ли в нем чего-нибудь особенного: в одежде, во внешности, в манере разговаривать. Нам важно знать о нем как можно больше. Любая мелочь пригодится.
Моника сидела на стуле прямо, как штатив, вытянув шею. Облизнула языком губы. Она напомнила Аманде жирафа в зоопарке, дотянувшегося до макушки дерева и с аппетитом съевшего самый сочный и вкусный листочек.
– Вроде бы у него был рюкзак синего цвета, – произнесла Моника. – Он в него складывал копии. Во что он был одет? Не припоминаю. В джинсы, наверное. Извините, больше ничего не могу сказать.
– Вы не заметили, на какой машине он приезжал? С какой стороны? Куда отъезжал?
Моника сокрушенно покачала головой.
– Вы видели его позднее?
– Нет. При мне он сюда больше не приходил.
Аманда поднялась.
– Спасибо, что позвонили и уделили мне время, Моника. Если вспомните еще что-нибудь, сообщите.
– Да-да, обязательно.
Аманда повернулась и вдруг услышала за спиной негромкое хихиканье.
– Что такое, Моника?
Женщина вспыхнула.
– Ой, простите, пожалуйста. Знаете, что я подумала? Если вам так хочется поймать этого человека, выставьте засаду во всех кондитерских магазинах.
Аманда с удивлением посмотрела на библиотекаря, ее глупая шутка показалась ей неуместной.
– Почему? – все же поинтересовалась она.
– Он постоянно жевал булочки с кремом. Ну, такие поджаристые, их еще называют «криспи». Мне даже пришлось напомнить ему, что в библиотеке есть нельзя – материалы могут засалиться. Он извинился и объяснил, что с детства их обожает.
Аманда почувствовала, как бешено заколотилось ее сердце.
– Еще раз спасибо, Моника, – сказала она.
«Ну, сукин сын. Значит, криспи тебе нравятся. Ладно, будут тебе криспи».
Глава 37
Клэр сидела на софе, поджав одну ногу под себя, а другую свесив вниз. Ладонями она сжимала чашку горячего кофе. Нечесаные волосы свисали длинными прядями. Она была в длинной домашней футболке, доходившей ей до середины бедер. Ногти на ногах выкрашены красным лаком.
Клэр покосилась на настенные часы, тихо отстукивавшие время.
– Уже поздно, двенадцатый час пошел, – промурлыкала она. – Где же твой возлюбленный?
Серена оторвала взгляд от компьютера, стоявшего у нее на коленях, и вскинула голову. Сконцентрироваться на экране ей не удавалось. Их глаза встретились.
– Ищет Блейка, – ответила она.
– Тебе не хочется? – спросила Клэр. – В смысле торчать тут со мной, да?
– Я не имею ничего против твоего присутствия. Но я человек действия, сидеть не мой стиль.
– Да, конечно, – усмехнулась Клэр. – Ты же у нас крутая.
– Ага, – буркнула Серена, наклоняясь к экрану.
На самом деле чувствовала она себя отвратительно. Ей было невыносимо торчать безвылазно в четырех стенах. Разумеется, она делала звонки, вела поиск по Интернету, просматривала записи, искала нити и связи, но все это она могла сделать либо прямо в салоне машины, либо заехав на пять минут в управление. Стены дома изолировали Серену от коллег, отрезали доступ к расследованию.
– А он симпатичный, твой приятель. Я хорошо понимаю, чем он тебе приглянулся.
– Спасибо, – отозвалась Серена.
– Он тебя любит. Так нежно смотрит на тебя.
Серена вспомнила, что прошлым вечером то же самое говорил ей Страйд о взглядах, которые на нее бросала Клэр.
– Я тоже люблю его, – проговорила Серена.
– У меня были мужчины, – продолжила Клэр.
– И что?
– Знаю, чем они привлекают. – Клэр вытянула из-под себя ногу и встала с софы. Плавно, неторопливо приблизилась к белой стене и стала разглядывать висевшие на ней фотографии с видами пустыни.
– Это твои работы? – спросила она.
Серена кивнула.
– Великолепно. Умеешь чувствовать природу. Технику понимают многие, но вот картину увидеть могут единицы.
– Неплохо для специалиста по фотосъемкам, – усмехнулась Серена.
– Что именно?
– Держишься. Тебя ведь недавно чуть не убили.
Клэр пожала плечами.
– Ну, вчера-то я здорово испугалась. А сейчас не боюсь. С тобой я чувствую себя в безопасности.
– Могу отвезти тебя к Бони. Там ты будешь как в крепости.
– Не крепость там, а тюрьма.
– Он хочет, чтобы ты вернулась домой, – продолжила Серена. – Твоему звонку он очень обрадовался.
– Неплохо для начинающего домашнего психотерапевта, – съязвила Клэр.
– Я слишком хорошо знаю, каково без родителей. Мне часто хотелось, чтобы в моей жизни сложилось все иначе.
– И я бы тоже желала, чтобы кое-что было по-иному, Серена, но что делать?
– Он сказал, что ему безразлична твоя сексуальная ориентация.
– Католикам безразлично, кто ты, лесбиянка или нет, лишь бы целомудренность блюсти. – Клэр улыбнулась, но улыбка показалась Серене фальшивой.
– Значит, ваш разрыв произошел не потому, что ты лесбиянка?
Клэр едва заметно кивнула.
– Конечно, нет.
– А почему?
– Это случилось давным-давно, и прошлое ворошить мне не надо.
Тон голоса выдал ее, и Серена все поняла.
– Со мной такой же кошмар случился.
– Знаю. Потому мы и сблизились. В нашем прошлом много всего, от чего мы хотели бы убежать.
– Ты посещала психотерапевта?
– Нет.
– Почему?
Клэр вздохнула.
– Серена, хватит. Мне неприятно говорить об этом, тем более сейчас. Да, впрочем, и никогда не тянуло поделиться своими проблемами с кем-нибудь. Не забывай, что моего отца зовут Бони Фиссо.
– Бони заявил, что на твоем счете лежат миллионы.
Клэр улыбнулась, на сей раз искренне.
– Тебе нужны мои деньги?
– Нет, просто интересно.
