газет.
Клаудия осталась в машине, я пошел и купил по одному экземпляру каждой, в том числе – и «Рейсинг пост», которую привезли, как раз когда я расплачивался.
Если в предыдущем выпуске заголовок на первой полосе был несколько расплывчат и в конце его красовался вопросительный знак, то этот по жесткости и определенности формулировки сомнений не вызывал.
Статья под ним тоже не слишком радовала:
«В дополнение к нашему эксклюзивному репортажу, опубликованному во вчерашнем выпуске «Рейсинг пост», где шла речь о жарком споре, разгоревшемся на скачках в Челтенхеме между жокеем Билли Серлом и бывшим жокеем, ныне финансовым колдуном Николасом (Фокси) Фокстоном, можем добавить, что вчера Фокстон был арестован за покушение на убийство Серла.
После чудовищного дорожного инцидента в Бейдоне, неподалеку от Лэмбурна, – рано утром Билли Серл выехал из дома на велосипеде и был специально сбит машиной – пострадавшего отправили в госпиталь «Грейт Вестерн» в Суиндоне. По утверждениям врачей, состояние у Серла критическое, сломана нога, серьезные травмы головы.
Фокстона арестовали за покушение на убийство вчера в 2.25 дня в его офисе на Ломбард-стрит, где он работает на фирму «Лайал энд Блэк», оказывающую финансовые консультационные услуги. В настоящее время он находится под стражей в полицейском участке Паддингтон-Грин».
Почти все правильно, за исключением одной мелкой неточности – что я до сих пор нахожусь в полицейском участке. Хотя… двадцать минут назад все обстояло именно так. Кроме статьи, на первой полосе размещался и снимок Билли Серла – на этот раз улыбающегося во весь рот и в деловом костюме, а также фотография огороженного участка дороги в деревне Бейдон. А наверху, в правом углу этого фото, был вставлен крохотный, по плечи, мой снимочек в рамке. Наверное, для того, чтоб обозначить мое присутствие на Бейдон-Хай-стрит.
Грегори с утра собирался выехать по делам. И теперь требовал уже не только моего скальпа, сама моя карьера висела на волоске. Кто же станет доверять консультанту по финансам, чей снимок красуется на первой полосе национальной газеты и который подозревается в покушении на убийство?
Да даже я не стал бы.
Я забрался в такси и протянул «Рейсинг пост» Клаудии.
– Но это же черт знает что такое! – возмутилась она. – Как посмели они упомянуть твое имя, если тебе даже обвинений не выдвинули? Ты должен подать в суд.
– За что? – спросил я. – Все, что здесь написано, правда.
– Но разве имеет право полиция выдавать имена людей до того, как им предъявлено обвинение?
Я подозревал, что информация эта исходила не от полиции, но от источника, более близкого к конторе. Уж слишком точно было названо время и место ареста. Полиция ответила бы на этот вопрос примерно так: «Мужчина двадцати девяти лет был арестован и помогает прояснить картину происшедшего».
Я бы сделал ставку на Рори, этого крысеныша, хотя какая ему была от того выгода – непонятно. Мое место он получить никак не сможет, не сдав предварительно экзамены на звание НФК, и даже я не склонялся к мысли, что это он убил Геба, чей закуток находился ближе к окну. С тем же успехом это могла быть и Диана.
Перед тем как лечь спать, я просмотрел все газеты и во всех на первой или последней полосе имелись сообщения о нападении на Билли Серла. Ни одна не представила всех фактов, однако каждая умудрилась упомянуть мое имя и намекнуть, что, возможно, виновен я.
«О господи, – подумал я. – Мама увидит все это утром, а теперь уже слишком поздно звонить и предупреждать ее».
Я включил телевизор и стал смотреть последний выпуск ночных новостей по каналу «24». И увидел репортаж из Бейдона.
