Мясопродукты! Маргарин не жиры? Жиры! И вы, скоты, грабившие меня, нажившиеся на мне и таких, как я, сидите до сих пор в своих думах, в правительстве – и еще нас презираете, что мы такие лохи! И еще собой годитесь, суки рваные!
– Дай ему, чтобы матом не ругался, – сказал Максим.
Петр дал.
Через некоторое время Илья, приходя в себя, услышал далекий голос Максима.
– Вот за что не люблю вас, журналистов, на мелочи съезжаете. Я тебе сто раз объяснял, разница в том, что одни знают, что происходит, а другие нет. Мы сразу поняли. Мы добывали информацию и превращали ее в материальные вещи. Ты говоришь – кости продавали, а я говорю – выстраивали рынок. Мясо-то мы тоже людям продавали. У которых были деньги. А без денег рынка не построишь. Тьфу, даже говорить скучно, будто ты Маркс и Энгельс какой-нибудь.
– Знаю я эти ваши разговоры, – сказал Немчинов, сидя на полу, прислонившись к шкафу, слыша собственный голос, как сквозь вату. – Мы, типа того, оказались в нужное время в нужном месте. А ты представь: женщину насилуют. Группой.
– Какую женщину? – заинтересовался Петр.
– И каждый из этой группы потом говорит: я просто оказался в нужное время в нужном месте. А оказаться там и не насиловать – можно было? Попробовать честно жениться, если уж очень зачесалось, – можно было?
– А вы пробовали? Вы стояли и кричали: ай, как нехорошо!
– Неправда. Мы пытались что-то… Некоторые, наивные, за милицией побежали. А милиция прискакала и тут же расстегнула штаны, и присоединилась. Тоже хотелось удовольствие получить.
– Все, Илья Васильевич, хватит брехать. Вернемся к нашим баранам: кто тебе заказал статью? Или поставим вопрос иначе: кто посоветовал?
– Я сам решил. И могу сказать почему. Только никого не вмешивайте. Потому что это моя инициатива. Дочь, то есть падчерица моего друга, Даша, решила выйти за вашего брата, это вам известно?
– Само собой.
– Друг, конечно, в шоке.
– Почему?
– Сейчас скажу.
Немчинов замолчал – закружилась голова.
– Подними его, – сказал Максим Петру.
Тот поднял Илью, усадил на скамью, придерживая за плечи.
– Водички глотни.
Илья пошарил рукой. Максим любезно вложил ему в руку бутылку.
Напившись, Илья продолжил:
– Коля Иванчук, ее отчим, ни к каким группам не принадлежит. Это чтобы опять не было глупых вопросов. Но он считает, что Даша не должна выходить за вашего брата. Потому что он… Ну, сами понимаете. И я решил ему помочь. Сам, без его просьбы. Чтобы Даша поняла, с кем имеет дело.
– А до этого будто не знала?
– Может, не в такой степени.
– Хорошо придумал, – сказал Максим. – Достоверно. Прямо как в книжке, недаром ты писатель. Ты заранее такую версию приготовил?
– Это не версия.
– Ладно. Вы с другом почему-то решили навредить моему брату, отпугнуть от него девушку. И это, может, даже неплохо бы. Но нелогично, Илья Васильевич! Не проще было с ней поговорить, с братом пообщаться, Сторожева привлечь, они с моим братом приятели, разобраться, что Даша знает, что не знает, что хочет узнать? Она, может, любит Павла? Разве не так нормальные люди себя ведут? А вы – статью. Для девушки Даши? Не смешите, честное слово. Вам очень больно?
– Сволочи.
– Будет еще больнее. Не доводите до греха, перестаньте увиливать. Простой ответ на простой вопрос: кто вам заказал эту статью?
– Идиот, – промычал Немчинов, прикасаясь пальцами к виску, который страшно ломило, хотя били не по нему, а по темечку.
Петр вопросительно посмотрел на брата. Тот хотел кивнуть, но зазвонил телефон. Максим достал его, посмотрел, подумал – и решил ответить.
– Да, Паша? Кто? У нас, в общем-то. Мы что, совсем дураки? Никто его не трогает. Когда?
Отключившись, он сказал Петру:
– Павел звонил. Недоволен чем-то.
– Чем?
– Сейчас узнаем.
А Павлу позвонил Сторожев. Он и Коля сначала не могли прийти в себя, не знали, что делать. Потом Сторожев начал размышлять вслух:
– Ясно, что это из-за статьи. Но куда он его повез? К Максиму или к Павлу? Или к обоим – разбираться?
– Надо ехать!
– Сперва поймем куда. Зря мы все это затеяли, я чувствую…
У Сторожева были телефоны и Максима, и Павла. Максим не ответил, Павел тоже.
Сторожев с интервалами в две-три минуты перезванивал.
Так прошло около часа.
Наконец ответил Павел.
– Спал, что ли? – спросил Сторожев.
– Заседал. Я работаю иногда.
– Да? И как у вас там резонанс на статью? Шума много?
– С чего бы? Только спрашивают, кто этот Немчинов и что он против меня имеет. Если бы я сам знал, что он имеет. Может, объяснишь?
– Потом. А пока слушай. Илья был у нас, мы тут вместе ремонт делаем Коле Иванчуку. Приехал твой брат двоюродный, Петр. И увез Илью. Я подумал, может, к тебе? Для разговора.
– Нет. Наверно, к Максиму. Сейчас я ему позвоню. Не беспокойся, не обидят твоего друга. Хотя поступил он по-дурацки.
– Я тоже так считаю, – сказал Сторожев (не для собственной безопасности, а для конспирации).
Через минуту Павел перезвонил, сказал, что Илья у Максима, он сейчас туда отправится, выяснит заодно отношения с не в меру борзым журналистом – мирно, конечно, а потом привезет его обратно.
– Кстати, а Даша не у вас? В смысле – дома?
– Нет.
– Телефон не отвечает.
– Для нынешней молодежи одиннадцать часов утра – слишком рано. Спит.
– Да? А где спит?
– Откуда я знаю?
– И отчим не знает?
– Она ему не отчитывается.
Закончив разговор, Сторожев сказал Иванчуку:
– Коля, а ведь Даша ночью была не у Костякова.
– А у кого?
– Наверно, у своего парня.
– Так может, мы зря вообще? Может, она передумала?
– Или прощается. Это в ее стиле, – сказал Сторожев.
– Ты-то откуда знаешь, что в ее стиле?
Сторожев не знал, но угадал: Даша была в эту ночь у Володи.
Молча пришла, молча любили друг друга, утром Володя проснулся поздно, Даши уже не было. И записки
