводы отрезали 300 десятин из земельных «дач» местных казаков и стрельцов. Пашню стали пахать «всем городом». Характерно, что в годы Смуты служилые люди поспешили вернуть себе отрезки и стали пахать «те десятины… на себя».[103]
В Белгороде, основанном в 1596 г., писцы отвели под государеву пашню 900 десятин. «Разодрать» ковыльную степь было нелегко, поэтому из отведенной земли в обработке было только 600 десятин. Прочую землю воеводы роздали присланным в город служилым людям.[104]
Постоянный гарнизон Белгорода был невелик. По этой причине воеводы возлагали основные сельскохозяйственные работы на пеших стрельцов, которых присылали в крепость на лето из других «украинных» городов. Они должны были пахать землю, собирать урожай и пр. Ранние весенние работы вменялись в обязанность стрельцам и казакам из местного гарнизона. До прибытия пеших стрельцов они вспахивали зябь, а после их отъезда с наступлением зимы молотили собранный с государевой пашни хлеб.[105]
Пешие стрельцы не имели лошадей, земледельческих орудий и пр. Поэтому воеводы посылали на полевые работы лошадей с государевых конюшен. В Белгороде постоянно держали 130 лошадей. На воеводском дворе были заведены склады с инвентарем. На барщине стрельцы использовали «сошники и серпы государевы».[106] В страдную пору приказные выдавали «на 10 человек на месяц по осмине круп да по осмине толокна». Стрелецкие сотни делились на десятки во главе с десятниками. Способ распределения провианта по десяткам указывает на то, что на полевых работах стрельцы сохраняли свою военную организацию.
В ряде южных городов, например, в Осколе, порядок обработки государевой десятинной пашни был в точности таким же, как и в Белгороде.[107]
Наиболее интересны сведения об организации государственного зернового хозяйства на Ельце. Согласно приказной справке 1620 г., возобновив после Смуты десятинную пашню в Ельце, «что пахали при царе Борисе», власти распорядились обрабатывать ее «по-прежнему детьми боярскими ельчаны и елецкими стрельцы и казаки и пушкари и затинщики и всякими служилыми и жилецкими людьми».[108] Постоянный гарнизон в Ельце был достаточно велик, поэтому барщину на пашне тут несли преимущественно местные служилые люди. В 1593 г. хлебное жалованье на Ельце получали 150 детей боярских, 200 стрельцов, 600 казаков, 45 пушкарей и казенных ремесленников.[109] Их труд в основном и использовали на десятинной пашне. На 1000 человек приходилось 600 государевых десятин.
В 1592–1593 гг. елецкие воеводы получили разрешение набирать в казаки крестьян и крестьянских детей. Многие прибыли туда с лошадьми и хозяйством. Дети боярские держали скот в своих поместьях. В связи с этим на полевых работах в Ельце не использовали лошадей с государевых конюшен. «Всякие люди» пахали тут десятинную пашню «на своих лошадях».[110]
Совершенно так же, как и на Ельце, было организовано государственное барщинное зерновое хозяйство в Курске.[111]
Государева десятинная пашня относится к числу важных экономических нововведений времени Бориса Годунова. Города Воронеж, Елецк, Курск, Оскол, Белгород располагались в черноземной полосе. По своему плодородию земля здесь была лучшей, чем земля в нечерноземном центре. Первые урожаи на целине были исключительно высокими. Отпала необходимость снабжать хлебом гарнизоны вновь построенных крепостей. Более того, хлебные запасы из этих крепостей стали использовать на казенные нужды в самых разных местах. Согласно приказной справке 1620 г., при царе Борисе собранный с десятинной пашни хлеб давали «на Ельце атаманом и казаком, и московских и украинных городов стрельцом и казаком, которые были на службах, и елецким оброчником всяким людем».[112]
Оброчниками называли людей, имевших право получать хлебное жалованье из царских житниц. После того как служилые люди в Ельце распахали отведенные им земельные «дачи», система распределения хлеба изменилась. «…А как на Ельце всякие оброчники устроены землями и почали хлеб пахати сами, и десятинной хлеб даван служилым людем, которые стояли на Ельце на службе, и иной десятинной хлеб проваживали в Царев-Борисов город».[113] Царев-Борисов был основан в 1600 г., и там распашка целины только началась.
В Воронеже местные «оброчники» и «всякие люди» также получали хлеб с десятинной пашни, пока не были «устроены землею». Высвободившиеся запасы «десятинного хлеба» при царе Борисе ежегодно посылали «на Дон к атаманам и казакам».[114]
Из государевых житниц Белгорода запасы везли не только на ближние, но и на отдаленные казачьи окраины. «А при царе Борисе, — значится в приказной справке, — десятинной хлеб даван в Белгороде на жалованье атаманом волским и яицким и донским…»[115]
На менее плодородных землях Центра крестьяне уже научились удобрять землю навозом, вели правильный севооборот. На государевой десятинной пашне в южных городах не было крестьян с их домашним скотом. Ни пришлые стрельцы, ни местные служилые люди «оброчники», обеспеченные собственной пашней, не были непосредственно заинтересованы в результатах своего труда на государевых десятинах. Истощение почвы и низкая производительность принудительного барщинного труда привели
