— Никогда. Мы, знаете ли, были не настолько близки. Он холостяк, я женат. И потом, у нас свои друзья — я имею в виду, у Бадрии и у меня. Это Америка. Тут другие обычаи, другие ценности и правила жизни. Раз уж живешь здесь, надо соблюдать американские обычаи, верно?.. — И он опять усмехнулся.
И Дженеро снова подумал: «Уж не играет ли с нами этот тип?»
— Но вы наверняка знали бы, если б одна из его подружек вдруг оказалась еврейкой, правильно? — спросил Паркер.
— Это из-за той синей звезды?
— Ну, в общем, да…
— Сомневаюсь, чтобы кузен встречался с еврейскими девушками.
— Ну, знаете, иногда…
— Да, конечно, — согласился Кираз. — Иногда все не так, как кажется. И вы наверняка думаете, что это не простое преступление на почве ненависти. Вы думаете, что еврей не станет убивать мусульманина лишь за то, что тот мусульманин. Вам кажется, что дело сложнее. Был ли Салим связан с еврейкой? Впал ли отец или брат этой еврейской девушки в ярость при одной только мысли об их отношениях? Может, Салима убили для острастки, чтобы любой другой мусульманин и помыслить не мог о связи с неверной? Может, именно поэтому и нарисовали на ветровом стекле звезду Давида? Дескать, держись подальше. Даже думать не смей…
— Ну, не сказал бы, что мы рассуждали именно так, — начал Паркер, — однако да, признаю, нечто подобное тоже рассматривалось.
— Но при этом вы забываете о двух других мусульманах, разве нет? — Кираз улыбнулся, как показалось Дженеро, с оттенком превосходства, даже какого-то презрения к тупоголовым детективам.
— Нет, мы не забыли, — ответил ему Паркер. — Просто пытаемся учесть все версии и возможности.
— Ошибка, — торжественно заявил Кираз. — Знаете, я иногда болтаю с одним врачом, он заходит к нам в аптеку. И вот что он мне как-то сказал: «Видишь ли, Оз, раз у этого существа полоски, как у зебры, лошадь тут и близко не стоит». Потому что люди приходят и спрашивают, что у нас есть от того или другого заболевания. Но почему они это делают? Да бог их знает! — Он пожал плечами, а затем добавил самодовольно: — Я всего лишь управляющий аптекой. Я не фармацевт, а они все равно меня спрашивают. — Он вновь выразительно пожал плечами. — Что можете порекомендовать от головной боли, кашля, насморка, того-другого? Спрашивают меня постоянно. Но я хорошо помню, что говорил мой друг врач. — Он явно гордился, что другом его является не кто-нибудь, а врач. — Если у человека симптомы обычной простуды, зачем искать у него атипичную пневмонию? Точка. — Он приподнял руки, развел ладонями вверх, словно показывая, как все просто. — Так что не стоит искать зебр, — с улыбкой добавил он. — Просто найдите поганого еврея, который разнес голову моему кузену, о'кей?..
Было уже 3.23.
В современных фильмах довольно популярен сюжет о Золушке, простой работящей девушке, которая в одночасье становится принцессой. Причем служанка заполучает принца не в сказке, а в самой обычной реальной жизни. В ряде таких фильмов героиней является простая и честная девушка из рабочего класса, которая вдруг решает стать студенткой колледжа и добивается своей цели. Или же простой паренек — он вдруг становится выдающимся футболистом. Самая, пожалуй, популярная сегодня тема. Ведь Америка — страна великих возможностей. И в Японии эта тема тоже достаточно хорошо разработана, хотя Рурико, проститутка из фильма, который все так рвались посмотреть, тоже была «рабочей» девушкой в определенном смысле этого слова, но при этом мечтала стать не принцессой, а виолончелисткой и выступать с концертами. Она должна была стать ею через три минуты…
Две девушки, стоявшие в очереди у одной из касс, тоже были простыми работящими девушками, именно поэтому и хотели купить билеты на четырехчасовой сеанс, чтоб посмотреть японский фильм. Они уже успели посмотреть фильм «Красотка» — еще одну сказку о том, как простая девушка становится принцессой. И ни на грош не верили, что Джулия Робертс стала бы отсасывать кому бы то ни было за пятьдесят баксов. Но может, у этой японской актрисы, как ее там, все обстояло иначе. Может, на сей раз они поверят, что эта, одна на миллион, волшебная история может действительно произойти с девушкой, зарабатывающей на жизнь таким вот образом.
