И еще о заблуждениях. Почему-то кое-кто из побывавших в Китае говорил мне о грязи на городских улицах. Помню, как-то корейцы долго убеждали меня в том, что все китайцы – грязнули. Не согласен! Как говорится, не скажу за всю Одессу, но я лично нигде грязи не видел, улицы тщательно убираются. Это видно даже на снимках. И сами китайцы показались мне очень чистоплотными, но об этом как-нибудь попозже. Также я считал, что в китайских городах всюду развешены портреты Мао Цзе Дуна и огромные политические плакаты, этакие гигантские дацзыбао. Единственный виденный мной портрет Мао в Китае – на площади Тяньаньмэнь в Пекине, напротив его мавзолея. А единственный плакат, который с большой натяжкой можно считать политическим, призывал каждую китайскую семью иметь только одного ребенка. О демографических проблемах и детях я еще расскажу. Но зато на улицах много рекламы, как и во всех развитых странах. Внешне коммунистический Китай имеет вполне капиталистический облик.
Мы миновали центр города с его витринным великолепием и теперь ехали через окраины. Улицы стали попроще и… поуютнее, что ли. В каждом дворе, перед каждым домом стояли деревянные столики и скамейки вокруг них. Что-то трогательно провинциальное, родом из детства, было в этом для меня. По вечерам почти все жители провинции Сычуань, если позволяет погода (а в Сычуани большую часть года тепло), не сидят в квартирах у телевизора, а усевшись за столиками на улицах, играют в карты и еще какие-то неведомые мне игры вроде нардов, курят, ведут беседы, общаются, вобщем. Тут же, рядом со столиками, играют дети под присмотром родителей. Точно также, как в 60-х годах это было в моем детстве, в районном сибирском городе. После этого китайцы стали мне еще ближе, понятнее. Хотелось воскликнуть подобно итальянскому путешественнику Андреа Корсали, впервые попавшему в Китай в 1515 году: «Да они такие же, как мы!» Только вот мы изменились…
И еще. На улицах города очень много всевозможных ресторанчиков, кафе, закусочных, в общем чифаловок, где можно прилично почифанить, при этом они вовсе не пустуют! Как правило, перед чифаловкой огорожен небольшой участок, где рядами расставлены прямоугольные, а не круглые, как у нас, деревянные столы с лавками, между столиками девушки разносят блюда посетителям. Я впервые увидел, как едят палочками. Через пару дней я уже сам сноровисто чифанил рис палочками, как заправский китаец.
Такой вот взгляд на китайскую действительность из салона «Ауди». Постепенно отходила напряженность и настороженность в душе после Пекина. В общем-то, и наша Москва – не лучший город для знакомства с Россией. Уж Питер-то точно получше. (Москвичи – не бейте меня ногами, во всяком случае, не по голове!)
Наконец, мы выехали за город. Как сказал нам мистер Ли, от Ченду до Мяньяна две дороги: одна хорошая, платная, и другая похуже, общедоступная. Гостей из России повезли по хорошей дороге.
Мы проехали ворота, где собирали плату за проезд и выехали на трассу. Чувствовалось, что нашему водителю с внешностью нормального бандита было невтерпеж на улицах города и он решил, наконец, оторваться на автотрассе. Наш «Ауди», собранный руками китайских рабочих на предприятии “FAW VW” в городе Чанчунь, развил очень приличную скорость, водитель явно упивался скоростью и управлением отличной машиной, со свистом обгоняя попутный транспорт. Как водитель, я его понимал. Благо встречных машин не было, противоположный поток машин был отделен бетонным барьером, перекрестков тоже не было, только боковые съезды. Словом, нормальная автострада. Если китайцы хотели показать нам, что у них могут собирать современные машины и строить отличные дороги, то это им удалось на все сто процентов. По дороге мы часто обгоняли груженые лесовозы, я по давней привычке на глаз оценивал кубатуру стволов. Получалось, что деревья были не маленькие. Так рассеялось еще одно мое заблуждение: якобы китайцы вырубили у себя все леса, и будто бы во всем мире лес остался только в России, ну, в крайнем случае, в Канаде еще немножко.
Мы втроем вдруг оглянулись на машину, которую только что обогнали, и оживленно заговорили. «В чем дело?» – поинтересовались китайцы. «Russian car, “Volga”» – ответил я. Вот уж не ожидали мы в китайской глубинке встретить старенькую, потрепанную «Волгу» ГАЗ-24.
