Александр Скутин
Эрмитаж. Инфракрасный дозор. Рассказы
Эрмитаж. Инфракрасный дозор
Эрмитаж…
Нет, наверное, человека живущего в нашем Питере, или приехавшего сюда, пусть на несколько дней, который не бывал бы в Эрмитаже.
На всю жизнь остается в памяти впечатление об этом удивительном музее. И часто оно зависит от того, кто первым проведет тебя по его залам.
Может это будет эрмитажный экскурсовод, который «набив оскомину» за много лет работы, быстро и сухо проводит очередную экскурсию, привычно обращая внимание на тот или иной экспонат…
Может это будет знакомый или друг, который хорошо знает Эрмитаж, много читал о нем и любит его.
Но бывает, очень редко, что в спутники тебе достанется человек, ходивший по этим залам сотни раз, знакомый с историями экспонатов – историями официальными и неофициальными, с «закулисьем» этого музея.
Таким для меня стал автор предлагаемой Вашему, читатель, вниманию, книги. Конечно, я бывал в Эрмитаже не один раз. Были у меня в музее и любимые залы, и любимые картины. Поэтому, если быть совсем честным перед Вами, читатель, да и перед самим собой, я тогда отнесся к приглашению пройти по знакомым залам в компании москвичей без особого энтузиазма.
Но был свободный выходной день, серое питерское предзимье, когда не хочется просто бродить по городу, и мы вчетвером, москвичи, Саша и я, оказались в Эрмитаже.
Другой такой экскурсии, наверное, у меня не будет никогда в жизни. Мы шли по залам, начиная с Египетского и дальше, дальше, и перед нами открывался совсем другой Эрмитаж, совсем не тот, что мы привыкли видеть обычно, а со своими историями, уходящими в прошлое, своими маленькими тайнами, иногда грустными, иногда веселыми.
Наш гид не просто знал Эрмитаж, он нежно любил его в каждом проявлении, в каждом повороте непростых отношений между живым существом Эрмитаж и его людьми. Такая любовь неспроста. Она наполнена и легкой грустью, и радостью, и порой – болью, которая, кажется, уже отболела и ушла, но все еще отзывается в душе, и тревожит, и будит смутные отголоски былого.
Александр Скутин, автор этой книги – человек непростой судьбы. Из далекой южной Керчи попал он служить в карельскую тайгу, в лесоповальный стройбат. О службе в ВСО – его первая книга «Самые страшные войска». Там было тяжело. Так тяжело, что иногда, читая его рассказы, поражаешься, как можно было все это выдержать и при этом не озлобиться на весь белый свет, не пасть духом, не опуститься. А потом, после службы в армии – работать на стройке и учиться, выучиться и стать хорошим, толковым инженером.
Александр работал в разных местах. Заносила его судьба и в Китай (об этом – его повесть «Страна Великого дракона или командировка в Китай»), и мотала по командировкам в Сибирь, Поволжье. И одним из поворотов судьбы, одним из подарков, подаренных ему жизнью, была работа в Эрмитаже. Эта работа оставила в его душе тот след, что не затушевывается годами и событиями, и она стала основой его эрмитажных рассказов.
Хотите ли Вы, читатель, взявший в руки эту книгу, пройти еще раз вместе с автором по величественным залам, увидеть их с другой, непарадной стороны, познакомиться с людьми, не раз виденными по телевизору, увидеть их непривычным взглядом?
Тогда смело начинайте читать. И улыбайтесь и грустите вместе с автором.
Профсоюзное собрание
Пришел к себе на работу, в мастерскую отдела сигнализации, как всегда к 9 утра. Работать с утра – тяжко. Надо принять чего-нибудь. В смысле – чашку кофе. Лучший тонизирующий напиток. И любимый напиток сотрудников нашего отдела – не знаю, как в других. Даже мужики, при взаимных расчетах между собой, говорили друг другу: 'С тебя – чашка кофе!' вместо тривиального: 'С тебя бутылка!'
