«Саутуэст-737», грациозно подняв нос, начал взлет. Аманда знала, что большинство его пассажиров возвращаются домой с отощавшими бумажниками, несутся из мира грез в мир реальности. Для нее отъезд из Лас-Вегаса казался освобождением. Аманда подумала, что когда-нибудь возьмет все оставшиеся деньги, сядет вместе с Бобби в свой автомобиль и уедет отсюда. Нет, не оттого, что ей не нравится Лас-Вегас, а потому, что очень хочется пожить спокойно там, где ее никто не знает и где на нее не станут пялиться.
Бобби тоже заслуживает нормальной жизни. Наверняка ему приходится слышать всякие гадости, но он милый и тихий, ничего Аманде не говорит. Вот уже три года он остается рядом с ней, в ее постели. Месяца три после знакомства она избегала сексуальных отношений, побаивалась, что, узнав правду, Бобби оставит ее. Так и случилось. После того как она ему все рассказала о себе, он исчез на две недели. А потом вернулся, ни о чем не расспрашивая. Аманда тоже не требовала от него никаких объяснений.
Последнюю операцию она не хотела делать – опасалась, что врачи обязательно что-нибудь напутают и в результате она не станет испытывать полового удовлетворения, но ради Бобби она была готова на все. Собственно, ей самой безразлично, кем ее считают – мужчиной или женщиной, она заботилась о нем, сознавая, что станет для Бобби естественнее с другим половым органом. Нормальной. Но он не настаивал, заявив, что Аманда может оперироваться когда угодно, а может и не делать операцию вовсе – ему все равно. Вот тогда она полюбила его по-настоящему.
Идея убежать с Бобби из Лас-Вегаса казалась ей заманчивой. Уехать от жестокости куда глаза глядят. Например, в Сан-Франциско, откуда сейчас возвращалась Тирни Даргон. Там, в городе геев, они с Бобби станут обычной неприметной парой, одной из тысяч.
Аманда щелчком бросила окурок на тротуар и, смеясь над своими фантазиями, покачала головой. Каждый раз, когда она сидела здесь, ее одолевали одни и те же мысли. Романтические. И несбыточные. Потому что Аманда лучше других знала: никуда она из Лас-Вегаса не уедет.
Ожила рация. Сначала из нее послышался треск, затем пилот самолета компании «Юнайтед», рейс 1580, сообщил, что идет на посадку.
На его борту находилась Тирни Даргон, ради который Аманда сюда и приехала. Она включила двигатель.
Она заметила Тирни, когда та получала багаж. Она стояла поодаль от остальной очереди и разговаривала по мобильному телефону. Худенькая, со смазливым личиком, в коротком розовом топике, под которым колыхались не схваченные лифчиком груди, и в розовых обтягивающих шортах. Кроме тела – как раз для Лас-Вегаса, – ничего гламурного в облике Тирни не было. Спутанными прядями падали на ее плечи длинные волосы, завитые кудряшками. Ни косметики, ни обилия украшений. Один лишь тонкий золотой браслет, который Тирни беспрестанно покручивала. Белки ее глаз были испещрены красными прожилочками.
Аманда направилась к ней, но путь преградил громадный самоанец в гавайской рубашке, явно телохранитель. Аманда сунула ему под нос полицейский значок. Самоанец попросил ее подождать и, переваливаясь, двинулся к Тирни. Приблизившись к ней, он что-то зашептал. Тирни, отняв от уха телефон, с полминуты внимательно разглядывала Аманду, затем вернулась к разговору.
– Миссис Тирни спрашивает, не могли бы вы подождать ее в лимузине, – пророкотал охранник Аманде. – Он стоит неподалеку, и его легко узнать – на водительской дверце вы увидите фотографию мистера Даргона.
– Хорошо, – ответила Аманда, пожимая плечами.
Она без труда нашла лимузин. До ее прихода самоанец успел связаться по рации с водителем, и тот уже поджидал ее у раскрытой задней дверцы. Лет ему было под шестьдесят. Когда Аманда садилась в салон, он чуть приподнял цилиндр и наклонил голову.