– Судя по всему, – говорил репортер, – жокей Билли Серл выехал из дома, чтобы совершить прогулку на велосипеде до Лэмбурна, как он это обычно делал по утрам. Там он объезжал лошадей, устраивал себе разминку. Его девушка махала ему рукой, и в этот момент машина, которая, судя по всему, поджидала на улице, внезапно сорвалась с места и на большой скорости врезалась в его велосипед, сбила Серла, а затем умчалась прочь на бешеной скорости. Билли Серла отвезли на «Скорой» в госпиталь в Суиндоне, где он находится в критическом, но стабильном состоянии, с ранениями ног и головы. Полиция допрашивает всех, у кого может быть информация по этому инциденту. Один человек, насколько нам известно, бывший жокей Николас Фокстон, был арестован, но затем отпущен полицией без предъявления обвинений.
– Что ж, по крайней мере, хоть они сказали, что тебя отпустили, – заметила Клаудия.
– Я бы предпочел, чтоб они вообще не упоминали моего имени, – сказал я. – Вот увидишь, теперь большинство людей будут думать, что я виновен. Мысленно они уже осудили и приговорили меня. А то, что полиция отпустила, не имеет для них значения. Чтоб оправдаться, необходимо, чтоб полиция поймала настоящего преступника, заставила его признаться. И все равно даже тогда многие будут думать, что я это сделал.
– Но это несправедливо! – воскликнула Клаудия.
«Да, несправедливо, – подумал я, – но тут ничего не поделаешь». Оставалось надеяться, что настоящий преступник будет арестован в самом скором времени.
И вот мы с Клаудией пошли наверх, в спальню, но заснуть я не мог. Лежал в темноте с открытыми глазами и думал, думал.
До прошлой субботы жизнь казалась мне такой устроенной и предсказуемой, карьера тоже складывалась неплохо и шла по восходящей, пусть временами работа и навевала скуку. Но за последние пять дней все резко изменилось. Я собственными глазами видел с близкого расстояния одно убийство, затем был арестован за покушение на другое. Я усомнился в своих взаимоотношениях с Клаудией, даже заподозрил, что у нее интрижка на стороне; я за спиной своего начальника влез в его персональную электронную почту с целью узнать, замешан ли он в мошенничестве при сделке на многие миллионы фунтов.
Уже не говоря о том, что стал доверенным лицом и наследником человека, которого практически не знал. И у которого вдруг обнаружилась сестра-близнец. Мало того, мне вдруг предложила заняться сексом женщина двадцатью годами старше меня, и я узнал реальную и душераздирающую причину, по которой развалился брак моих родителей.
Словом, более чем достаточно, чтоб не дать уставшему человеку уснуть.
Я вертелся и перекатывался в постели с боку на бок, размышляя над тем, что же делать дальше и стоит ли мне с утра ехать на работу. Возможно, меня уже уволили.
Проснулся я после этой мучительной ночи поздно, вторая половина постели была пуста и холодна.
Я повернулся и посмотрел на будильник на тумбочке. Шел уже девятый час, в это время я должен был находиться в метро.
Тут резко зазвонил стоявший рядом с будильником телефон. Я решил, что не хочу ни с кем говорить, и не стал снимать трубку. И он перестал звонить – это Клаудия внизу подошла и ответила на звонок.
Я включил телевизор посмотреть новости. Покушение на Билли Серла сменил другой хит – резкий поворот правительства в школьной политике, однако один репортаж из Бейдона все же проскочил, и они снова умудрились упомянуть мое имя и показать мой снимок, несмотря на то что из-под ареста меня освободили.
Нет, если и дальше пойдет так, весь этот чертов мир будет считать меня виновным.
Вошла Клаудия.
– Тебя мама, – сказала она.
Я снял трубку.
– Привет, мам.
– Дорогой, – начала она, – что, черт возьми, происходит? Ты во всех газетах и в телевизоре тоже. – Голос у нее был очень расстроенный, похоже, она плакала.
– Все в порядке, мам, – сказал я. – Успокойся. Я не сделал ничего плохого, и полиция это знает. Иначе
