На следующий день его привели к полковнику – командиру особой эскадрильи. В кабинете сидел ещё один офицер – подполковник из контрразведки, как позднее об этом узнал Силов.
– Ты большевик? – спросил подполковник.
– Так точно, ваше благородие, сочувствующий. Мы вместе с господином поручиком подавали заявления в партию. Только ему сказали, что примут, когда он проявит себя в бою, а меня сразу взяли.
– Говори, большевистская зараза, сколько у вас на аэродроме самолётов? Кто командует отрядом? – заорал полковник.
Лёша сразу смекнул, в чём дело. Говорить неправду нельзя, a сказать не хочется: может быть, Шадрин в чём-нибудь и ошибся. И он нашёл выход:
– Я предан своему офицеру, господину поручику, и мне нечего скрывать, наши сведения будут одинаковые, но господин поручик больше меня знает, он записывал всё шифром…
А в том, что Шадрин, собираясь перелететь к белым, делал записи, Силов не сомневался. Конечно, он должен был козырнуть перед старыми друзьями.
– Откуда ты это знаешь? – осведомился подполковник. Лёша по тону почувствовал, что попал в точку. Он оживился, стал отвечать смелее:
– Знаю. Если бы я тоже не мечтал перебраться на вашу сторону и повидаться с отцом и матерью, то давно бы его выдал.
– А почему ты не сказал об этом поручику Шадрину? Вам было бы легче вдвоём.
– Откровенно сказать, боялся. Вдруг он всё это делает, чтобы поймать кого-нибудь! Уж больно здорово он на собраниях за большевиков распинался!
– А каков шифр у господина поручика?
Тут-то Лёша немного растерялся и пожалел о том, что заварил кашу с этим шифром. Но он вовремя вспомнил о старшем брате, который работал в ВЧК. Тот рассказывал ему, что многие контрреволюционеры попадаются с шифром, который изобретают сами, для того чтобы записывать всё, что видят и слышат. Иногда это бывают цифры, иногда стихи. Лёша и ответил полковнику, что шифр господина поручика – это стихи и письма разные.
Несколько раз ещё допрашивали Алексея Силова, а потом всё-таки поверили ему и послали работать в походную мастерскую, ремонтировать моторы.
Как-то проходил мимо мастерских седоусый полковник. Лёша подошёл к нему строевым шагом и откозырнул по всем правилам воинской службы:
– Ваше благородие, разрешите обратиться!
– В чём дело?
– Господин полковник, вон там стоит старый «вуазен». Разрешите, я его отремонтирую. У вас в эскадрилье будет ещё одна боевая единица.
– Как – отремонтируешь? Мне доложили, что его надо списать, – возразил полковник.
– Если я не приведу «вуазен» в боевую готовность, можете меня расстрелять! – бойко ответил Силов.
– Не понимаю, почему ты так стремишься отремонтировать эту брошенную машину? – спросил офицер.
– Я хочу на деле доказать вам свою преданность, господин полковник!
Подумав, командир эскадрильи дал разрешение и прислал Лёше даже помощника – моториста Егора Дубинина. Вдвоём они осмотрели брошенную машину. Полотно на крыльях было гнилым и в нескольких местах порвано. Многие детали мотора растаскали на запасные части.
– Как ты починишь такую рухлядь? – сердито заметил Дубинин. – И вообще, господин хороший, если хочешь выслужиться перед начальством, то лучше просись к полковнику в денщики!
Из одного этого замечания Лёша понял, что Егор может стать его хорошим союзником.
Через неделю мотор был собран, хотя и пришлось здорово потрудиться. Полотно заклеили. Машина получилась неказистая, вся в заплатках, но летать на ней можно.
Несколько раз опробовали мотор на земле. Работает хорошо. Тогда Силов попросил Шадрина проверить мотор в воздухе. Он согласился, но откладывал вылет со дня на день.
И вот однажды Лёша сказал Егору:
– Не попробовать ли нам самим, а то их не дождёшься. Кого из лётчиков ни попросишь, все как-то жмутся.
– Попробовать? – переспросил Дубинин. – А ты сумеешь?
– Кто его знает? В воздухе я за ручку держался.
Вначале Силов не очень доверял Дубинину – а вдруг его нарочно подослали к нему, чтобы проверить.
Егор, как видно, тоже смотрел на Лёшу с опаской – больно уж прыток: сам вызвался ремонтировать негодный самолёт, выскочка!
Но ничто так не сближает людей, как совместный труд. Мало-помалу Лёша узнал, что его помощник родом из Тулы, что он попал к белым прямо из царской армии. Служить ему здесь не по душе, но и красных он боится: вдруг расстреляют? Много часов провели они в задушевных беседах, и Лёша сумел убедить Егора в том, что если они смогут принести пользу Советской власти, то их не только не расстреляют, но ещё и спасибо скажут.
– Какой же от нас может быть толк? – спросил как-то Егор. – Расположения войск мы не знаем. Только про нашу эскадрилью расскажем. Маловато будет.
Силов успокоил его:
– Мы с тобой прилетим на самолёте. Разве это не польза будет? Вот если бы нам ещё удалось посадить у наших Шадрина, то тогда совсем здорово было бы.
И мотористы стали думать о том, как заставить поручика сделать вынужденную посадку там, откуда он убежал.
Случай представился дня через три. Все лётчики эскадрильи получили задание совершить на рассвете бомбовый налёт на узловую станцию, недавно занятую советскими войсками.
Егор готовил к вылету самолёт Шадрина. По совету Лёши, он налил в баки машины ровно столько горючего, чтобы хватило долететь до расположения красных. На обратную дорогу – ни грамма! Чтобы лётчик не догадался об этом, было сделано так, что стекломер всё время показывал полный бак. К тому же трубку стекломера нарочно вымазали грязью, чтобы Шадрин никак не смог разобраться в том, сколько осталось бензина.
Чуть посветлел небосклон, когда самолёты с бело-красно-синими кольцами на крыльях, царскими опознавательными знаками, стали один за другим уходить ввысь. Как только последний самолёт поднялся на задание, Лёша дал команду Егору запускать мотор их машины.
Рулить Лёша умел хорошо и после пробега по прямой поднял самолёт в воздух. Вначале машину стало сильно кренить, но он сумел выровнять её.
Часовой несколько раз выстрелил им вслед, но не попал.
Поднявшись на значительную высоту, новоявленному лётчику удалось «прицепиться» к железной дороге и лететь вдоль неё. Какая высота, какая скорость, далеко ли до линии фронта – ничего этого он не знал.
Минут через сорок полёта перепуганный Егор наклонился к его уху и крикнул:
– В нас стреляют… Пробит радиатор… Вода уходит!
«Раз стреляют – значит, внизу наши», – подумал Алексей. Впереди он увидел луг и пошёл на посадку.
«И можете мне поверить, машину я не сломал, только погнул заднюю ось!» – хвастался потом Лёша Сибиряк, вспоминая свой воздушный побег от врагов.
Через несколько минут Лёша и Егор были задержаны красноармейцами. Сначала им не поверили, что они приземлились добровольно.
– Вот какие дела творятся сегодня, – услышал Лёша разговор двух красноармейцев. – Только одного белого лётчика в плен взяли, как эти сами прилетают.
Лёша с радостью понял, что Шадрин волей-неволей вернул украденный им самолёт.
…Лёшу Сибиряка и Егора Дубинина для выяснения под конвоем отправили к нам в часть.
