— Господи, Джим! — Энди поспешно спустилась с третьей площадки, схватила его за рубашку и ремень и помогла взобраться на помост. — Ты жив? А твое бедро? С ним все в порядке? — Она рыдала, ощупывая его и осыпая поцелуями. — Это я во всем виновата! Ты цел?
— Андреа, милая, все хорошо! — Джим был уверен, что вывихнул плечо, но не собирался сообщать об этом Энди. Он обнял ее здоровой рукой и прижал к себе. — А что с тобой? Что он тебе сделал?
— Ничего! — Энди была готова задушить его в объятиях. — Ты рядом, и со мной все в порядке!
В больнице их разлучили: Джима увезли в один кабинет, Энди — в другой.
Оказалось, что Джим действительно вывихнул плечевой сустав, но его быстро вправили, а вот бедро, как ни странно, ничуть не пострадало. А еще Джим понял, что преодолел недавний страх перед высотой.
Энди отделалась царапинами и ушибами, которые не требовали даже перевязки, а на ее голове, в том месте, которым она ударилась об пол, красовалась шишка размером с яйцо.
Пита Линдстрёма срочно увезли в операционную.
— Сложный перелом левой ноги, — сообщил офицер полиции, ждущий за ширмой, пока врачи осматривали Энди. — И внутреннее кровотечение, но неопасное. Врач сказал, что он наверняка выкарабкается.
— И что же будет с ним дальше? — спросила Энди, когда сестра убрала ширму и знаком разрешила полицейскому подойти поближе к пациентке.
— Потом с ним займутся психиатры, и тогда… — он пожал плечами и открыл блокнот, — кто знает? Все зависит от того, насколько он болен.
— Не знаю, что на него нашло, — призналась Энди после того, как сообщила офицеру все известные факты. — Мы знакомы несколько лет, но между нами никогда не было ничего личного. Нас нельзя было назвать даже друзьями — Пит держался слишком замкнуто и отчужденно. В начале моей карьеры мы работали в одной бригаде. А потом, когда я получила подряд на реконструкцию Белмонт-Хауса и мне понадобились плотники, я вспомнила о нем. Но он ни разу даже не намекнул, что питает ко мне какие-то чувства.
Рассказывая, она то и дело поглядывала на дверь, ожидая появления Джима. Но он не входил. Где же он?
— Вы уже допрашивали Джима? — поинтересовалась она, когда офицер закрыл блокнот. — То есть детектива Николоси? Человека, которого привезли вместе со мной?
— Нет. Коффи остался с ним в соседней комнате. Постойте! — встрепенулся полицейский, когда Энди соскользнула с кушетки. — А вы уверены, что сумеете передвигаться самостоятельно? Может, раздобыть вам кресло?
Не обращая на него внимания, Энди вышла за дверь и чуть не упала, столкнувшись с Джимом.
— Почему ты торчишь здесь? Почему не заходишь?
— Я не хотел навязываться. — Джим пожал плечами и поморщился от боли. — Думал, может, после всего этого тебе хочется побыть одной…
— Когда я захочу побыть одна, я сообщу тебе. — Энди взяла его за здоровую руку и ввела в кабинет. — Вам что-нибудь еще, офицер? — спросила она у полицейского, стоявшего возле кушетки.
— Нет, мэм. Больше у меня нет вопросов.
— Тогда будьте любезны оставить нас вдвоем.
— Не беспокойся, Мэдисон, — вмешался Джим, увидев, что офицер колеблется, — она безоружна.
Мэдисон вышел, а Энди усадила Джима на кушетку.
— Почему ты вдруг стал избегать меня?
— Я просто пытался проявить чуткость.
Она прищурилась.
— А я думала, ты любишь меня.
— Я действительно тебя люблю! Но при чем здесь это?
— А я хочу видеть тебя рядом, — заявила Энди. — Именно в то время, когда ты мне понадобился, ты почему-то ушел с детективом Коффи!
— Постой, — Джим остановил ее, подняв здоровую руку, — подожди минутку. Разве не ты упрекала меня в том, что я пытаюсь распоряжаться твоей жизнью? Разве не ты уверяла, что я навязываю тебе свое мнение? Может, не ты заявляла, что тебе не нужен ни я, ни любой другой мужчина?
— Разве я так говорила? — пыталась протянуть время Энди. — Ну хорошо, ты прав, — сдалась она. — В то время я так и думала, но… потом я поразмыслила и… — Почему ей так трудно сказать правду? Джим заслужил ее! — Я ошибалась, — наконец закончила Энди. — Ты нужен мне. Дело вовсе не в том, что ты мешал мне принимать собственные решения, а в том, что я не доверяла самой себе.
Джим удивленно поднял бровь.
— Я боялась дать себе волю, — пояснила Энди, — опасалась вновь превратиться в бесхребетную размазню, которой была когда-то.
— Ты — в бесхребетную размазню? Милая… — Он приложил ладонь к ее щеке. — Ты наделена львиной отвагой — разве ты этого не знала? Не многие женщины способны на поступок, который ты совершила сегодня, не говоря уже о жизни, что ты вела последние девять лет. Именно за твою отвагу я и люблю тебя.
Энди почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.
— А еще люблю твою восхитительную грудь, — тихо добавил он. Ее глаза прояснились, как по мановению волшебной палочки, — этого он и добивался.
Приподнявшись, Энди поцеловала его в губы — в знак безмолвной благодарности за понимание.
— Сегодня я узнала о себе нечто важное, — заявила она. — Я поняла, что способна справиться с любой бедой.
— Разве я не говорил тебе…
Энди приложила палец к его губам.
— А еще я узнала, что даже самому сильному человеку нужна опора. То, что я нуждаюсь в тебе, не умаляет моих достоинств, не лишает меня самостоятельности или независимости. Но самое главное… — она взглянула Джиму в глаза, — я поняла, что люблю тебя!
На этот раз влажно заблистали глаза Джима.
— Андреа…
Но она не дала ему договорить.
— Все время, пока я взбиралась по лесам и боролась за жизнь, я думала только о тебе. Я боялась умереть, так и не признавшись тебе в любви.
— Андреа, милая… — Он крепко прижал ее к себе, склонил голову и поцеловал ее в губы.
В комнату заглянула медсестра.
— О, простите! — воскликнула она, увидев обнявшуюся пару. — Не беспокойтесь, я займу соседнюю комнату. — И она скрылась за дверью.
Спустя минуту в комнату заглянул Коффи.
— Может, кого-нибудь подвезти? — осведомился он, но не получил ответа. — Нет? Так я и думал!
Энди вздохнула, когда бесконечно длинный поцелуй наконец прекратился. Обняв Джима за талию, она положила голову на его здоровое плечо.
— Джим… — пробормотала она.
— Что, милая? — спросил он, уткнувшись лицом в ее волосы.
— Ты женишься на мне?
— Что?!
Она подняла голову.
— Я спрашиваю, ты женишься на мне?
Джим рассмеялся.
— Что здесь смешного? — спросила она, терпеливо дождавшись, когда он отсмеется.
— Я вновь оказался в роли Дорис Дэй, — объяснил он.
