культе «Карго», члены которого поклоняются американцам, сто лет назад сбрасывавшим на острова Океании грузы с гуманитарной помощью? А ведь это религия со всеми ее атрибутами: соломенными макетами самолетов, чтобы задобрить богов, с парадами вооруженных сил, оснащенных бамбуковыми макетами винтовок, с нанесением на тела армейских символов… Поэтому считаю, что каждый бог имеет право на свою собственную паству, пусть и такую примитивную, как меланезийцы.
– Зачем? – сухо, будто выплевывал изо рта песок, спросил Шпала.
Но Бескровный, как выяснилось, по-своему понял вопрос контрабандиста.
– Зачем я не остановил вас в самом начале? Например, на орбите Санкт-Доминуса? Признаюсь честно, было любопытно… каюсь, каюсь. Однако вынужден признать, что выжидал не зря. Ваше прохождение Карцера было весьма занимательным. Захватывающим. А эти жестокие перестрелки с охотниками… Только с Хиликао вышло некрасиво. За такое, Павел, банят на веки вечные, вы в курсе?
– Я спросил, зачем ты, выродок, лезешь в мозги людям? Слабо€ вести за собой только тех, кто истинно верует? – терпеливо выслушав ответ, повторил Шпала. – Ссыкотно, что останешься один?
– Ой, глупости говорите, Павел. – Костя снова махнул рукой, словно и впрямь услыхал несусветную глупость. – Просто довожу до совершенства то, что не удалось сделать ни Христу, ни Магомету, ни Будде. Тонкий расчет нового столетия, не более. Да и что тут плохого? Взамен я ведь дарю настоящий Рай на Земле…
И он медленно, с чувством прочитал, дирижируя себе пальцами:
Замолчал, наслаждаясь эффектом, затем улыбнулся, всматриваясь в непроницаемое и хмурое лицо Шпалы.
– Красивые стихи, это Пьер Беранже, девятнадцатый век… Или будет лучше, если мир вернется к унылым будням? К засилью китайцев, уже почти оккупировавших страну? К ужасающей рождаемости, к эпидемиям, экономическим кризисам, войнам и произволу государства? Да мне памятник нужно поставить, а не пытаться пристрелить…
– Надгробие я бы тебе поставил…
– Ах, оставьте, опять изрекли глупость. А вот вашего присутствия в этой истории я решительно не понимаю. Предупреждал ведь – не лезьте. Нет, не таков русский мужик, не таков… – На миг сквозь участливую маску Бескровного промелькнуло что-то настоящее, озлобленное и нетерпеливое. – Однако вы не послушали. Еще и у братца на поводу пошли, не так ли? Ну что ж, теперь пеняйте на себя, я предупреждал…
– А, отрубишь мне аккаунт? – Шпала смачно сплюнул на бетонный пол. После этого кратко и очень емко объяснил Константину, где видел и на чем вертел его «ВарКрон». – Или попробуешь и мне мозги переплавить?
– Увы. – Костя выслушал брань спокойно, даже равнодушно. Но со стула поднялся, потирая ладони. – К сожалению, без Бастиона это решительно невозможно, а жаль… Но найдутся и другие способы, найдутся. Хоть бы и в вашем мире. Иначе, какое же я Божество?
И тут игла предчувствия, покалывавшая Матвеева в сердце с самого начала разговора, ударила в полную силу. Задохнувшись от вспыхнувшей в мозгу догадки, он сорвал шлем, болезненно зажмурившись от лупанувшего по глазам света ламп.
– Отключайте его! – из горла вырвался лишь сдавленный хрип.
Попытался содрать с рук прикипевшие потные перчатки, но одеревеневшие пальцы лишь скользили, обрывая провода.
Мастер-Чиф, как загипнотизированный, наблюдал за разговором. Взгляд его не отрывался от экрана, на котором виднелся знакомый зал, Шпала и его собеседник. На других дисплеях потоками бежали колонки цифр, прорабатывалась какая-то информация. Казалось, старик по-настоящему очарован явившим себя гением виртуального мира.
