Что за дурацкая судьба:
Прожить и жизни не заметить,
Уйти к себе во глубь себя
И самого себя не встретить.
1995
О цветах, о бабочках, о пчелах
Не о городах и не о селах,
Не о том, что прежде и потом.
О цветах, о бабочках, о пчелах,
Больше ни о ком.
Не о мной измученной подруге,
Не о друге и не об отце.
О цветах, проснувшихся в испуге,
С крупными слезами на лице.
Не о маме с бабушкой, лежащих
С вечною печатью на устах.
О беспечных бабочках, сидящих
На крестах, оградах и цветах.
Не о людях, живших и живущих,
Пусть другой слова о них найдет.
О бесстрашных пчелах, берегущих
Смерть цветов, сгустившуюся в мед.
Не о городах и не о селах,
Не о том, что прежде и потом.
О цветах, о бабочках, о пчелах,
Больше ни о ком.
1996
***
Потерять можно то, что нашел,
Отыскать можно то, что имеешь.
Ну и ладно, и пусть, хорошо,
Говори, пока не онемеешь.
Здесь неважно, с чего начинать,
Здесь неважно, чем кончить в испуге.
Все равно никому не понять
Никогда ничего друг о друге.
Все равно не постигнет никто
На единое даже мгновенье,
Одиноко вжимаясь в пальто,
Твоего полуночного бденья.
Смысл твоих бормотаний в тиши,
Повторяющих слышимый в шири
Голос каждой бездомной души,
Не имевшей пристанища в мире.
1998
***
Давным-давно исчезла ты,
Я не узнал ни у кого,
Куда вели тебя цветы
По лугу сердца твоего,
Где ты растаяла во мгле
Июньских роз, июльских гроз,
Что ты искала на земле,
Юдоли горестей и слез.
Но весь бесстрашный облик твой,
Твои глаза, разлет бровей,
Навек останется со мной,
Он все живет в душе моей.
Он все живет в моей душе,
Как отблеск солнца на воде,
Хоть не вернуть тебя уже
И не найти тебя нигде,
До той поры, покуда сам,
Пути не зная своего,
Я не пройду вослед пескам
Пустыню сердца моего.
1998
***
Все покинуло, даже Муза
Не поет мне в земной ночи.
Стал я жизни своей – обуза,
Изжила меня жизнь почти.
