И я пришел к вам не для того, чтобы вас расстроить! Я хотел только задать вопрос: как случилось, что до последнего побеждавший вас в поединке король пропустил смертельный удар в живот?
– Очень просто: я предвидел момент, когда Фаор не будет готов к атаке, – заставив себя осушить слезы, глухо произнес Горн.
– Предвидели?
– А это запрещено?
– Нет… Но необычно!
– Провидение не только ведет нас, но и позволяет видеть свои шаги, – объяснил юноша.
– Видеть, но не направлять их! – многозначительно уточнил Лорсен.
Горн горько усмехнулся, слыша в словах следователя очевидное подозрение.
– Сидя в камере смертников, я похож на человека, который направляет ход Провидения?! – глядя прямо в глаза Хамовнику, словами Хонтеана вопросил юноша.
Горна оставили одного на три дня. На четвертый к нему вошел Хонтеан – человек, к которому у принца накопилось очень много вопросов.
– Рад видеть тебя в добром здравии! – поздоровался монах.
Горн невесело усмехнулся:
– Это ненадолго, Хонтеан. Через три дня суд. Смертную казнь приведут в исполнение сразу после вынесения приговора.
– Да, я знаю, – кивнул отшельник. – Но ты ведь добился, чего хотел?
Горн в изумлении поднял глаза на «учителя». Хонтеан не иронизировал, он спрашивал серьезно и заинтересованно.
– Ты ненормальный! – в ужасе заключил принц.
– Горн, ты хотел победить Фаора, ты это сделал, – напомнил Жрец Времени.
– Хонтеан, я тебе верил! – обиженно пробормотал Горн. Он посмотрел на монаха таким жалким взглядом, что у любого нормального человека на глазах навернулись бы слезы. Хонтеан же только пожал плечами:
– А я никогда тебя не обманывал!
– Может быть, – признал Горн, начиная злиться. – Может быть, мне просто не стоило полагаться на Жреца Времени! Может быть, вы и в самом деле все прокляты!
– Это был ТВОЙ выбор, – напомнил отшельник. – Я не настаивал.
– И теперь меня ждет позорная смерть, – закончил юноша. – Хочешь сказать, что и казнь – тоже мое желание?
К удивлению Горна, Хонтеан снова кивнул:
– Уверен, что да!
– Что?! Старик, ты издеваешься надо мной?!!
Монах вздохнул и поморщился. В этот раз слова юноши задели его за живое.
– Ты когда-нибудь спрашивал меня, будет ли тебе легче, если твои желания начнут наконец сбываться? – темнея лицом и повышая голос, спросил Хонтеан. – Ты когда-нибудь задавал вопрос, так ли легко идти по жизни, когда всякий раз знаешь, куда ступить? Все не так просто, мальчик! Не просто не в этом мире, не просто в тебе! Я не думаю за тебя! Я не использую мозг для того, чтобы выбрать, что хорошо для тебя, а что плохо! Я лишь добавляю силы твоим желаниям! Тебе кажется, что положение стало ужасным? Разберись в себе, юноша: ты уверен, что не романтизируешь всю эту трагическую историю?! Ты уверен, что никогда не мечтал уйти именно так – юным, но окрыленным славой?! Чтобы прекрасные девушки еще много и много столетий разглядывали твою голограмму, восхищаясь благородством бледного от незаслуженной обиды лица, лили слезы жалости и горевали, что их не было в этом месте и в это время, чтобы спасти тебя и помочь тебе?! И ты абсолютно уверен, что сейчас я не произношу вслух твоих самых потаенных желаний?!
Хамовник собрался уходить. Горн же смотрел на него огромными глазами, ужасаясь не столько словам монаха, сколько тому отклику, который находили в его душе все чудовищные предположения отшельника.
– Возможно, Горн, такой великолепной возможности тебе уже не представится. Поэтому все происходит так рано, уже сейчас, – в довершение объяснил Жрец Времени. – Но поверь, это всегда происходит слишком и слишком рано!