– Что вы сказали, Алексей? – Роман Давидович обернулся, сварливо поджав губы. – Ну зачем же так с техникой? Она этого не любит…
Но Матвееву было все равно, что думает Мастер о порванных проводах. С липкими щелчками от кожи отлеплялись присоски. Сбросив перчатки, он безжалостно уронил шлем на пол, не обращая внимания на треск пластика. Попытался выбраться из кресла, но тело затекло, и пока он лишь елозил по удобной лежанке, беспомощно барахтаясь.
– Отключайте Павла! – прохрипел Леша, ухватившись за край.
– О чем вы говорите? – Подключенный сразу к нескольким АйПи-станциям, старик и не пытался встать из-за стола, чтобы помочь парню.
– Скорее вынимайте Павла из гроба! – Перекатившись через подлокотник, Матвеев грохнулся вниз, едва не перевернув на себя кресло. – Нужно немедленно уходить…
Дальнейшие полчаса превратились для Алексея в сплошной многоцветный вихрь, за какие-то считаные мгновения пронесшийся перед глазами, становясь то ярче, то угасая. Матвеев вроде бы что-то кому-то говорил, куда-то бежал, как-то мыслил, видел людей и общался с ними. Но когда все закончилось, вспомнить подробностей так и не смог.
Навалилась просто нечеловеческая усталость, его трясло и беспрерывно тошнило желчью, а единственным желанием было желание упасть прямо на грязный пол, подтянуть к груди колени и забыться…
Все встало на свои места, только когда они с Павлом вернулись в центр управления Мастер-Чифа и просмотрели записи камер наблюдения. Как выяснилось, те работали – желая ослепить Романа Давидовича и его гостей, Бескровный решил отключить лишь мониторы. А может, только их и сумел, ведь защитные системы дома Мастер-Чифа тоже были сложены вовсе не из соломы. Как бы то ни было, камеры работали, с беспристрастной жестокостью зафиксировав все, что происходило в последующие полчаса.
Начисто забыв о том, что сам являлся участником увиденного, Матвеев жадно вглядывался в один дисплей за другим, восстанавливая картину событий. Вновь, как было и в недрах «ВарКрона», он ощущал себя наблюдателем чего-то диковинного, пугающего, нереального. Только на этот раз все было совсем не игрой…
– Скорее вынимайте Павла из гроба! – бормочет Леша, переваливаясь через подлокотник. Падает, ударившись локтем, лежанка опасно качается. – Нужно немедленно уходить…
Мастер-Чиф справа от него за длинным столом, в самом сердце своего оперативного центра. Сутулится в удобном глубоком кресле, обернулся с недоумением и откровенной досадой – на полу расколовшийся шлем. Провода тянутся от головы и руки старика к АйПи-станциям, на их экранах можно разглядеть секретный зал Карцера, в котором находятся трое. Слева, что становится заметно только сейчас, усыпанная мониторами слежения стена превратилась в черное панно – беда уже на пороге.
– Алексей, – продолжает хмуриться Роман Давидович, – прошу вас объяснить, чем вызван этот приступ паники!
– Он тянет время, – прокашлявшись, отвечает Матвеев. Поднимается на ноги, все еще непослушные. Его качает, но он умудряется удержать равновесие. Делает неуверенный шаг к двери в задней стене, словно хочет лично совершить пробуждение Павла. – Опасность здесь, в нашем мире… Я чувствую, нужно уходить…
На лице Романа Давидовича смесь чувств. С одной стороны, он не видит оснований для тревоги. С другой – напарник Покрышкина так убедителен и горяч в своих предположениях… Старик качает головой, все еще переживая поломку шлема.
Шпала на экране озирается, стараясь не выпустить Константина из поля зрения, одновременно пытаясь понять, отчего его фамильяр вдруг застыл, будто манекен, а из глаз напарника пропал живой блеск. Вероятно, он слышит обрывки разговора в комнате Мастер-Чифа, потому что лицо Шпалы тут же вытягивается.
Широкоплечий контрабандист оборачивается к Бескровному. Что-то говорит, но этого не слышно на записи. А затем Костя легко и театрально хлопает в ладоши, и Леша вспоминает, как в этот момент у него защемило сердце. Так бывает всегда, когда оправдываются самые гадкие ожидания…
Как потом рассказывал сам Покрышкин, он в ту же секунду попытался выпрыгнуть из «Хроник Войны». Причем не плавным выходом, оставляющим игроку двадцать секунд на раздумья, а жестко, с перезагрузкой