Набрал в чашку воды, погрузил в нее кипятильник, приготовил банку растворимого 'Чибо' и сахар. Сижу, предвкушаю. И остро чувствую, что без чашки кофе мне не то, что работать – встать нельзя.
Услышал шаги за перегородкой. Кого еще там несет? Не дают попить с утра ароматного и тонизирующего...
Вошла заместитель нашего завотдела Ларина Наталья Николаевна. Вам может показаться ее имя надуманным, но это ее настоящее имя. В Эрмитаже есть и более чуднЫе имена. Например, сотрудница по фамилии Зек, Юна Яновна. Или еще более причудливая фамилия – Бляхер, Адель Михайловна. Так что придумывать ничего не надо.
Так вот, вошла Наталья Николаевна. Я сразу встал, во-первых – она женщина (кстати, очень обаятельная и изыскано одевающаяся, потомственная эрмитажница), во-вторых – мой начальник, и поздоровался.
– Саша, – сказала она. – В Эрмитажном театре сейчас началось годовое профсоюзное собрание. Вы пойдете?
Внушительно спросила так. Черта ли мне на этом собрании. Небось, из пустого в порожнее переливают. Послать бы их вместе с собранием. Но ссориться с Лариной было опасно, она не из тех, кто забывал такое. И посмотрев в глаза моей начальнице, я внезапно понял, что действительно хочу, мечтаю пойти на собрание. (Кстати, потом оказалось что сходить стоило, интересные темы обсуждали.)
– Хорошо, Наталья Николаевна, сейчас допью кофе и пойду, даю вам честное слово.
Кофе как раз подоспел.
– Но доклад читает директор, Пиотровский Михаил Борисович, а он не любит, когда опаздывают на собрание, – возразила она.
Я с тоской посмотрел на дымящуюся чашку с кофе. Придется пить его холодным, через час, а то и позже.
– Хорошо, иду.
Эрмитажный театр сделан в духе древнегреческого.
(http://www.hermitagemuseum.org/html_Ru/08/hm88_1_1_1.html)
Сидения в нем расположены амфитеатром, то есть полукругом. Я тихонечко приотворил дверь и прошмыгнул в зал. Зал был полон. Публика, если так ее можно назвать, расположилась своеобразно, чисто по-эрмитажному. В малых полукругах, ближе к сцене, сидели первые люди музея: заместители директора, и главные спецы: главный архитектор, главный инженер, и т. д. На следующих, бОльших радиусах, сидели начальники рангом поменьше: завотделы, завгары, завлабы. В следующих рядах – научные сотрудники музея, тоже чистая публика. В буквальном смысле чистая, работа у них такая. И в самых последних рядах были сотрудники технических отделов. Эти были попроще, уже не так ие безупречно чистые, многие в рабочих спецовках. Градация рангов сотрудников была четкой и люди из разных 'каст' сидели строго в своих рядах, не перемешиваясь. Но дело в том, что начальников намного меньше, чем научных сотрудников, а тем более – чем технических работников. Поэтому в первых рядах, среди руководства, было много свободных мест. Дальше мест уже не хватало и многие, в том числе и женщины, стояли вдоль стен. Но на свободные места среди руководства не садились. Это несведущий человек думает, что Эрмитаж – только музей. На самом деле до революции это был Зимний Дворец, резиденция царей. Это его штурмовали в октябре семнадцатого. Так вот – Эрмитаж дворцом был – дворцом и остался по духу.
Строгая табель о рангах, интриги, сплетни, закулисная борьба. Эка невидаль, скажите вы, да в любом коллективе тоже самое.
Нет, не в любом. То, что я видел в Эрмитаже, больше нигде не встречал. Что-то вроде ЦК и КГБ вместе взятых, и усиленных десятикратно. Кстати, здесь же, в Зимнем Дворце, работал Пушкин в последние годы своей жизни, служил камер-юнкером в царской свите. Так вот – его убили. Держался б подальше от