Две подружки, Хейди и Розанна, выглядели и были одеты как секретарши, которые пораньше отпросились с работы…
Было уже 3.46.
Мало того, даже разговаривали они как первокурсницы колледжа. По мере того как приближалась их очередь, они сменили тему и заговорили о том, как Хейди собирается отмечать свой день рождения. Сегодня Хейди исполнилось девятнадцать. Ремеслом своим она занималась вот уже два года. И стать принцессой ей светило разве что в том случае, если бы она приняла предложение старого пердуна, постоянного своего клиента. Он вдруг пригласил ее в Лондон на уик-энд. А потом столь же внезапно отказался от своего предложения, узнав, что как раз на уик-энд у нее должны начаться месячные. Словом, не повезло.
— Как будешь отмечать? — спросила ее Розанна.
— Джимми пригласил меня на обед, — ответила Хейди.
Джимми, парень, с которым она встречалась, был копом и знал о ее профессии.
— Здорово.
— А ты думала. Конечно.
Еще пятнадцать секунд, и стрелки часов покажут 3.48.
— И все же я не понимаю, — пробормотала Розанна.
— Чего именно, дорогуша?
— Удивительное совпадение! — воскликнула Розанна. — Скажи, твой день рождения всегда приходится на Чинко де Майо?
Парочка, сидевшая в следующем ряду, сразу за тем креслом, под которым загадочный мужчина оставил портфель от Гуччи, обжималась и целовалась без всякого стеснения, как вдруг грянул взрыв.
Паренек уже запустил руку девушке под юбку, девица уже расстегнула молнию у него на брюках и скользнула рукой внутрь. Все эти манипуляции маскировал накинутый на колени плащ. Обоим было глубоко плевать, успешно ли выступит виолончелистка Рурико перед комиссией в Джульярдской музыкальной школе или же ей придется вернуться в трущобы Иокогамы, к привычному образу жизни. Главное для них было одновременно достичь оргазма здесь, в темном зале кинотеатра, под звуки душераздирающей мелодии из балета Арама Хачатуряна «Спартак», которые своими умелыми пальчиками извлекала Рурико из виолончели.
Когда взорвалась бомба, обоим в короткую долю секунды пришла в голову одна и та же мысль: они умерли и вознеслись прямо на небеса.
К счастью для сотрудников Восемьдесят седьмого участка, взрыв в кинотеатре произошел на территории, подведомственной Двадцать первому участку. И поскольку не прослеживалось прямой связи между этим новым актом насилия и убийствами мусульман-таксистов, никто из Двадцать первого не стал им звонить и пытаться спихнуть с рук это дело. Зато в связи с тем, что данное преступление было сразу квалифицировано как террористический акт, копы из Двадцать первого тут же связались с Объединенным центром по борьбе с терроризмом из федерального управления и переложили эту тяжкую ношу на их плечи. Что, однако, не остановило бойких на язык телевизионных комментаторов, тут же связавших взрыв в кинотеатре с серией загадочных убийств мусульман-таксистов.
Комментаторы самого либерального толка с пеной у рта доказывали, что за новую вспышку насилия в самом сердце Соединенных Штатов ответственна неправильная политика, которые ведут американцы в Ираке. Консервативные комментаторы лишь укоризненно качали головой в ответ на столь безграмотные заявления коллег, обвиняли их в полном непонимании ситуации, а затем дружно набросились на местные силовые структуры и полицию, обвиняя их в том, что они совершенно не способны решать проблемы в городе со столь разношерстным населением. Вот решали бы как положено, и тогда никакого насилия не
