— Думаешь, это доказывает, что твоя мама права? — подколол он. — Что все мы — убийцы? Потомки первого в мире убийцы — если не придерживаться теории, что вампиры и упыри — случайная эволюционная мутация.
Я не отставала от него. Двенадцатый этаж… одиннадцатый… десятый…
— Моему первому предку тоже досталось за его дела — наконец решила я, пожимая плечами. — После той истории с яблоком осуждать других не приходится.
Он рассмеялся — и я вдруг оказалась в его объятиях, не успев дотянуться ногой до следующей ступеньки. Он впился губами в мой рот, выпил дыхание, и тот же внутренний импульс, что подталкивал меня безумствовать в номере наверху, овладел мной. Руки сами обхватили его за шею, ноги сжали его бока, и я целовала его так, словно одним усилием воли могла стереть память о женщинах, что были до меня.
Треснула ткань. За спиной у меня оказалась стена, а мгновение спустя он вошел в меня.
Я цеплялась за него, впиваясь ногтями в спину в нарастающей страсти, прижавшись губами к его шее, чтобы заглушить рвущийся наружу крик. Он стонал мне в щеку, свободная рука зарылась мне в волосы, он двигался быстрее, уходил глубже. В нем не было нежности, да я и не нуждалась в ней, нас обоих соединила необузданная страсть.
Все во мне внезапно скрутилось в узел и тут же расплылось потоком восторга, хлынувшего в каждую частицу тела. Кости тоже вскрикнул и спустя несколько потрясающих минут расслабил объятия.
Скрип двери, ах… и он рявкнул:
— Уходи, ты ничего не видел.
Дверь захлопнулась. Только теперь туман рассеялся и меня захлестнула волна стыда.
— Господи, да что же это со мной делается?
Я оттолкнула его, и он поставил меня на ноги, по целовав напоследок.
— На мой взгляд, все в полном порядке.
Джинсы у меня лопнули от молнии до бедер. Тот, кто пытался выйти на лестницу, давно скрылся, но я все равно скорчилась от неловкости. Хорошенькое зрелище ему представилось! И кто-то кого-то еще называл шлюхой? Ханжа!
— Сперва я при всех тебя лапала, потом чуть не продырявила нашу потенциальную Иуду и в довершение всего насилую тебя на лестничной площадке! И я еще думала, что ты слишком груб с Тимми! Ты вправе требовать извинений.
Кости хмыкнул, снял с себя куртку и набросил мне на плечи. Хоть дыру на штанах прикрыл. Его одежда уцелела. Он ведь и сам никогда не носил трусов, так что ему только молнию дернуть…
— Ты меня не насиловала, и я никогда не стану требовать извинений за нынешний вечер. Ни за одну минуту. Если на то пошло, я чувствую облегчение.
— Облегчение? — Я оглядела передок его брюк. — Ну, можно и так выразиться.
— Не то… — Опять веселый смешок. — Хотя и это тоже. Знаешь, как ты себя вела? Как вампир. Мы собственники, все до единого. Потому-то я и реагировал так остро, когда Тимми пялился на тебя взглядом влюбленного теляти. А когда ты точно так же накинулась на Франческу, я убедился… что ты считаешь меня своим. Я ведь не знал, как ты ко мне относишься, Котенок. Надеялся, что видишь во мне не просто партнера и внешнюю привлекательность. Так что, хотя можешь поверить, что она тебе не соперница, но я с эгоистичным удовольствием наблюдал, как глубоко тебя это задело.
Я молча уставилась на него. Мне многое хотелось ему сказать. Вроде: «Как ты мог подумать, что мне нужно только твое тело?», или «Ты разве не понимаешь, но ты — мой лучший друг?», или, в конце концов, «Кости, я люблю…»
— Пора нам отсюда убираться, — струсив, пробормотала я. — Пока тебе не пришлось еще на кого- нибудь сверкать зелеными глазами, чтобы он не бросился за полицией.
Он улыбнулся, и может, моя вина в том, что улыбка вышла малость грустноватой.
