нож.
— Надо спросить его напрямую, — сказал он тихо. — Напрямую.
Он сделал шаг по направлению к юноше и вновь застыл в задумчивости.
— Не делайте этого, — сказал отец Игнасио.
Аттертон поглядел на него холодным бешеным взглядом.
— Даже не пробуй помешать мне, старик, — сказал он. Раскрытой ладонью он толкнул священника в плечо, и тот с размаху сел на песок, беспомощно ловя воздух ртом.
— Томпсон!
Томпсон с готовностью обернулся.
— Помоги мне отвести его в заросли.
— Нет! — жалобно вскрикнул юноша, — нет! Не надо!
— Ричард, — тревожно сказала леди Аттерон.
— Не вмешивайся, дорогая. — Ричард Аттертон сурово покачал головой. — Сейчас не вмешивайся.
Он неуклонно подталкивал молодого человека к зеленому частоколу ветвей. Тот, обернувшись, крикнул:
— Нет, Элейна! Не ходи сюда! Не смотри.
Томпсон следовал за ним с карабином наперевес.
— Боже мой, — шептала леди Аттертон, закрыв лицо руками, — боже мой!
Из зарослей донесся пронзительный, режущий, нечеловеческий визг.
— Что они там делают?
— Отец Игнасио! — Мэри вцепилась ему в рукав, и он, кряхтя, поднялся. — Отец Игнасио, умоляю вас! Во имя Господа! Прекратите это. Не давайте им…
— Испытывать этого демона?
— Но они не испытывают демона. Они мучат человека. Отец Игнасио…
«Двое сильных мужчин, — думал отец Игнасио, направляясь к зарослям, — а я уже старик. И потом… разве эта тварь не заслужила?»
Томпсон держал молодого человека за руки, прижимая его к стволу гигантского дерева, а Ричард Аттертон стоял, наклонившись над ним; отцу Игнасио была видна лишь его согнутая спина.
Он кашлянул, и Аттертон обернулся.
— Идите отсюда, святой отец, — сказал он, дернув головой, ибо руки у него были заняты, — это зрелище не для вас.
— Я видел и не такое, — сказал отец Игнасио. — Но это не важно. Прекратите мучить человека.
— Но мы не трогаем человека.
— Все, что чувствует дагор, чувствует и человек.
— Откуда вы знаете? Вы тоже этим занимались?
— Отец Игнасио! — слабо позвал юноша.
— Я не пытал дагора. Я хотел его уничтожить. Хватит, Аттертон. А то я подумаю…
— Да? — холодно спросил тот.
— Что вами движут… личные чувства.
— Что за чушь? — В голосе Аттертона слышалось возмущение. Слишком явное.
— Элейна, — сказал священник. — Я не слепой. И еще. Что скажет ваша жена, если узнает, отчего на
— Что?
— Вы подожгли миссию, Аттертон. Чтобы не оставить нам возможности выбора. Там сгорело все, буквально все, а на вашем снаряжении нет даже следов сажи. Вы вынесли его заранее.
— Это правда, Аттертон? — с интересом спросил Томпсон.
— Нет, конечно, — холодно ответил Аттертон. — Старик свихнулся.
Тем не менее он выпрямился и раздраженно отер руки пучком листьев.
Отец Игнасио негромко сказал:
— Вставай, Арчи. Томпсон, отпустите его.
Тот вопросительно взглянул на Аттертона, который резко кивнул в ответ. Арчи поднялся, стягивая на груди одеяло, на котором сейчас проступали бурые пятна.
Сестра Мэри бросилась к нему, кинув через плечо презрительный взгляд на вторую женщину, которая стояла, стиснув тонкие пальцы.
— Арчи! Они тебя… тебе очень больно?
— Мне — нет. — Молодой человек покачал головой. — Все в порядке, Мэри. И, странная вещь, да… Вон там. Идемте, я покажу вам.
— Город, — шептал молодой человек, — дивный город! Значит, он и вправду существует.
— Это? — Ричард Аттертон хватал воздух ртом. — Этих скал никогда не касалась рука человека. Ветер и вода, вот и все! Здесь нет ничего, кроме ветра и воды.
— Но я же вижу! Боже мой, арки и величественные колонны, и радуга на водной завесе… И храм, дивный храм, стрельчатая арка и сияние изнутри…
Он говорил, точно в бреду.
Аттертон, потеряв самообладание, схватил юношу за плечи и встряхнул. Одеяло на миг сползло с плеч Арчи, и тот судорожно стал натягивать его обратно. Больше, казалось, его ничто не интересовало.
— Это дагор, — сказал отец Игнасио.
— Что? — Ричард Аттертон растерянно обернулся к нему.
— Вы спросили дагора, и он показал город. Но только ему одному. Не вам.
Он обернулся к белым скалам, нависшим над озером. На миг отцу Игнасио показалось, что там, в воде, отражение было немного иным… совсем иным: башни, шпили и прекрасные, спокойные лица белокаменных статуй.
— Эта тварь издевается надо мной? — Голос Аттертона звучал прерывисто; гнев сдавил ему горло.
— Аттертон, — предупредил отец Игнасио, — хватит.
Арчи обернулся и поглядел на путешественника в упор.
Глаза его были светлые и ясные, как у ребенка.
— Я пойду туда, — сказал он спокойно. — Вы не видите, а я вижу… Что ж, мраморные ступени поднимаются над водой, и свет играет на волнах, свет из храма…
— Друг мой, — устало сказал отец Игнасио, — это иллюзия. Обман.
— Быть может, — возразил молодой человек, — это я вижу истину. А вы — иллюзию.
Он медленно побрел к воде и погрузился в озеро по пояс. Концы одеяла плыли за ним, распластавшись по воде.
— Там, в озере, наверняка кто-то прячется, — жалобно сказала Мэри, — кто-то страшный.
— Не думаю, что хоть одно чудовище осмелится напасть на человека с дагором, — покачал головой отец Игнасио.
Аттертон следил, напрягшись, вытянув шею, на которой проступили жилы. Леди Аттертон стояла рядом, закусив губу, не глядя на мужа. Одержимы, подумал отец Игнасио, все они одержимы…
Молодой человек дошел до белых скал и, оказавшись напротив черневшей в камне трещины, начал подниматься, словно под водой и впрямь скрывались пологие ступени.
Это и есть ворота в его дивный храм? Эта трещина? По крайней мере он идет туда так, словно…
Золото, и лазурь, и радуга витража на беломраморных плитах, и высокие голоса на хорах, и…
Он затряс головой, отгоняя наваждение, и, сморгнув, увидел исчезающую в черном разломе бледную фигуру.
— Спаси его Господь, — мелко крестясь, шептала сестра Мэри, — спаси его Господь…
Там, в пещерах, должно быть, все источено водой, провалы, бездонные пропасти…
