– Рейчел и Грэм были связаны одним событием. Именно оно сделало их кровными врагами.
– Ты же говорил, что между ними были сексуальные отношения, Рейчел прервала их, и Грэм разозлился. Думаю, если бы Грэм попытался изнасиловать ее, она бы ему непременно отомстила.
– Да, однако Грэм отомстил ей первым.
Когда Грэм посмотрел бренди на свет, то увидел, как трясется его рука. Он поднес бокал ко рту, сделал маленький глоток. Он надеялся, что алкоголь успокоит нервы. В нос ему ударил аромат напитка, горло обожгло. Он покрутил в руках бокал, еще глотнул – дрожь в пальцах не унималась. Он чувствовал, как в нем поднимается желание.
Эмили ушла на вечерню в церковь Святого Павла, Рейчел сидела у себя в комнате, ждала. Она знала, что он придет. Грэм поставил бокал на стол, подошел к спальне Рейчел. Двигался он воровато, осторожно ступая по мягкому ковру, стараясь не встревожить Рейчел нечаянным шумом. Под дверью горела полоска света. Он представил, как Рейчел лежит на кровати, заложив руки под голову, глядит в потолок. Сколько раз он уже смотрел на нее, перед тем как заняться любовью.
Он тихонько повернул кнопку замка, толкнул дверь, она оказалась заперта.
– Рейчел! – позвал он. – Ты же знаешь, как я хочу тебя.
Ответа не последовало. Рейчел была в комнате, но не произнесла ни слова.
– Рейчел, мы же созданы друг для друга, – взмолился Грэм. – От судьбы не уйдешь. Мы с тобой две стороны одной души.
Он понимал, что она там и слышит его. Прерывисто дыша, сопя, Грэм непроизвольно сжимал и разжимал кулаки.
– Открой мне, Рейчел, – сказал он дрожащим тоном. – Обещаю, я не сделаю тебе ничего плохого. Мне нужно поговорить с тобой.
Он лгал, и они оба знали это. Когда Рейчел откроет дверь, он ринется к ней. Чего бы это ему ни стоило, он прикоснется к ней, войдет в нее. Воспоминание о ее обнаженном теле вгоняло Грэма в озноб, обдавало холодным по?том и вызывало желание обладать ею.
– Рейчел! – закричал он. Его голос зазвенел от ярости. Не в силах сдерживать себя, он забарабанил в дверь кулаком. – Открой! Я хочу тебя!
Грэм навалился на дверь плечом. Сейчас он готов был выбить ее. Но не мог этого сделать. Дом старый, очень крепкий. Дубовая дверь не подалась.
– Впусти меня! Слышишь! – завизжал Грэм.
Он приложил ухо к двери, прислушался. Вздрогнул, услышав рядом голос Рейчел. Она стояла у двери. Их разделяло несколько сантиметров дерева.
– Хорошо, Грэм, – заговорила она медовым голосом, лишенным каких-либо эмоций. – Я впущу тебя. Хочешь меня изнасиловать? Пожалуйста, насилуй.
– Я не собираюсь тебя насиловать, – забормотал он.
– Все нормально, Грэм. Не пугайся, я тебя понимаю. У тебя тоже могут быть потребности.
– Да, – хрипло ответил он. – Я очень хочу тебя. Хочу, чтобы все было как раньше.
– Ну вот и замечательно. Зачем же так кричать? Я согласна, нет проблем.
Грэм едва дышал, слушая ее. Предвкушение обладания Рейчел переполняло его.
– Так ты меня впустишь? – спросил он.
– Конечно, впущу. Только мне хотелось бы сообщить тебе, что я сделаю потом.
От неожиданных ноток в ее голосе внутри у него похолодело.
– Если ты хоть раз еще, Грэм, зайдешь ко мне и дотронешься до меня, я как-нибудь ночью возьму на кухне мясницкий нож и отрежу тебе яйца. Ясно? А затем отрежу член. Обещаю. Ты не сможешь спокойно спать в этом доме, будешь ждать, когда я приду к тебе с ножом. И не надейся, что врачи пришьют тебе все обратно. Я выброшу твои драгоценности в туалет, туда, где они и должны быть.
Грэм в ужасе сполз по двери на пол, встал на колени. Тошнота сводила желудок.
– Ты веришь мне, Грэм? – спросила Рейчел. – Веришь, что я так и поступлю?
Он попытался что-то произнести, но из горла вырвался лишь сдавленный кашель.
– Я не слышу тебя, Грэм.
– Да, я верю тебе.
Он ей действительно верил.
– Тогда ответь – у тебя еще есть желание войти ко мне?
Грэм вскочил и молча бросился к себе. Никогда еще он не чувствовал себя таким ничтожным. Она раздавила его, снова доказала, что властвует над ним. Он сбежал по лестнице, влетел в свой кабинет, будто в забытьи бродил по нему. Ужас состоял в том, что он крайне возбужден – твердый как камень пенис рвался наружу, а желание было столь сильным, что он начал подумывать о том, чтобы вернуться к Рейчел и впиться в нее, а дальше будь что будет. Но обещание Рейчел останавливало его. Он знал, что слов на ветер она не бросает и уж если что решила – выполнит непременно.
Он чувствовал, что его тянет к чему-то уродливому и знакомому, затягивает, как звезду, в мрачную черную дыру. Он часто повторял, что ему следует все бросить, давал себе обещания даже не вспоминать о Рейчел, сознавая, что не в силах справиться со своим желанием, давно ставшим сильнее его. Положа руку на сердце, Грэм и не хотел с ним расставаться, пестовал, оно составляло его жизнь. Он сделал бы что угодно, только бы оно не исчезало. Грэм безуспешно пытался унять дрожь в пальцах. Его вдруг начало трясти как в лихорадке, на лбу и в подмышках выступил пот, липкой пленкой покрыл их. Что-то неясное шевельнулось в душе, словно открылась потайная черная дверь и возникла чья-то темная фигура.
«Пожалуйста, не нужно», – зашептал он, умоляя восстающее в нем чудовище.
Но оно не слушало Грэма, играло с ним, как ребенок играет с мячиком, приказывало ему, двигало его руками и ногами.
«Рейчел, это ты, это ты во всем виновата», – прохрипел он.
«Иди же», – проговорило чудовище, неожиданно обычным голосом, но каким-то безжизненным и бесчувственным.
Грэм схватил со стола ключи, шагнул к входной двери, вышел на улицу. Воздух был холоден и свеж. Обычно в августе так рано не темнеет, но сегодня небо с утра заволокли штормовые тучи, отчего на западе оно казалось черным. Под порывистым ветром дуб яростно хлестал ветками.
Грэм направился в свой гараж, стоявший отдельно, и обнаружил, что не может подойти к нему – Рейчел поставила свою машину прямо перед входом. Он выругался, повернулся к дому и посмотрел вверх, увидев в окне Рейчел. Она глядела на него с ледяной улыбкой. Один ее вид вызвал у Грэма сердцебиение. Но сейчас она потеряла свою притягательность. Он нахмурился, лицо отяжелело, прорезалось злобными морщинами, глаза сузились, превратившись в грозные щелочки. Он сильно ударил по заднему бамперу «фольксвагена», чтобы оставить на нем вмятину.
Мысли лихорадочно метались. Заморосил дождь, капли падали на одежду и превращались в темные пятна. В этот момент у Грэма возникла идея. Обдумывая ее, он почувствовал радость, поднял голову и с улыбкой посмотрел на Рейчел. Она нахмурилась, прочитав его
