– Что ты здесь потерял, Боря, а? – спросил Артур. – Мы как с вами договаривались в Москве? Что вы сюда ни ногой! Так как это понимать?
Тубальцев на какое-то время обратился в восковую фигуру. Но, в отличие от персонажей музея исторических лиц, все-таки ожил.
– Послушай, Артур, я здесь не при чем… – кашлянув, произнес он. –Кандалаков приказал, я и поехал. Сказал, с вашей конторой все согласовано.
– Не финти, Боря! – отеческим тоном произнес Артур. – Обойти нас решили? Так это, – зря! Пожалеть ведь придется! Ох, как пожалеть!
Акраконов подошел к мнимому полковнику и встал в двух шагах от него. Он засунул руки в карманы брюк и стоял, раскачиваясь с пяток на носки.
– Вы там между собой разберитесь. Чего мне-то претензии высказывать! – опустив глаза, произнес фальшивый сотрудник главка.
– Разберемся! – стальным тоном пообещал Акраконов. – А сейчас, чтоб духу вашего здесь не было! Утренним же рейсом – в Москву! Ясно?
– Ладно, – вяло пообещал Борис Игоревич. – Ты, Артур, не кипятись! Ты на Кандалакова рычи, а не нас. Все-все, уходим! – махнул он рукой, оценив выражение Акраконовского лица.
Борис Игоревич повернулся, сделал приглашающий жест своим подчиненным и направился к двери. Один за другим они вышли из профессорского кабинета. Напоследок неудачливый профессионал одарил Ефима сожалеющим и одновременно многообещающим взглядом. В нем без труда читалось: повезло тебе, парень. Но, если встретимся, получишь свое, как надо!
Через минуту раздалось мягкое чавканье автомобильных дверей, заработал двигатель, и его рокот стал быстро удаляться.
Полковник Тубальцев, он же Левченко, он же, возможно, еще кто-то исчез из профессорского дома так же легко, как и появился. После него осталось странное ощущение. Его можно было приблизительно выразить словами: а был ли он вообще? При попытке воспроизвести в памяти его лицо, ничего не выходило. Появлялась лишь одетая в хороший пиджак фигура с размытым желто-пепельным клубом дыма вместо лица.
Где-то на подходе к поселку мягко и мощно загудел электровоз. В воздухе возник едва заметный перестук, похожий на звук швейной машинки. Он нарастал, стал громким, серьезным стуком тяжелых вагонных колес о рельсовые стыки. Состав летел мимо станции. Прошла долгая минута, наполненная близким движением. Наконец, звук стал стихать и растворился в темных ночных пространствах.
– Ефим! – повернулся к майору Акраконов. – Рад тебя видеть! Я так и думал, что ты обнаружишься где- то рядом с профессором! И точно – вот он ты!
– Привет, Артур! – отозвался майор. – И я тоже почему-то был уверен, что вот-вот тебя увижу. И тоже не ошибся!
Бом! Ди-и-ин! Бом! Ди-и-ин! – напомнили о себе из угла напольные часы.
После бронзового звона в комнате повисла тишина.
Медный диск маятника спокойно качался за граненым стеклом, словно убеждая людей: не стоит волноваться, ничего особенного не происходит, все совершенно, как всегда.
– Ты при профессоре бэби-систером ходишь? – спросил Акраконов Ефима.
Майор промолчал.
– Ладно, можешь, не отвечать! – усмехнулся Артур. – И так все понятно. Ну, что ж, возможно, это и к лучшему… Тебе о моем предложении Леониду Ивановичу, конечно, известно?
– Известно, – подтвердил майор.
– Это хорошо! – обрадовался Артур. – Так вот, я и тебе такое предложение хочу сделать… Сто тысяч американских бумажек тебя устроят?
– Мне-то за что? – потер колючую щеку майор.
– Как за что? – удивился, Артур. – За помощь и содействие! Ну и молчание! Зачем твоему руководству о наших встречах знать? Или о нашем с профессором деле? Они же все равно ничего понять в этом не смогут… Ну, что такое для них – «способ связи с Большим Сознанием»?… Абракадабра! Им сказали, надо кого-то там отставного пенсионера охранять, они и под козырек… Тебя вот за профессором закрепили… А, почему его надо охранять, и не знают. Да, ведь почти никто уже и не знает. Документация «Атомоса» по межправительственному соглашению уничтожена. А тех, кто действительно все знал, и нет уже на свете. Да, их и было-то!.. По пальцам одной руки пересчитать можно. Леонид Иванович вот только и остался. Так как, Фима, согласен, а?
– Я должен подумать, – отозвался майор.
– Да чего тут думать? Может, тебе сто тысяч мало? Так, ты говори, не стесняйся!
– Конечно, мало!
– А сколько просишь? – с интересом осведомился Акраконов.
– Сразу не скажу.
– Подумай! До завтрашнего утра. Не позже! Время не ждет. Всякое может случиться! – Акраконов усмехнулся. – Это хорошо, что я вечерком к профессору заглянуть решил. Проверить, все ли здесь спокойно… И, что я вижу? Ты стоишь мордой к стене. Профессора вот-вот увезут неизвестно куда! И что тогда? Профессор оказывается в плену.
– Откуда ж такой интерес вдруг возник? – мрачно поинтересовался Мимикьянов.
– Да, не важно, откуда! – махнул рукой Акраконов. – Не зря сказано: нет на земле ничего тайного, что, рано или поздно, не стало бы явным! Важно другое: кому-то все равно
За окном послышался негромкий рокот автомобильного двигателя. Все замерли и прислушались. Но машина не остановилась у дома. Шум мотора стал удаляться.
– Леонид Иванович, мои люди у вас подежурят. Они вас в обиду не дадут, – сказал Артур, повернувшись к Вулканову.
– Это уже лишнее! – отозвался профессор. – У меня сегодня, кстати, Ефим ночует!
– Наблюдал я, какой из него защитник! – усмехнулся Акраконов. – Нет уж, судьба бережет только того, кто сам бережется! Ефим пусть ночует, а я своих ребят все-таки поставлю! Они у меня бойцы подготовленные. С любыми гостями справятся. Да, вы не беспокойтесь, профессор, они вам никаких беспокойств не доставят. В машине побудут, во дворе походят, в дом к вам заходить и не будут… Ну, а ты, Ефим, поможешь, если что! – по хозяйски распорядился Артур, будто майор уже был с ним заодно и даже в рядах его подчиненных.
Конечно, Ефиму не слишком приятно было это слышать. Но пренебрежительные слова бывшего коллеги его не задевали. Он по собственному опыту знал: бывают ситуации, когда ничего нельзя сделать. Совсем не позорно проиграть в отдельной схватке. Главное – не проиграть войну. Непременное условие для этого одно – присутствие духа.
35. Полный ярости и мести
– А-а-а! – неожиданно раздался в комнате радостный возглас.
Все, присутствующие в кабинете, обернулись к двери.
Там стоял Олег Полубонцев. За широкой спиной боксера в темноте коридора маячили солидные туловища подчиненных.
Майор едва не застонал от досады. Но тут же одернул себя и призвал вернуться на философские позиции: воспринимать все происходящее, как неизбежное.
Новый гость шагнул в кабинет и остановился рядом с Ефимом.
На скулах у Олега горел нехороший вишневый румянец. Левой рукой боксер поглаживал сжатую в бугристый кулак правую.
– Заждался, дружок? – пытаясь улыбаться, спросил он Мимикьянова. – Извини, что немного задержался.
