весь рост, ему все равно пришлось бы смотреть на исполинского маньчжура снизу вверх.
– Яхта должна прибыть завтра, – произнес Лу Чанг. В этой фразе, видимо, было какое-то скрытое значение, ибо маньчжур кивнул.
Боже, вот неожиданная удача, обрадовался я. Я присутствую при важном разговоре. И может быть, разрешу загадку серии недавних странных событий.
– Надо подготовиться, – продолжил Лу Чанг.
Я так и не узнал, о чем шла речь, ибо мой рот, заглушая всякие попытки хотя бы слабого протеста, зажала чья-то тяжелая мозолистая рука. Не мог я оказать и какого-либо заметного сопротивления, ибо другая рука, словно швартов, обвила мое тело. Я попробовал пинаться, к сожалению, без всякой для себя пользы. Неожиданно, к моему вящему удивлению, объятия вдруг разомкнулись. Большое обмякшее тело глухо шлепнулось на тротуар. Оказалось, это брат маньчжура, который тоже входил в шайку Чу Санфу. Не имея ни малейшего понятия о том, что же все-таки произошло, я мог только предполагать, что на голову великану сверился тяжелый предмет, к примеру, большой цветочный горшок. Лишь одно не вызывало сомнений: они знают о моем присутствии. Тут я весьма кстати вспомнил, что для китайцев сильное удивление сродни страху, а точнее, верный источник страха. Вот этим, пожалуй, и следовало сейчас воспользоваться, если я не хотел через какое-то время оказаться в положении ощипанного и зажаренного гуся.
Набравшись мужества, я распахнул дверь рядом с окном и, миновав дурно пахнущую прихожую, через другую дверь попал в комнату, куда я так старательно заглядывал с улицы.
Радостная улыбка вмиг слетела с глуповатого лица Лу Чанга, блеск маленьких обсидиановых глазок тотчас потух, как только китаец увидел, что меня никто не эскортирует.
– Добрый вечер, – деловито поздоровался я. – Пошлите этого громилу за братом, который в беспамятстве валяется на улице.
И я уселся напротив адвоката, с удовольствием наблюдая за его реакцией.
– Ваша попытка применить насилие смехотворна, ведь я пришел просто переговорить с вами.
– Зачем пришли? – В полной растерянности Лу Чанг что-то быстро произнес по-китайски. Борец тотчас покинул комнату.
– Такой примитивной хитростью вы могли бы заманить в западню разве только ребенка, – презрительно произнес я. – Даже инспектор Лестрейд, который, как известно, звезд с неба не хватает, посмеялся бы над вами.
Заметив в глазах Лу Чанга растущее беспокойство, я продолжил, не ослабляя натиска:
– Боже мой, вы, по-видимому, слишком любите театральные эффекты: открытое окно, голоса – конечно же, англосакс не сможет сдержать свое любопытство. Уж не принимаете ли вы меня за круглого идиота? Ведь вы не стали бы говорить по-английски, знай вы о моем присутствии. Нет, конечно, вы говорили бы на своем родном языке.
Я откинулся на высокую спинку стула, с презрением взирая на Лу Чанга. Сия мысль посетила меня с некоторым опозданием, но Лу Чанг не мог знать об этом, что давало мне некоторое преимущество.
– Зачем же… зачем же вы пришли сюда, если опасались западни? – чувствовалось, что Лу Чанг пытается обрести твердую почву под ногами.
– Дабы предупредить, что ваша игра проиграна. Адвокаты, говорят, народ осторожный, пора бы вам подумать о собственной шкуре.
На лице его отразилось искреннее смятение и замешательство. Лучшее средство защиты – нападение, поэтому я, стараясь сохранять хладнокровие, продолжал разить его словами.
– Послушайте, я хочу дать вам один великодушный совет. Здесь, у вас, я в полной безопасности. – Я обвел рукой окружающую грязь с таким высокомерием, словно восседал за письменным столом комиссара Нового Скотленд-Ярда.[8]
– Вы, близкий друг и помощник этого дьявола Холмса, утверждаете, что здесь вы в безопасности? – брызгая слюной, пролопотал адвокат.
– В полной. – Я навис над столом и словно бы вонзил в него свой указательный палец. Очень эффективный жест: Холмс зачастую пользовался подобным приемом, желая подчеркнуть сказанное.
– Если Чу Санфу завтра прибудет в Каир, не в ваших интересах устраивать нам встречу. Ведь я тотчас поведаю ему о полном крахе его лондонской организации.
Лу Чанг мгновенно оцепенел. Он не вполне понимал, на что я намекаю, но звучали мои слова весьма грозно. Он с тревогой уставился на меня, в глазах читался немой вопрос. Я не замедлил с ответом.
– Лаймхаусское отделение полиции имеет копии всех документов, связанных с операциями Чу Санфу в Лондоне. И откуда, как вы думаете, были они взяты? Из ваших досье, конечно! Хранить такую информацию в сейфе весьма неосмотрительно. Готов побиться об заклад, что и Чу Санфу будет того же мнения.
– Никто не вскрывал моего сейфа.
– В самом деле?
– К тому же, – добавил он в отчаянной попытке оттянуть фатальный момент, – ни один из документов не пропал.
Я рассмеялся. Сделать это было не так-то легко в моем положении, но я все же сумел.
– Они были сфотографированы.
– Но это противозаконно!
– Да, верно. Вы имеете право подать иск. Но против кого? Против взломщика, который проник в ваш дом? Против фотографа? – Не стоило говорить о том, что Тощий Гиллиган совместил функции обоих. – Или против того, кто спланировал всю операцию?
– Холмс! – воскликнул он с горечью и ожесточением, тотчас скривившись при одной только мысли о
