могло начать влиять на сознание нового.
С оружием Старьевщик провозился весь день. Неприкаянных в лагере было подозрительно мало, а ближе к вечеру Моисей обмолвился, что перехватил караван, шедший в базу. Вик не стал расспрашивать о его планах. Было ясно — если взять груженный хрусталем обоз в принципе нереально, то все действия разбойников направлены на блокаду.
Моисей не такой дурак, чтобы пытаться захватить караван, идущий из базы, — за кристаллами приходят несколько дервишей уровня магистра. Сами по себе они не так опасны, как принято считать, но, имея под рукой груз горного хрусталя, маги в состоянии фокусировать невероятные по мощности энергетические поля. Не подступишься.
Довольно потирая руки, пахан сообщил, что завтра уже можно перебираться поближе к базе, тем более что поисковый отряд, высланный накануне Кэпом, уже оттянули на приличное расстояние.
— Может, с нами останетесь? — спросил он.
Вик и Венедис синхронно замотали головами.
Утром снялись с лагеря одновременно — неприкаянные выдвинулись к Неройке, Старьевщик со спутницей направились в противоположную сторону. Венедис скептически осмотрела заброшенную за левое плечо перевязь с палашом и висевшую на правом стрельбу. Еще ножа не видела. На базе заявила Кэпу, когда Вика экипировали, что в оружии слуга не нуждается. А сейчас у нее не спросили.
С позавчерашнего вечера Вику не удалось перекинуться с Венди и парой слов, и о ее дальнейших планах он не имел понятия. Но со своими уже окончательно определился.
Когда отряд Моисея скрылся из вида, механист робко осведомился у девушки:
— И куда ты теперь?
Она задумалась, словно никогда раньше не задавала себе этот вопрос.
— Даже затрудняюсь. То, что нам нужно… Официальные источники подробной информацией не располагают… — вслух начала размышлять спутница, — есть обрывочные сведения, но отделить достоверный материал практически невозможно, слишком давно оборвались следы. Быть может… Послушай, монастыри, братства, только старые, времен ранних эпох, есть поблизости?
Вику совсем не понравилось «нам» в ее рассуждениях.
— Почем я знаю? Меня по этим краям в колодках нахоженным трактом гнали. Вообще, не думаю, не те места для братьев. Тебе чего конкретно надо?
— Сомневаюсь, что придворные культы могли сохранить неискаженные факты. С другой стороны, они базируются не на пустом месте. Ханская канцелярия ничего лучшего, чем тебя, предположить не смогла. Здесь тебя называли Инженером?
— Меня в разных местах по-разному называют.
— В среде механистов существуют какие-либо предания из ранних эпох?
— У нас не принято говорить о Прошлом, — соврал Старьевщик.
— Тебе есть что скрывать, да?
Конечно есть — Вик выразительно промолчал.
— Значит, братья… нужно начинать с них. Где их можно найти?
— Ну, — Старьевщик почесал трехдневную щетину, — в Березово должна быть миссия. Но там, скорее всего, высокопоставленных братьев не сыщешь — холодно здесь очень для них. От Березово на юго-восток сама Югра, столица каганата. Я бы там поискал. Монастыри, библиотеки.
Что или кто ей нужен — неизвестно, но лишь бы отстала.
— Хорошо, — согласилась Венедис и поправила лямки рюкзака. — Пойдем.
Она легко зашагала на восток, к Саранпаулю.
— Э! — Вик и не подумал двигаться с места. — Мне здесь на юг сворачивать. Прощаться будем?
Венди остановилась как вкопанная и медленно обернулась:
— Не поняла. Ты идешь со мной.
— Вот еще! С чего бы?
— Я тебя не отпускала.
Старьевщик удостоил девушку сочувственной миной:
— Никто и никогда не указывает мне, что я должен делать.
В зрачках Венедис полыхнуло пламя.
— Большое спасибо, что вытащила меня с рудника. Будет возможность — отблагодарю. Пока.
Вик развернулся и пошел вслед отряду Моисея. Ближе к базе он заприметил запущенную тропу, вьющуюся вдоль Каменного Пояса на юг.
— Стоять! — ударил в спину командный окрик.
Похоже, девчонка решила расставить точки над? i».
Вик развернулся, как солдат на плацу.
Хороша. Глаза горят, ладони на рукоятках мечей. Что ж она все за оружие-то хватается? Считает его убедительным аргументом? Зря она так. Может, тоже думает, что без своих штучек Вик ничего не стоит?
История не сохранила информации, собственные произведения исполняли Музыка и Танец более семисот лет назад или еще более ранних авторов. А механист вот не поэт, это точно, и даже год с киркой за разговорами с самим собой не выявил способностей к словесной эквилибристике. Логика обычно пренебрегает рифмой. Хорошо сказано: «Когда менестрель берет в руки клинок — лютня сгорает в огне».
Вик снял с плеча перевязь и отбросил в сторону ножны. Мечи Венедис легко скользнули из-за спины. Она подняла клинки на уровень плеч, скрестила наподобие ножниц, горизонтально направив в сторону недавнего спутника. Очень эффектная боевая стойка.
Милая, улыбнулся Вик девушке, это пижонство. Обоеручный бой требует невероятной силы в сочетании с подвижностью. Бесспорно, техника может быть действенна против трех-четырех легковооруженных и плохо обученных противников, каковыми являются, например, бродяги-разбойники. Девочка, а как ты собираешься блокировать своими изящными ножичками длинный тяжелый палаш? Рубящие попеременные удары каждый в отдельности слабы, так как занятость рук не позволяет вкладывать в движения всей массы тела, наносить же колющие вообще проблематично. А Вик любил грубые массивные железяки и умел с ними обращаться, главное, чтобы позволяло место. Здесь его достаточно. Меч описал ровную дугу — руки ничего не забыли, Вик мог заставить его порхать бабочкой.
Исключительно по-джентльменски он не стал нападать первым и спокойно ожидал, пока Венедис по- кошачьи не прыгнула вперед.
Глава 4
Сверкающие змеи, укус которых детален, сплетаются в безумном танце. Их тела чувственно льнут друг к другу, томно скользят и молниеносно расходятся в стороны. Этот танец — гипнотизирующее искусство смерти. Им можно наслаждаться, наблюдая с безопасного расстояния, — не стоит пытаться участвовать в змеином балете. Любое движение, даже самое грациозное, — неуклюжая грубость по сравнению с бескостной гибкостью переливающихся тел. Чарующие па под аккомпанемент звона стали и прерывистого дыхания.
Моего. Техника Венедис невероятна. Это не попеременные, использующие инерцию всего тела удары по принципу маятника, а одновременные, пусть не в полную силу, но четко скоординированные и точные выпады. Причем не синхронные, как можно было ожидать, а абсолютно разные, такое ощущение: каждый клинок живет собственной жизнью. Если правой Венедис рубит сверху вниз, то левой ухитряется колоть — и это в одно и то же мгновение. Конечно, лишь какой-то из двух ударов настоящий, второй — только имитация, способная, впрочем, нанести повреждение незащищенной плоти. А я очень нежное существо — на мне доспехи рубить не надо, за их отсутствием. Это не бой, это дезориентирующее состязание в