– Хонтеан! – умоляюще позвал принц направившегося к двери отшельника. – Прости меня! Помоги мне! Я в самом деле не хочу сейчас умирать!!!
– Что же я могу теперь сделать? – развел руками монах.
– Сделай так, чтобы лейтенант Колат направил «Наследник» к Полезинии! Чтобы мои люди успели явиться в столицу Инкрустара до казни!
Хонтеан неодобрительно покачал головой:
– Ты так ничего и не понял, юноша!
Еще два дня ничего не происходило. Горн считал минуты, которые тянулись целую вечность, впервые не жалея, что время идет так медленно. Он вспомнил всю свою жизнь. Вспомнил о каждом мимолетном желании. Вспомнил мысли, с которыми отправлялся на поиски монастыря Изгнанных. Тогда он и в самом деле не представлял продолжения своей истории после поединка с Фаором, но это не значило, что жизнь после поединка теряла для него всякий смысл! Он однозначно не хотел умирать!! Но в перспективе уйти в рассвете сил, уйти в зените славы, уйти не испорченным и чистым душой, уйти не без шума. Правда, наверняка, скоро станет явью! Во всей этой мрачной перспективе и в самом деле существовало нечто такое, что окрашивало ее в романтические, светлые краски!
За день до казни юношу посетила особая гостья – королева Эльнора. Ее Величество явилась тайком, одевшись в облегающий спортивный комбинезон и сопровождаемая девятью точно так же одетыми фрейлинами. Разобрать в этой группе королеву мог только опытный глаз. Все девушки были прекрасно сложены, все блондинки, все с совершенно одинаковыми прическами. Правда, в камеру к Горну вошла одна Эльнора.
– Ты узнал меня? – сразу спросила королева.
Горн кивнул, не понимая, чем обязан такому визиту. Если Ее Величество решила обвинить убийцу мужа в лицо, неразумно было оставаться в камере с преступником без охраны.
– Я королева Эльнора, – едва ли не шепотом с видом заговорщицы представилась гостья. При этом ее глаза бегло и с любопытством обшарили юношу с головы до ног.
Сочтя почему-то, что для представления сказанного может быть недостаточно, она тут же добавила:
– Фаор, которого ты лишил жизни, был моим мужем!
– Простите, что так получилось! – от чистого сердца попросил Горн.
В облегающем наряде, с очаровательным, нежным, обрамленным золотом длинных прямых волос лицом, со светящимися зелеными искорками в больших красивых глазах, королева смело присела на жесткое ложе совсем рядом с пленником. Она слепила своей красотой, туманила сознание юноши запахами тончайших духов и едва уловимым, но убийственным для молодого мужчины ароматом женского тела. Принц невольно ощутил жалость, он невольно подумал, что подсядь вот так вот Эльнора к нему восемь дней раньше, он не посмел бы причинить зла столь совершенному чуду природы. Он подумал, что в первую и единственную их встречу напрасно не оценил прелести этой женщины, показавшейся тогда злой, холодной, высокомерной. Он с запоздалым раскаянием сообразил, что Фаор, наверное, был единственным, кто заслуживал права жить рядом с ней, прикасаться к ней, смотреть на нее. Во всей Вселенной вряд ли существовал еще хоть один мужчина, который, будучи изображенным на картине рядом с Эльнорой, не нарушил бы гармонии прекрасного полотна…
Но королева не выглядела несчастной! Ее глаза сверкали от смелости бродивших в белокурой головке мыслей, искорки в них зажигали принца озорством и радостью жизни… Горн нахмурился, поскольку решил, что лучше не думать о земном – все равно он ничего в этом не понимает.
– Я не хотел убивать вашего мужа, тем более в день его юбилея, – неуверенно объяснил принц. – Я хотел сразиться в Поединке Крови, как того требует наша вера, а…
– Тише! – бархатным голоском, от которого по коже Горна пробежали мурашки, остановила Эльнора. –