– Можете налить себе шампанского, если хотите, – предложил он. – Есть сдобные булочки. Только прошу вас не брать те, что с черникой, – они припасены специально для миссис Тирни.
Аманда, улыбнувшись, спросила:
– Она что, трескает такую дрянь?
Водитель рассмеялся и закрыл за Амандой дверцу.
Никогда прежде ей не доводилось сидеть в таком длинном автомобиле, и Аманда заерзала, пытаясь устроиться поудобнее на обтянутом черным бархатом сиденье со скользкой кожаной спинкой. В левом углу, сразу за водительским креслом, висел телевизор, под ним на полках стояли DVD-проигрыватель и стереосистема. Шла запись какого-то рэпера. Звук был приглушен. В противоположном углу находился холодильник с прикрепленным к нему подносом со сладостями, фруктами, початой бутылкой шампанского и графином сока.
Аманда посмотрела вниз, на сиденья кресел. На центральном, чуть левее ее, красовался большой портрет Муза Даргона. На нем актер выглядел лет на двадцать моложе – улыбающийся, с буйной черной шевелюрой и носом-сливой с красными сосудиками. Аманда удивленно прищелкнула языком. Здесь, в лимузине, словно остановилось время Элвиса Пресли.
Она подвинулась, хихикнув, и уселась на физиономию Даргона. В спинку кресла напротив нее было встроено несколько ящичков. Аманда посмотрела в окно, убедилась, что к автомобилю никто не подходит, и вытянула нижний ящичек.
Она нисколько не удивилась, увидев там пачку сигарет и несколько пакетиков с наркотиками. Раскрыв первый, понюхала содержимое. Как Аманда и предполагала, в нем оказался героин. Она едва успела положить пакетик обратно и задвинуть ящичек, как лимузин покачнулся. Вошла Тирни, опустилась на противоположное кресло, изучающее посмотрела на Аманду и смахнула с лица немытые пряди. Улыбки на нем уже не было.
– Вы насчет Лейна, да? – проговорила она звонким, почти девичьим тоном.
Аманда кивнула.
– Простите, я, наверное, похожа на чучело. Все случившееся меня очень расстраивает.
– Нет, вы отлично выглядите.
Тирни ответила смущенной улыбкой.
– Благодарю вас.
«Удивительно, – подумала Аманда. – В Лас-Вегасе даже убийство любовника не повод выглядеть плохо».
– Вы, конечно, нашли видеозапись, – снова заговорила Тирни.
– Да.
– Господи, ума не приложу, как я могла согласиться. Вот дура. Лейн уговорил меня, сказал, что круто будет, если мы снимемся. Муз убьет меня, когда узнает.
Аманда вскинула брови.
– Он у вас очень ревнивый? Я слышала, он мужчина горячий.
– Нет, я не то имела в виду. Муз меня и пальцем никогда не тронет. Станет терзаться, мучиться, сочтет, что я специально унизила его. А как раз этого-то я и не хотела делать.
Аманда догадалась, что этот ход девица давно продумала, и решила зайти с другой стороны.
– Когда вы вылетели в Сан-Франциско?
– В воскресенье утром, услышав о гибели Лейна. Там живет моя семья. Я сказала Музу, что желаю погостить у родных несколько дней. Но у них я появлялась редко, забегала ненадолго, в основном сидела за городом, в мотеле, и ревела. Не хочу, чтобы Муз увидел меня в таком виде, в смысле на пленке. Он же вконец изведется.
Тирни готова была расплакаться. Аманда догадалась, что девушка она хоть и недалекая, но зато не такая бесчувственная, как Карин Уэстермарк, и к Лейну она относилась небезразлично.
– Вы любили его?
– Кого? Муза? – спросила Тирни, не поняв сразу, о ком говорит Аманда. – Разумеется, любила. Я знаю, что обо мне думают: польстилась, мол, дурочка из ресторана на миллионы старика. Ничего подобного. Мы очень заботимся друг о друге.
– Но денег-то у него действительно навалом, – заметила Аманда. Она знала, что старый комик владеет роскошным особняком в престижном курортном местечке Лейк-Лас-Вегас, по другую сторону