— Все нормально, Котенок. Я ничего не требую. Можешь не дергаться.
Я взяла его за руку, не заботясь о разнице в температуре, и до смерти перепугалась, что меня это больше не волнует.
— А ты и в самом деле мой? — не удержалась я.
Холодные пальцы ласково сжали мою ладонь.
— Конечно, твой.
Мои пальцы сжались гораздо крепче. Очень рада.
19
Часы дробили одиннадцать, и Кэт — охотница за вампирами собралась на охоту, хотя мое охотничье снаряжение и составлял лишь лифчик, завитые волосы и короткое платье. Да, работа грязная, но я ее выполню. Сюда, сюда, кровопийцы! Бар открыт!
Хеннесси продолжал высматривать жертв для пополнения своих складов. Франческа за десять дней шпионажа подтвердила эту информацию. То же самое мы слышали от Лолы и Чарли, так что это не стало открытием, зато последний из ее каждодневных телефонных звонков дал нечто ценное. Она подслушала, как один из людей Хеннесси обращался к неизвестному партнеру-человеку «ваша честь». Возможно, это была ирония, но, памятуя о подчищенных полицейских сводках и о новом методе, которым Хеннесси предотвращал сообщения о пропавших, Кости пришел к иному выводу. Он рассудил, что человек был судьей, возможно, из Колумбуса, где обнаружилось больше всего подчищенных досье. Мы работали над этой версией, но не отказались и от другого средства. Если хочешь поймать того, кто никак не ловится, нужна наживка. Соблазнительная приманка, которую попытается схватить сам Хеннесси или так и оставшийся неизвестным Гасила. Тут на сцену выступала я. Днем ходила в колледж, а вечерами совершала турне по всем дешевым низкопробным барам и клубам, какие мы знали. Говорю же, грязная работа.
— Кэтрин? Бог мой, Кэтрин, это ты?!
А? Так меня звали только родные, а никого из них здесь точно не могло оказаться. Однако в голосе было что-то знакомое.
Я развернулась на табуретке, и бокал, который я не выпускала из рук, чтобы в него не подсыпали какой-нибудь химии, полетел на пол. Шесть лет прошло, но я узнала его с первого взгляда.
Дэнни Мильтон стоял передо мной и пялил глаза на мое серебристое платьице в обтяжку и сапоги до колен. Черные кожаные перчатки, входившие в состав снаряжения, точь-в-точь подходили цветом к моей душе, когда его взгляд скользнул от моего лица в вырез платья и обратно.
— Фюить, Кэтрин, ты выглядишь… Bay!
То ли он и впрямь лишился дара речи от моего вида, то ли курс литературы в колледже не пошел ему впрок. Я, прищурившись, прикидывала, как поступить. Первое: воткнуть ему в сердце кол. Соблазнительно, но аморально. Второе: сделать вид, что его не замечаю, и надеяться, что он уйдет. Возможно, но слишком великодушно. Третье: заказать новую выпивку и выплеснуть ему в рожу, поблагодарив за сладкие воспоминания. Заслуженно, но лишком театрально. Я не стремилась привлекать ненужного внимания и не хотела, чтобы меня выставили из заведения. Значит, оставался только второй вариант. Проклятие, наименее соблазнительный.
Я пронзила его ледяным взглядом и повернулась спиной. В надежде, что намек дойдет. Не дошел.
— Слушай, ты должна меня помнить. Мы познакомились на дороге, ты помогла мне сменить шину. И наверняка ты не забыла, что я был первым, с кем ты…
— Заткнись, кретин!
Все та же невообразимая наглость — он чуть не выболтал в полный голос, так что только глухой не услышал бы, что оказался первым, с кем я переспала! Может, первый вариант в конечном счете был наилучшим?
— Вот видишь, вспомнила, — продолжал он, как видно не расслышав «кретина». — Эге. Сколько же лет прошло… шесть? Или больше? Я тебя еле узнал. Помнится, раньше ты не так выглядела. Не, ясно, ты была миленькой и все такое, но, в общем, еще малявкой. А теперь совсем взрослая.