Местность вокруг нас была холмистая, с полями и отдельно стоящими крестьянскими домами. Больших деревень я не видел. На маленьких рисовых полях, чеках, по щиколотку в воде, работали китайцы в белых рубашках и круглых соломенных шляпах – классический образ! Для тех, кто ничего не понимает в сельской жизни, поясняю, рисовые поля маленькие не потому, что у китайских крестьян маленькие наделы. Рисовый участок, чек, должен быть строго равномерно покрыт слоем воды, ее должно быть над ростками риса не больше и не меньше определенного уровня. Поэтому большое поле разделяется земляными валами на отдельные участки всего лишь в несколько соток, чеки, которые тщательно выравниваются, нивелируются, а потом заливаются водой. Ростки риса растут сквозь слой воды: ноги в воде, голова на солнце. Перед сбором урожая вода из чеков через специальные трубы с заглушками сливается в дренажный канал (раньше просто пробивали лопатами проходы в земляных валах). При этом в воде среди посевов риса за лето успевает расплодиться много рыбы и крестьяне собирают с рисового поля еще один урожай, вернее улов. Я рассказываю о рисовых полях по своим воспоминаниям о таких же полях в Крыму. Не думаю, что разведение риса в Китае сильно отличается от того, что я видел раньше.
Я также видел, как китайцы пахали землю на буйволах. Это, я думаю, тоже не от бедности. На рисовом поле, даже если спустить воду из чека, трактор просто утонет. В Крыму, конечно, землю пахали тракторами, а убирали рис комбайнами на гусеничном ходу СКГ-5А, но и урожаи зато при нашей повальной механизации были намного ниже. Неразрешимое противоречие советского колхозного уклада в том, что колхознику глубоко наплевать – вырастит что-нибудь путное на этом поле или нет, свою зарплату за пахоту он все равно получит. Ему лишь бы вспахать на своем ДТ-75 четыре гектара за смену. У китайского крестьянина поле – его, урожай – его. Его больше волнуют не нормы выработки, а урожай, который он сможет собрать. Он более дальновидный, более мудрый, живет в большей гармонии с природой. Он не стремится засеять или убрать поле досрочно, к юбилейной дате, он делает это тогда, когда это лучше всего.
Трактора, впрочем, я тоже видел, но не в поле. Крестьяне используют их в основном на перевозках. Маленькие такие, почти игрушечные, колесные одноцилиндровые тарахтелки с открытой кабиной вроде наших стареньких ДТ-20. А может, это они и были, в годы Великой Дружбы китайцы позаимствовали у нас много образцов техники.
Также вовсю крестьяне использовали для перевозок грузовые мотороллеры, и конечно же грузовые трехколесные велосипеды.
Но больше всего меня удивили в сельской местности дома китайских крестьян. Большие двухэтажные особняки с темными тонированными стеклами, часто – с кондиционерами на окнах. Сначала я думал, что это особняки «новых китайцев». Но нет, возле дома – хозяйственные постройки, навесы для сельхозтехники, во дворе загоны с домашней птицей и скотиной. Это дома тружеников! При чем все дома были очень похожи друг на друга, похоже строились по одному проекту. Как потом я узнал от китайцев, так оно и есть. Эти дома построены государством для крестьян под долгосрочный кредит. Правительство заботится о том, чтобы китайский крестьянин работал на своей земле, чтобы Китай сам выращивал продовольствие, а не покупал его за границей. И такие дома я видел на протяжении всего стокилометрового пути до Мяньяна. Не похоже, чтобы это были потемкинские деревни для показа иностранным делегациям.
В машине стало совсем душно. Я испытывал извращенное желание раздеться. Рубашка под мышками промокла, а джинсы прилипли к телу и при каждом движении рубчики швов больно впивались в кожу. Вот и сиди, не вертись!
Мы подъехали к Мяньяну. Его, собственно, мы должны были проехать. За большим Мяньяном есть еще один, небольшой чистенький научный городок вокруг НИИ, в котором мы будем работать, вроде Дубны под Москвой. Называется он, кстати, Институт прикладных проблем (его название я изменил). Знатоки, прочитав это название, понимающе хмыкнут: «Если НИИ скрывается под такой невразумительной вывеской, то значит он связан с некоей тематикой…»
Ничего не отвечу я знатокам. Только зубами скрипну. Ох уж эти мне знатоки. Как говорил Остап Бендер, убивать надо таких знатоков.
Уже вечерело. Мимо КПП мы въехали на территорию ведомственной гостиницы, в которой отныне мы будем жить в течение двух недель. Выгружаемся. Неужели доехали! Тогда скорее сфотографироваться с начальником.
Гостиница, в которой мы жили. Наши комнаты – на 3-м
