Она нежно поцеловала его в губы.
– Дело в том, что мы с Рубелом почти одно и то же…
Она прикрыла, ему рот ладонью, провела пальцами по его шее и вокруг линии губ, пронзив новой вспышкой томления – томления и вины.
– Я знаю, как сильно ты хочешь, чтобы я забыла твоего брата, Джубел. Теперь, когда я полюбила тебя, может быть, однажды я смогу его позабыть. Но давай не будем говорить о нем сейчас.
Рубел съежился от мысли, что вынужден окончить разговор, с таким трудом начатый.
– Ты не понимаешь, – продолжала Молли, – Рубел обманул меня. Может быть, не словами, но поступком, это точно. Убежав, даже не попрощавшись, он обманул меня. Я думаю, ложь – это самое худшее из того, что порочит человека.
Он теперь не мог сказать ей правду. Только не после этих слов! Рубел боялся. Он решил подождать другого удобного момента и придумать, как лучше признаться во лжи и при этом не потерять Молли навсегда. Но он должен как можно скорее открыть ей правду, он был уверен! Как можно скорее! Он не мог жениться, пока она не узнает, кто он на самом деле.
Молли прижалась к нему, вытянувшись так возбуждающе, что его грудь наполнилась страстным желанием. Молли – его часть, его половина, он просто не может потерять ее.
– Брак! Значит, свадьба? – прошептала Молли. – Поговорим о свадьбе?
– Гм.
Обхватив ее за талию, Рубел приподнял Молли. Она легла на него, ее груди, дразня, касались его груди, низ живота оказался как раз над его возбужденным членом.
Молли поцеловала Рубела, без стыда предложив ему свои приоткрытые губы и язык. Она почувствовала его возбуждение и прижалась к нему, вызвав немедленно усиление напряжения его мужской плоти.
– … О, Молли… давай… о Боже… – бормотал он, целуя в губы, в то время как его руки скользили по ее бедрам, он сжал ладонями тугие ягодицы.
Рубел почувствовал ее вздох возле своих губ, она провела языком по контуру его рта, возбуждая еще сильнее.
– Я сомневаюсь, что мы сможем сегодня получить разрешение на брак, – в то время как она говорила, его пальцы…
Его пальцы вошли в ее увлажненное влагалище. Он видел, она замерла, и позволил ей полностью сосредоточиться на ласках.
– Черт побери, – дразнил он, продолжая пальцами творить волшебство с ее телом, – я, конечно, хотел бы поскорее уютно устроиться в той большой старой постели, что стоит в твоей спальне.
Она запрокинула голову, глядя на плотный шатер из сосновых ветвей и подставив его поцелуям свою красивую шею.
– Могу поспорить, на ней пуховый матрац, – прошептал он, его голос был хриплым от страсти.
Опустив голову, она посмотрела в его глаза, горевшие желанием.
– Да, очень мягкий матрац.
Он сжал ее грудь, приблизив сосок ко рту.
– Мягкий, говоришь?
Он видел, она сглотнула слюну. Улыбаясь в душе, он наблюдал, как она закрывает глаза, предаваясь своим ощущениям. Проведя языком вокруг, он слегка укусил ее за сосок, почувствовав, как ее грудь напряглась под его пальцами. Последний раз сжав ей грудь, он перевернул Молли на спину.
– Я считаю, мы должны быть благодарны постели из сосновых иголок.
Прежде чем он вошел в нее, Рубел вгляделся ей в лицо, удерживая ее взгляд и смакуя страстность ее отклика. На этот раз Молли двигалась вместе с ним, поднимая бедра, чтобы встретить его движения. Она поглаживала ладонями его спину и сжимала ему ягодицы, притягивая к себе, в то время как они оба, с упоением наслаждаясь свободою своей любви, с трудом дышали от избытка нежности.
Когда ночная тьма сгустилась совершенно, Рубел лег набок возле Молли и убаюкивал ее на своей груди, зная, что он сейчас самый счастливый и вместе с тем самый несчастный мужчина на всей земле. Мысль о том, что он может потерять Молли, отравляла его радость – радость держать ее в своих объятиях, заниматься с ней любовью и дарить ей наслаждение.
Молли привстала.
– Ах, Джубел, я так тебя люблю! Ты самый лучший мужчина, которого я когда-либо знала.
Домой они ехали молча. Рубел думал, что его преждевременный отъезд из Эппл-Спринз не только вновь разбил бы сердце Молли, но и лишил бы его удовольствия, которое они сегодня разделили. Впрочем, возможно, скоро Молли будет ненавидеть его с той же страстью, с какой сегодня принадлежала ему.
Платье Молли было измято, волосы спадали на плечи, обрамляя лицо темной кружевной мантильей.
– Ужин, должно быть, закончился, – отважился заметить Рубел.
Молли согласилась.
– Линди и Шугар будут на кухне кормить лесорубов, когда мы приедем.
– Может, нам удастся проскользнуть в дом так же незаметно, как мы и ускользнули?
Но не удалось. Клитус Феррингтон стоял на крыльце, олицетворяя собой беспокойство. Теребя в руках
